Обозревателю в 2019 году может показаться, что Россия всегда была и всегда будет неизменно заинтересована в сохранении своей авторитарной власти дома и имперского контроля за рубежом. Согласно такой точке зрения, российский президент Владимир Путин — просто очередной российский правитель, ревностно отстаивающий естественные приоритеты своей страны. Последствия для Запада очевидны. Если Путин действует по тому же сценарию, что и все прочие российские лидеры, то в ответ надо либо идти на компромисс с его авторитаризмом и экспансионизмом, либо начинать с ним войну. А войны никто не хочет.
Но что если Путин не отстаивает непреложные и объективные национальные интересы России? Может быть, он, подобно всем остальным лидерам, стал заложником субъективных представлений, идеологий, унаследованной структуры власти и исторических событий, ведущих к такой политике, которая не всегда соответствует насущным интересам его страны?
Как известно всякому человеку, разбирающемуся в истории России и любой другой страны, ни одно государство не может отстаивать одни и те же интересы на всем протяжении своего исторического существования, так как и государства, и их окружение постоянно меняются. Сегодняшняя Россия — это не Московия 600-летней давности. А монголы — это не Запад. И несмотря на поверхностные сходства, Путин — это не Иван Грозный. Непреложность и неизменность — это фикция. В то же время география и стратегия имеют немалое значение. В результате внешняя политика становится производным от геополитики, национальных интересов и идеологий, а также от типа режима, личности руководителя, исторического момента, контекста и многих других факторов.
Чтобы понять российскую внешнюю политику, надо изучить историческое развитие этой страны. Прежде всего, необходимо рассматривать современную Россию как наследницу советской империи, то есть как чрезвычайно централизованное государство, в котором русская основа определяет внутреннюю и внешнюю политику нерусских республик. А еще в ней необходимо видеть продукт внезапного распада империи.
В истории есть множество свидетельств изменчивости российских национальных интересов. В XIII веке появилось самопровозглашенное московское государство, ставшее прообразом современной России. Это было крошечное княжество, боровшееся за власть с такими же крошечными княжествами, находившимися в его ближайшем географическом окружении. Больше всего они стремились свергнуть так называемое «монгольское иго». В 1380 году Дмитрий Донской разгромил монголов на Куликовом поле. В 1480 году великий князь Иван III покончил с зависимостью от монголов во время стояния на реке Угре. Спустя 70 лет московиты захватили Казань и Астрахань. В тот период времени никто в Москве и не думал о таких якобы непреложных российских интересах, как господство над Украиной или Босфором, потому что Москва была слишком мала, находилась слишком далеко и опасалась монгольской угрозы с востока.
Последующая экспансия Московии в Сибири и покорение этого края, длившееся примерно 70 лет, с 1581 по 1649 годы, осуществлялись главным образом силами охотников на пушных зверей, стремившихся быстро и легко заработать (после них туда пошли казаки и армия). При этом в России не думали о геостратегических и национальных интересах. Даже к началу XVI века Украина и Османская империя не засветились еще на радаре Московии. В то время она думала в основном о Литве, Польше и Швеции, которые воевали друг с другом — и с московитами. И лишь во второй половине XVII века в результате нескончаемой вражды между поляками, московитами, турками-османами, крымскими татарами и украинскими казаками Московия аннексировала восточные украинские территории и вышла к Черному морю. Таким образом, Украина и владения османов впервые стали для Москвы регионом, представляющим стратегический интерес.
Петр I существенно изменил представление о национальных интересах Московии. После длительной поездки по Западной Европе он решил, что его страна нуждается в модернизации. Он внял советам украинского духовенства о том, что его империя, которая теперь называлась Россией, должна заявить, что ведет свое начало от древнего государства Киевская Русь, центр которого находился на территории сегодняшней Украины. Эти идеологические шаги не были продиктованы непреложными национальными интересами. Петр мог и не ездить в Европу. А украинское духовенство вполне могло не убеждать его в том, что легитимность Российской империи окрепнет, если неверно истолковать историю насчет «Киева как матери городов русских» и объявить Русь прародительницей России.
Когда Российская империя вошла в непосредственный контакт с османами и их союзниками крымскими татарами, напряженность между двумя великими державами стала неизбежной. Однако неумолимая экспансия России на Черном море после Петра I была следствием прежде всего ослабления Османской империи и представлений русских о турках как о врагах христианства. Добавились в равной степени и некоторые геостратегические устремления, главным среди которых являлась необходимость контролировать Босфор. Слабость, упадок мусульманских народов, а также ощущение Россией своей некоей просветительской и цивилизационной миссии также стали причиной российской экспансии в Средней Азии и на Кавказе в XIX веке, в результате которой получилась империя, развалившаяся в период с 1918 по 1921 годы.
Империи заканчивают свое существование по-разному. Многие приходят в упадок и со временем теряют территории, в результате чего из руин восстает имперская сердцевина, поддерживающая минимальные идеологические, экономические, военные, культурные и политические связи со своими бывшими колониями. В итоге ставшая независимым государством имперская сердцевина редко начинает кампании по возврату утраченных территорий — по той простой причине, что она лишилась их задолго до полного распада империи. Хороший пример тому — Османская империя. Ее потери начались с провальной осады Вены в 1683 году, а к началу Первой мировой войны почти закончились. Сердцевиной бывшей империи стала Турция, возникшая в 1919 году. Но ее главной задачей был не возврат имперских территорий, утраченных почти 300 лет назад, а утверждение собственной независимости и разборки с греческими и армянскими меньшинствами, проживавшими в пределах ее границ.
Есть и другой путь. Детище Петра I Российская империя распалась в период с 1918 по 1921 год, когда находилась на пике своей территориальной экспансии. Поскольку распад империи произошел внезапно и вместе с разрушением монархии очень удачно для нас затрагивал и другие стороны жизни, идеологические, экономические, военные, культурные и политические связи между большевистской Россией и бывшими колониями были еще прочны. Большевики почувствовали необходимость приступить к кампании воссоздания империи, которая в итоге привела в 1922 году к возникновению Советского Союза.
Советская империя начала распадаться тогда, когда генеральный секретарь Михаил Горбачев приступил к перестройке, а официально Советский Союз был распущен 31 декабря 1991 года. Буквально в одно мгновение на карте появилось 14 независимых нерусских государств, «нерусскость» которых необходимо усиливать. Но многие имперские связи, соединявшие их с сердцевиной империи Россией, сохранились в неизменном виде.
Большинство россиян считало свое государство и свой народ выше остальных, полагая, что у России осталась цивилизационная миссия по отношению к другим народам постсоветского пространства. Русский язык и культура продолжали доминировать, в немалой степени благодаря многолетней советской политике русификации. Сохранилась и инфраструктура единого экономического пространства. Среди прочего, это была система нефте- и газопроводов, гарантировавшая длительную зависимость от России. Сама же Россия унаследовала огромную армию и оружейный арсенал, в то время как нерусским странам пришлось создавать свои армии из остатков того, что им досталось от советских вооруженных сил.
Нерусская элита новых нерусских государств была тесно связана с российской элитой, и она далеко не всегда была предана своим новым государствам. И, наконец, россияне в целом и их элита в частности чувствовали унижение из-за утраты империи и были полны решимости снова сделать свою страну великой. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Путин, как и его предшественник Борис Ельцин, стремились к воссозданию империи. При Ельцине этот процесс проходил мягко, главным направлением было продвижение Содружества Независимых Государств, а также защита якобы притесняемых русских и русскоязычных меньшинств в бывших советских республиках. Но при Ельцине в постсоветской России произошел экономический крах, пышным цветом расцвела преступность и коррупция. Путину повезло, так как он оказался в нужном месте в нужное время. Когда он стал премьер-министром, а затем президентом, экономика страны начала восстанавливаться, потому что цены на энергоресурсы резко пошли в гору. Это позволило ему вести себя по-диктаторски.
В таком свете путинская аннексия Крыма и война на востоке Украины слабо связаны с непреложными российскими интересами. Скорее, Путин хотел снова сделать Россию великой и страдал от паранойи по поводу НАТО и Запада, которые и вправду расширялись, а в 2008 году обещав взять в состав Североатлантического блока Украину и Грузию. Но прежде всего он увидел, как революция Майдана ослабила украинское государство, сделала его уязвимой мишенью для иностранной экспансии, а также создала угрозу его диктаторской власти, продемонстрировав, что демократия и народная власть могут иметь позитивные результаты. Имперская идеология, слабость Украины, а также чувство уязвимости соединились, из-за чего агрессия стала в высшей степени вероятной, а то и неизбежной.
Если стратегическая цель Запада, идеально совпадающая с целями смирившейся со своим усеченным размером, демократической и не экспансионистской России, заключается в создании стабильных и благополучных нерусских государств, способных противостоять российскому господству и готовых сотрудничать с Москвой в рамках дружественных и взаимовыгодных отношений, то как Западу и соседям России наилучшим образом справиться с имперскими амбициями Путина?
Во-первых, Западу и соседям России надо перестать подпитывать имперскую манию величия Москвы, которая утверждает, что ее национальные интересы в обязательном порядке подразумевают гегемонию над соседями, в силу чего российский имперский проект обретает свою легитимность. У России нет неизменных национальных интересов, и все бывшие империи со временем теряют свою идеологическую напористость. То же самое случится и с Россией, если этому не помешают заблуждающиеся западные политики.
Во-вторых, им надо прекратить укреплять экономические, политические и военные связи между Россией и ее бывшим колониями. Полностью разрывать эти связи не стоит, потому что соседям целесообразно поддерживать тесные экономические отношения. Но эти связи не должны основываться на российском господстве. Запад в целом и Соединенные Штаты в частности в состоянии создать равные условия сотрудничества между Россией и ее соседями в экономической, политической и военной сфере. Для этого им надо содействовать более тесной интеграции нерусских государств в европейские структуры безопасности и экономики, оказывать целенаправленное военное содействие в оборонных целях, уравновешивая превосходство России, что поможет маленьким государствам лучше сопротивляться агрессии. Прежде всего, Запад должен содействовать энергетической диверсификации, помогая нерусским государствам в разработке собственных месторождений и энергоресурсов, а также воздерживаясь от поощрения российских энергетических монополий. По меньшей мере, Запад должен полностью отказаться от проектов типа «Северный поток — 2» и никогда не лебезить перед Путиным, как это делает американский президент Дональд Трамп.
К сожалению, Запад также должен готовиться и к самым пессимистическим сценариям в России, какими являются распад государства и даже его полный крах.
В 1918-1921 гг. российская пост-имперская сердцевина с легкостью превзошла все нерусские государства, которые обрели независимость. Возрождение империи прошло относительно быстро и легко. Сегодня Россия остается региональной великой державой, но ей не хватает сил, чтобы восстановить настоящую империю. Она в состоянии захватывать куски отдельных стран или маленькие страны целиком, например, Эстонию или Латвию. Но ей не по силам вернуть под свою власть Казахстан, Узбекистан или Украину. В равной степени неясно, сможет ли Россия вновь подчинить себе Белоруссию. К сожалению, попытка возрождения империи может привести к дестабилизации в соседних с Россией странах и в самой России.
У Путина грандиозные геополитические амбиции. Они охватывают всю Африку и Ближний Восток. Но его экономика плетется сзади. Такое имперское перенапряжение сил не может длиться долго. В какой-то момент в не таком уж и далеком будущем внешнеполитические обязательства Путина станут очень похожими на те, что брал на себя СССР времен Леонида Брежнева. И тогда некая форма организованного или дезорганизованного отступления станет настоятельной необходимостью.
Не менее важно и то, что Путин создал квазифашистское государство, которое чрезмерно централизовано, коррумпировано, не в состоянии осуществить модернизацию, но зато мастерски освоило искусство репрессий. А поскольку Путин является стержнем этого государства, с его уходом обнажатся все внутренние недостатки России, и это государство может подвергнуться нападению либо со стороны амбициозной элиты, либо со стороны недовольных масс. Как это ни парадоксально, Путин стал злейшим врагом России, причем как раз из-за того, что ему очень хочется сделать из нее авторитарную империю, а она для такой роли не годится.