В международных дискуссиях о геополитике тема Южного Кавказа, как правило, возникает в более широком контексте — как одна из составных частей в вопросах безопасности Черноморского региона или Большого Ближнего Востока. В первом случае в центре внимания обычно оказываются риски, связанные с противостоянием России и Запада, и параллели между украинским и кавказскими конфликтами. Во втором — отношения Южного Кавказа с Ираном и роль региона в сирийском урегулировании.
Однако какие бы проблемы международной безопасности ни выходили сегодня на первый план, три южнокавказских государства сохраняют и самостоятельное значение. Высокая концентрация конфликтов, противоречивые отношения с соседними державами и дефицит региональной интеграции не позволяют воспринимать регион исключительно как поле для прокси-противостояния России и Запада. Тем более сейчас, когда в региональные процессы все активнее вовлекаются новые игроки, среди которых самый заметный — Китай. Рост масштабов китайского сотрудничества с Южным Кавказом в последние годы превращает Пекин в одну из влиятельных сил в регионе.
Мотивы Китая
Армению, Азербайджан и Грузию нельзя отнести к приоритетным направлениям во внешней политике Китая. Эти страны не граничат с КНР, а их экономическое сотрудничество пока не так велико, хотя быстро развивается. Тем не менее Южный Кавказ привлекает внимание Пекина как важный участок в его стратегии «Пояс и Путь». Недавно эту важность еще раз подтвердил майский визит министра иностранных дел КНР Ван И во все три закавказские государства, который сразу назвали историческим.
Еще в 2015 году Китай подписал с Грузией, Арменией и Азербайджаном различные документы (протоколы, декларации, меморандумы) об их участии в Экономическом поясе Шелкового пути. В 2017 году Китай и Грузия заключили соглашение о свободной торговле — это была первая договоренность такого формата на всем постсоветском пространстве. Около 96% китайского экспорта в Грузию освобождалось от сборов и платежей, а более 90% грузинских товаров, поступающих в КНР, получили нулевой таможенный тариф.
Сделка должна была придать новый импульс развитию двусторонней торговли, которая и без того в 2002-2015 годах выросла почти в 80 раз. Конечно, сейчас поток товаров из Китая в Грузию в разы больше, чем в противоположном направлении, но и Грузии удалось нарастить свой экспорт на китайский рынок. Стартовав, по сути, с нулевой отметки десять лет назад, Китай сейчас вошел в первую десятку крупнейших экспортных партнеров страны с долей более 5% в 2018 году.
Значительное внимание уделяет Китай и Азербайджану. На эту страну приходится более 40% товарооборота КНР с регионом. Китайская госкомпания CTIEC Group участвовала в строительстве крупного цементного завода «Норм» в Баку. Немалый интерес для Пекина представляет железная дорога Баку — Ахалкалаки — Тбилиси — Карс, ведущая с побережья Каспийского на побережье Черного моря, как одно из окон из Азии в Европу. Однако пока, несмотря на отдельные громкие заявления местных политиков и экспертов, Южный Кавказ не стал значимой территорией транзита из Китая в Европу. Многое остается скорее на уровне планов и деклараций. Это, впрочем, не означает, что ситуация навсегда застынет в сегодняшнем виде.
Южный Кавказ важен для Китая не только в экономических вопросах. Пекин уже не первый год сталкивается в Синьцзян-Уйгурском автономном районе с проблемами радикального джихадизма. Кавказский регион, смежный с Ближним Востоком, важен в контексте противодействия этой угрозе. Такие знаковые персоны в рядах «Исламского государства» (запрещенного в РФ — прим. ред.), как Тархан Батирашвили (Умар аш-Шишани) или Муслим Маргошвили, были выходцами из Ахметского района (Панкисского ущелья) Грузии. По данным Soufan Group, по состоянию на конец 2017 года девятьсот человек из Азербайджана и двести грузинских граждан были вовлечены в деятельность ИГИЛ (запрещенного в РФ — прим. ред.) на Ближнем Востоке.
Мотивы Кавказа
Свои интересы в выстраивании сотрудничества есть не только у Китая, но и у самих государств региона. Для Грузии и Азербайджана крайне важно, что Китай последовательно отстаивает принципы территориальной целостности. По словам эксперта Шанхайского института международных отношений Чжан Яо, «в предыдущие несколько веков Косово, Абхазия и Южная Осетия имели непростую историю, сложные этнические проблемы. У Китая есть свои проблемы в национальной политике. А потому с точки зрения КНР наша страна не заинтересована в иностранном вмешательстве в вопросы китайской национальной политики и территориальной целостности. В то же время и Китай не вмешивается в схожие проблемы, имеющиеся у других стран». Схожим образом в мае нынешнего года, находясь в Тбилиси, китайский министр иностранных дел Ван И констатировал: «Мы уважаем независимость, суверенитет и территориальную целостность Грузии».
В ответ закавказские лидеры тоже готовы демонстрировать свою солидарность с партнерами из Пекина. Например, по словам президента Азербайджана Ильхама Алиева, «Азербайджан и Китай постоянно поддерживают друг друга в рамках международных организаций, наша страна в тайваньском вопросе всегда выступает с позиции единого Китая, и эта позиция будет неизменной и в дальнейшем».
Впрочем, и тут есть свои нюансы. Если Баку, взяв курс на равноудаленность от мировых центров силы, может позволить себе большее пространство для маневра в отношениях с Пекином, то сближение Тбилиси с КНР регулярно становится предметом критики со стороны Запада. Например, майский визит Ван И в Грузию вызывал недовольство США. В июне в Вашингтоне тогдашний грузинский премьер Мамука Бахтадзе получил жесткую отповедь от госсекретаря Майка Помпео на тему совместных экономических планов с КНР. Китай и Россия были названы «мнимыми друзьями» Тбилиси. Хотя именно Грузия, несмотря на декларируемый курс на вступление в НАТО и ЕС, остается единственным государством Южного Кавказа, подписавшим соглашение о свободной торговле с Китаем.
У Армении на китайском направлении другие цели и задачи. Продвигать идею миацума (объединения) Армении с Нагорным Карабахом по понятным причинам невозможно. КНР, имея проблемы с Тайванем, Тибетом и Синьцзяном, не станет подыгрывать легитимации непризнанной государственности и ирредентизму. Но, страдая от дефицита региональной интеграции и завися от динамики российско-грузинских отношений (у Армении нет прямой границы с союзной Россией), Ереван стремится расширять международные связи на всех направлениях и не допускать монополизации карабахской темы (как и вопросов закавказской безопасности в целом) Азербайджаном.
К тому же для всех трех стран Китай играет роль альтернативы России и Западу. И Тбилиси, и Ереван, и Баку по-своему устали от вечного выяснения отношений между Москвой, Вашингтоном и Брюсселем на их территории. В этом плане Пекин рассматривается как способная уравновесить крайности сила.
Запад, по мнению южнокавказских стран, не способен объективно поддерживать территориальную целостность в регионе с тех пор, как находится в конфронтации с Россией. Последние два десятилетия Запад с Россией поочередно меняются в приверженности принципам статус-кво и ревизионизма, поддержки национального самоопределения и единства государств. В то же время КНР продемонстрировала последовательность внешней политики, и ее независимость от того, что происходит с Косовом, Абхазией, Крымом.
Для небольших государств правила игры в международных отношениях крайне важны, чего нельзя сказать о крупных державах, которые могут позволить себе импровизацию. На юге Кавказа это приводит к прагматизму во внешней политике стран. Так, первой страной, заключившей с Пекином соглашение о свободной торговле, стала приверженная вступлению в НАТО Грузия.
Пока говорить о Пекине как главном игроке в регионе рано. Китай, по словам востоковеда Станислава Тарасова, проводит тщательную «дипломатическую разведку в Закавказье», опираясь в отношениях со странами на экономику. Про вмешательство Пекина в разрешение этнополитических конфликтов речи нет. С точки зрения КНР, «Россия сможет сыграть позитивную роль в регионе потому, что у нее есть здесь традиционное влияние. Так, проблемы между Россией и Грузией должны решаться только этими двумя странами, Китай не будет вмешиваться в дела между ними».
В условиях, когда запрос на диверсификацию внешней политики на Кавказе очевиден, Пекин конструирует привлекательные для стран региона политические рамки. При этом нежелание впутываться во внутренние проблемы региона делают КНР удобным партнером для всех.