Элизабет Уилан (Elizabeth Whelan), тихая художница-портретистка с острова Мартас-Винъярд, никогда не интересовалась политикой. Однако, сидя перед этим своего рода святилищем — фигурка Трампа с кивающей головой, рядом бутылка розового вина, выпущенная под брендом Трампа, кофейная кружка с портретом Трампа, красные, белые и синие шапки с надписью «Снова сделаем Америку великой», гольфы с именем Трампа, а также наклейки на бампер с надписью «Save Freedom: Trump/Pence» («Спасем свободу: Трамп против Пенса») — она точно знает, что находится там, где должна.
Она пришла в этот офис, чтобы поговорить о своем брате — она приезжает в Вашингтон исключительно для того, чтобы поговорить о брате. 28 декабря 2018 года Пол Уилан (Paul Whelan) был в Москве, куда прилетел из своего родного штата Мичиган на свадьбу друга. В этот день сотрудники российской разведывательной службы арестовали его по обвинению в шпионаже. С тех пор 49-летний Уилан, который ранее работал начальником службы безопасности на одном крупном производственном предприятии, находится в московской тюрьме, построенной еще в царскую эпоху. Как сообщают его родные, состояние здоровья Уилана ухудшается, у него нет возможности консультироваться с англоязычным юристом, и к нему редко допускают представителей американского посольства. А 57-летняя Элизабет, которая до ареста Пола большую часть времени рисовала картины и наслаждалась соленым морским воздухом, оказалась в самой гуще тлетворных испарений российско-американских отношений.
Именно поэтому она в офисе Дэвида Урбана (David Urban), члена предвыборного штаба Трампа, а также лоббиста корпоративных интересов, который регулярно разговаривает с президентом и считает госсекретаря Майка Помпео (Mike Pompeo), тоже закончившего военное училище в Уэст-Пойнте, своим близким другом. Тот факт, что Урбан, который в 2016 году провел успешную предвыборную кампанию в Пенсильвании, согласился на встречу с Элизабет, само по себе стало для нее победой. В течение нескольких месяцев Элизабет пыталась привлечь к делу ее брата внимание Белого дома, Конгресса США, Госдепартамента — всех, кто был готов ее выслушать. Ей даже удалось проникнуть на Капитолийский холм, где в октябре Палата представителей приняла резолюцию, призывающую Россию предъявить «убедительные доказательства» вины Пола или освободить его из тюрьмы. Но в целом Элизабет обнаружила, что чиновники как высшего, так и низшего звена относятся к этому вопросу крайне настороженно. «Я бы сказала, что у нас существует российская проблема — в том смысле, что множество людей попросту не хотят связываться с каким бы то ни было делом, в названии которого фигурирует слово „Россия", — объяснила мне Элизабет после встречи с Урбаном, на которой я тоже присутствовала. — С таким же успехом я могла бы лежать на кушетке и дышать соленым морским воздухом».
Видимо, удачного момента попасть в российскую тюрьму для американского гражданина попросту не существует. Учитывая сложные, непредсказуемые и зачастую уважительные отношения администрации Трампа с Кремлем, Элизабет склонна готовиться к худшему. Летом этого года Пол воспользовался своим коротким присутствием на судебном заседании в Москве, чтобы попросить президента США Дональда Трампа о помощи. «Напишите в Твиттере о своих намерениях», — просил он, находясь в стеклянной кабине. Но президент США промолчал. (Белый дом не отреагировал на нашу просьбу прокомментировать ситуацию с Полом Уиланом.)
Для Урбана, который познакомился с семьей Уилана через общего знакомого, решение помочь Элизабет, и сделать это безвозмездно, было простым и очевидным. «Это гуманитарный вопрос — задержан американский гражданин, — сказал мне Урбан. — Это никак не связано с политикой». Однако в действительности этот вопрос, как и многие другие вопросы, напрямую связан с политикой. Именно политика стала причиной того, что Элизабет встретилась с Урбаном в ту пятницу. Именно поэтому фигурка Трампа, розовое вино, гольфы, вместо того чтобы вызывать у Элизабет тревогу, придавали офису ауру надежды. Усаживаясь в креслах в то утро, чтобы провести свою первую личную встречу, и Элизабет, и Урбан знали, что единственный способ добиться освобождения Пола — заставить Трампа заинтересоваться его делом.
«Итак, — сказал Урбан, кивнув ей. — Давайте с самого начала».
***
Пол Уилан прилетел в Москву 22 декабря 2018 года. Его друг, американец и бывший морской пехотинец, собирался жениться на русской женщине и пригласил Пола в качестве своего рода гида, который мог бы сопровождать американских гостей на свадьбе. Всем было хорошо известно о любви Пола к России: работая на международные консалтинговые компании и производственные предприятия, он успел побывать в России много раз. Как сообщила газета New York Times, он был активным пользователем «ВКонтакте» — российской версии Фейсбука. На этом сайте он познакомился с десятками россиян, многие из которых были отставными офицерами вооруженных сил, и активно обсуждал с ними свой интерес к русскому языку и культуре.
По словам Элизабет, когда Пол не появился на свадьбе, его друг немедленно забеспокоился и сразу же уведомил американское посольство о пропаже Пола. В течение трех дней, как рассказала Элизабет, ее семья оставалась в неведении. «Мы не знали, жив ли он, не захватили ли его бандиты, и вообще что происходит». Они пытались найти ответ на свой вопрос в Google, вводя в строке поиска запросы, вроде «американец убит в России».
В канун нового года они обнаружили статью, в которой приводилась цитата представителя Федеральной службы безопасности России, подтвердившего, что власти арестовали Уилана по подозрению в шпионаже. Одно российское информационное агентство, ссылавшееся на анонимные источники в разведке, сообщило, что Уилана арестовали в номере гостиницы «Метрополь» — именно там проходила свадьба его друга — спустя пять минут после того, как некий российский гражданин вручил ему USB-накопитель, на котором была секретная информация. Уилана отправили в одиночную камеру в СИЗО Лефортово — печально известной московской тюрьме, где КГБ содержал политических заключенных.
Как сообщил мне Дэн Хоффман (Dan Hoffman), бывший чиновник ЦРУ, который руководил операциями агентства в Москве, вероятность того, что Уилан — шпион, равна нулю. «Нет никаких доказательств того, что он делал нечто противозаконное, — объяснил Хоффман. — Он не единственный, кого арестовали по ложным обвинениям. Как вы знаете, русские постоянно делают это со своими собственными гражданами».
Узнав об аресте Пола, его семья испытала огромное облегчение, поскольку он был жив, как сказала Элизабет. «Но после этого перед нами встала совершенно непонятная задача: что делать дальше? Потому что никто не вызвался нам помогать».
И это озадачивало Элизабет — по совершенно понятной причине: правительство иностранного государства, враждебного Соединенным Штатам, удерживает американского гражданина по неким обвинениям и отказывается предъявить доказательства обоснованности этих обвинений. Почему ее родная страна не возмущается?
***
Препятствий для освобождения ее брата, как вскоре узнает Элизабет, было два. Первое заключалось в том, что Пол Уилан был идеальной жертвой. «Его дело попадает в категорию дел, в которых многое неочевидно и неоднозначно», как сказал один высокопоставленный представитель конгресса и эксперт по России, попросивший сохранить его имя в тайне. «Его нельзя назвать эдаким бойскаутом, который приехал в Россию с миссией доброй воли и которого похитили».
Пол пошел на службу в морскую пехоту в 1994 году, и он был старшим сержантом во время войны в Ираке с 2003 по 2008 годы. Но в январе 2008 года ему вынесли приговор по обвинению в хищении имущества, как сказано в его личном деле. Его обвинили в попытке украсть 10 тысяч долларов у правительства США, предположительно предпринятой им во время его службы в Ираке, а также в использовании ложных сведений с целью продвижения по службе. В конечном счете его уволили из армии по дисциплинарным причинам.
Второе препятствие заключалось в повисшем в воздухе вопросе о том, был ли Уилан на самом деле шпионом. Когда его арестовали, Пол занимал должность руководителя службы безопасности международной компании, производящей запчасти для автомобилей. Он является гражданином четырех стран — США, Соединенного Королевства, Ирландии и Канады — и у него есть действующие паспорта всех этих стран. И неважно, что сразу после ареста Пола действующие и бывшие чиновники ЦРУ опровергли сообщения о том, что он работал на это агентство. Они объяснили репортерам, что эпизод с военным трибуналом в биографии Пола, вероятнее всего, лишил бы его возможности работать в ЦРУ, и что США вряд ли отправили бы своего агента за границу без дипломатического прикрытия. Не сыграло никакой роли и то, что семья Уилана решительно отрицала все обвинения, и что назначенный ФСБ адвокат Уилана намекнул в интервью, что российские власти давно следят за действиями Пола и рассматривают его как человека, которого можно будет при необходимости обменять на россиян, находящихся в настоящий момент в американских тюрьмах.
«В политических кругах на Капитолийском холме была масса колебаний и нерешительности» вокруг «шпионского вопроса», как сказал Райан Фахи (Ryan Fahee), бывший прокурор контрразведывательного подразделения Министерства юстиций, который сейчас представляет интересы семьи Уилана на безвозмездной основе. По его словам, те немногие конгрессмены, которые соглашались поговорить с Элизабет, начинали задавать ей «нелепые вопросы» касательно прошлого Пола. С тех пор прошло десять месяцев, но «мне все еще задают эти вопросы». И действительно, не прошло и пяти минут с начала встречи с Элизабет, как Урбан спросил ее: «Итак, ваш брат — шпион, верно?»
Именно в эти моменты границы правозащитных возможностей сестры проявляются наиболее наглядно. Вопросы, которые в эти мгновения проносятся в голове Элизабет, звучат примерно так: как можно объяснить, что личность вашего брата не сводится только лишь к подпорченному личному делу военнослужащего? Что огромное множество людей имеет по несколько гражданств, и что у вас самой их три? И, при всем уважении, конгрессмен, неужели я похожа на шпионку? Как можно рассказать кому-то о брате, которого вы знаете всю жизнь? И что делать, когда вы поймете, что это невозможно?
«Это очень сложно для такого человека, как я, для старшей сестры — видеть младшего брата в такой ситуации. С чего мне начать? Мне, обычному человеку, которого внезапно оглушили новостями о том, что мой брат оказался в российской тюрьме, — сказала мне Элизабет. — Когда я приезжаю в Вашингтон, я стараюсь сохранять положительный настрой, я стараюсь сохранять оптимизм. Я говорю себе, что я приехала сюда ради дела».
«Но иногда у меня опускаются руки».
***
Прогрессу в попытках добиться освобождения Пола угрожает радиоактивная динамика в отношениях между Америкой Дональда Трампа и Россией Владимира Путина, и такое препятствие, возможно, не преодолеть даже похищенному бойскауту. Множество бывших офицеров разведки высказали предположение, что арест Пола стал местью за арест Марии Бутиной, 30-летней россиянки, которая в ноябре 2018 года признала себя виновной в сговоре с целью работы в США в качестве незарегистрированного иностранного агента. Но в октябре Бутину освободили. Между тем российский судья продлил срок досудебного тюремного заключения Пола еще на два месяца.
«Этот цирк с Россией с самого начала работы нынешней администрации, включая текущую ситуацию с Украиной, однозначно не помогает, — сказал мне один представитель конгресса. — Он по-настоящему мешает вести серьезную политику и получать значимые результаты от взаимодействия с такими странами, как Россия. В результате карьерные чиновники и дипломаты говорят: у нас и так достаточно проблем. Мы не хотим быть там и подвергаться таким рискам».
Поэтому, когда в начале 2019 года Джон Хантсман (Jon Huntsman), занимавший должность посла США в России в момент ареста Пола, продемонстрировал готовность взяться за это дело, чиновники Белого дома и Госдепартамента с радостью переложили на него всю ответственность. По мнению большинства людей, с которыми я обсуждал эту тему, Хантсман искренне хотел добиться освобождения Пола — он лично трижды навещал Пола в Лефортово. По словам одного высокопоставленного представителя конгресса, вовлеченность Хантсмана «немного успокаивала колеблющихся политиков», в том числе членов делегации конгрессменов Мичигана, которые активно призывали Палату представителей принять резолюцию по делу Уилана. По словам источника, Хантсман сумел «продемонстрировать российским властям высокую степень озабоченности судьбой Уилана, не спровоцировав никакой напряженности в публичной сфере».
Тем не менее, некоторые из тех, кто признает вклад Хантсмана, считают, что все его попытки оказались тщетными. По их словам, самое важное заключается в том, что США до сих пор официально не заявили о неправомерности ареста Пола. Такое официальное заявление позволило бы правительству передать дело Пола в специальное подразделение ФБР, названное Hostage Recovery Fusion Cell («Объединенное подразделение по освобождению заложников»), которое использует ресурсы различных агентств, чтобы добиваться освобождения американцев, похищенных или взятых в заложники за границей. Пытался ли Хантсман добиться такого официального заявления, непонятно — он не ответил на мою просьбу прокомментировать ситуацию. Но, как сказал мне известный критик Кремля Билл Браудер (Bill Browder), «цель Госдепартамента заключается в том, чтобы не раздувать кризисы, не вступать в конфронтации, не доводить ситуацию до крайности, хотя на самом деле лучший способ справиться с подобными ситуациями — громко кричать. Так, будто кого-то убили, до тех пор, пока его не освободят».
«Здесь речь не идет о каких-то сложных переговорах по освобождению заложников. Он находится в тюрьме уже 10 месяцев», — добавил Браудер, который стал архитектором Закона Магнитского, позволившего ввести санкции в отношении множества российских чиновников. Браудер и сам стал жертвой ложных обвинений со стороны России, и в прошлом году его даже ненадолго задержали.
В настоящее время у США нет посла в России, поскольку Хантсман ушел в отставку в начале августа. А Трамп еще больше осложнил дело Уилана, выдвинув на смену Хантсману кандидатуру заместителя госсекретаря Джона Салливана (John Sullivan). Салливан является одной из центральных фигур в текущем расследовании в рамках импичмента из-за своей близости к Помпео и другим лицам, замешанным в предполагаемой договоренности Трампа с Украиной об услуге за услугу.
Другими словами, если не считать сотрудников посольства низшего звена, в настоящее время у американского правительства нет дипломатического присутствия в Москве. Если раньше у чиновников и были какие-либо стимулы для того, чтобы погружаться в трясину российско-американских отношений — возможно, работая под репутационным прикрытием Хантсмана, — то сейчас таких стимулов не осталось. А это значит, как сказал Браудер, что освобождение Пола зависит только от одного человека: «Теперь все сводится к тому, сделает ли Трамп нужный звонок».
***
Предполагается, что Урбан — тот самый человек, который способен этого добиться. Именно в этом и заключается его предполагаемая ценность: в его статусе адвоката, находящегося в наилучшем положении — в силу его отношений и его незаменимости в предстоящей предвыборной кампании Трампа — чтобы обратиться к президенту с такой важной просьбой. Захочет ли Урбан сделать это, по крайней мере, в ближайшее время — это другой вопрос.
Если говорить о семье Уиланов, то все страхи касательно того, что Урбан преувеличивал масштабы своего влияния, рассеялись во время той первой встречи в его офисе несколько недель назад. Его офис был завален атрибутикой предвыборной кампании Трампа, что служило явным свидетельством преданности Урбана президенту. Затем, когда они вышли на улицу, где их ожидало такси, которое должно было доставить их на другие встречи в Госдепартаменте и Белом доме, они случайно встретили Джона Гиззи (John Gizzi), репортера протрамповской газеты Newsmax. «Дейв! Рассчитываешь стать главой администрации?» — спросил Гиззи, намекая на слухи о возможной отставке исполняющего обязанности главы администрации президента Мика Малвейни (Mick Mulvaney). «Этого не будет, — ответил Урбан со смехом. — Но если это случится, ты узнаешь первым».
Урбан, уроженец Питтсбурга, привык заканчивать повествовательные предложения словом «верно»: «Пол был в России, верно? Теперь его удерживают, и мы не знаем почему, верно?». Он утверждает, что большинство его связей с миром Трампа возникли еще в колледже. В военном училище в Уэст-Пойнте вместе с ним учились Помпео, исполняющий обязанности министра обороны Марк Эспер (Mark Esper), а также советник Госдепартамента Ульрих Брехбул (Ulrich Brechbuhl).
Первая задача Урбана, как он мне сказал — добиться официального заявления о том, что Пола задержали неправомерно. С этой целью за последние две недели он провел несколько встреч с чиновниками Госдепартамента, Министерства обороны и Совета национальной безопасности. Некоторые из этих чиновников оказались теми людьми, к которым Элизабет ранее уже обращалась, хотя и безуспешно. Элизабет рассказала мне, что, когда несколько недель назад она встретилась с Джоном Салливаном (John Sullivan) — «очень приятным человеком» — ее поразило, что настолько высокопоставленный чиновник «начал давать мне советы касательно того, что мне следует делать. Я приезжаю в Вашингтон, чтобы найти человека, который может мне помочь, а меня начинают учить, как я сама должна помогать себе». В ответ на просьбу прокомментировать тот разговор и дело Пола Уилана в целом, пресс-секретарь Госдепартамента сказал: «Мы продолжим информировать российское правительство о том, какое большое значение мы придаем справедливому и беспристрастному обращению с нашими гражданами за рубежом, в том числе с Полом Уиланом. Мы неоднократно выражали нашу обеспокоенность в связи с отсутствием доказательств в деле Уилана».
«Мне немного легче действовать сверху», — сказал мне Урбан. По его словам, первый раунд «встреч на высоком уровне» в Госдепартаменте «послужил благоприятным сигналом о том, что этот вопрос является приоритетным», и теперь чиновники «помогают мне наметить курс».
Что касается вопроса о том, почему при Хантсмане официальное заявление о неправомерном задержании Уилана так и не прозвучало, Урбан сказал следующее: «Я не знаю. Возможно, это было частью его стратегии. Я просто не знаю, какие соображения за этим стояли». Урбан постарался не ставить под сомнение активную работу Хантсмана, отметив, что тот «вложил массу сил» в дело Пола. Но он все же признал, что нынешняя нехватка дипломатического присутствия в Москве привела к тому, что делу Пола Уилана уделяется недостаточно внимания. (Пресс-секретарь Госдепартамента напрямую не ответил на мой вопрос о том, собирается ли Помпео в ближайшем будущем официально заявить о неправомерности ареста Пола.)
В ходе нашего интервью, которое состоялось спустя три дня после встречи с Элизабет, Урбан часто упоминал о значимости стратегии по возвращению Пола на родину, сравнивая предстоящую задачу с дирижированием оркестром, или партией в трехмерные шахматы, или с посадкой самолета. Это «очень деликатный вопрос», сказал он, добавив, что он впервые занимается подобным делом, в котором «дипломатия действует медленнее, чем я». На следующий день Урбан должен был присоединиться к президенту Трампу на борту президентского самолета, который должен доставить его в Питтсбург. Но, по словам Урбана, он не планирует поднимать тему ареста Пола во время полета. «Я считаю, что важно правильно выбрать момент, — объяснил он. — У меня нет никаких сомнений касательно необходимости обсудить этот вопрос с президентом, я просто хочу, чтобы все прошло как надо».
По словам высокопоставленного представителя Конгресса, если поднять этот вопрос с Трампом внезапно, не проведя предварительных консультаций на уровне агентств, это не приведет ни к чему хорошему. Однако другие считают, что время осторожности и деликатности давно прошло. «Трамп может с легкостью сделать звонок прямо сейчас», — сказал мне Браудер. Поможет ли звонок Трампа вернуть Пола Уилана на родину, непонятно, но, по мнению Браудера, сейчас это единственный действенный вариант. «Я считаю, что на данном этапе семье Уилана необходимо отправиться на телеканал Fox News и рассказать свою историю, чтобы Трамп ее услышал. Потому что привычные каналы поступления информации больше не работают».
Бывший посол США в России Майкл Макфол (Michael McFaul) сказал мне: «Я поражен тем, что Трамп ни разу не упомянул о неправомерном задержании Пола Уилана».
Между тем Элизабет призналась, что она чувствует себя намного увереннее теперь, когда за дело взялся Урбан. «Я потратила огромное количество усилий на то, чтобы понять, с кем нам нужно говорить», — рассказала она. Те чиновники, с которыми Урбан успел поговорить за последние несколько дней — это «люди, о существовании которых я даже не подозревала. Мне потребовались бы месяцы, чтобы найти способы с ними связаться».
По словам Элизабет, те несколько недель, которые прошли с момента, когда Урбан согласился ей помочь, она впервые за много месяцев испытывает «облегчение». Она призналась, что во время своих поездок в Вашингтон она часто ощущала себя униженной и бессильной. Она назвала себя «маленьким человеком с острова в Массачусетсе, который пытался вступить в схватку не только с российским, но и с американским правительством». Но ее взгляд оживает, когда она начинает рассказывать мне о ее последней встрече с Полом, когда он прилетел из Мичигана, чтобы помочь ей организовать выставку ее работ — потому что Пол всегда готов оказать такую помощь. Она рассказывает мне о том, что члены одной семьи обязаны всегда поддерживать друг друга. И, не говоря этого напрямую, она показывает мне, что больше она не чувствует себя униженной и беспомощной.