На праздники, приуроченные языкам мира или родному языку — а таких несколько в год — мы любим воспевать наш язык особенно. И есть за что: мелодичный, благозвучный, красивый и очень сильный. Столько песен на украинском известно в мире, столько произведений, каждый раз повторяться нет смысла — и так все знают. А сильный, потому что выжил после стольких запретов, после стольких пыток его носителей.
И все же и в быту, в общении с друзьями, в пути на работу и на работе мы очень часто употребляем суржик. «Привет» и «Как дела?», «Остановитесь на следующей остановци», «Приятного аппетита!». У нас «магазин» и «больница», мы, «наверно, задержимося на работе, потому что будет какое-то мероприятие», а в «кабинети холодно, хоть увольняйся на зиму». Неужели это красиво звучит? Так откуда у нас это все взялось?
Суржик — языковой мусор
Суржиком в словаре называют мешанину зерна — ржи, пшеницы, ячменя, овса, а также муку из такого зерна (то есть муку не высшего сорта). Этот же академический словарь дает и переносное значение этого слова — это «элементы двух или нескольких языков, объединенные искусственно, без соблюдения норм литературного языка», или «нечистый язык».
Вопрос «Откуда у нас взялся суржик?» — это вопрос развития нашего языка, в общем его жизнь вместе с нами, или наша — вместе с ним.
Продукт колониального господства
При царизме украинский язык запрещали веками. К каким только виртуозным мерам не прибегали тогда, чтобы искоренить его вместе с ярыми его носителями и вдохновителями его изучения и познания.
Советы носителей украинского заморили голодоморами, интеллигенцию массово репрессировали. Украинский язык вытеснили практически из всех сфер жизни. На нем говорить было стыдно, бесперспективно, «по-мужицки». Поэтому украинцы пытались говорить по-русски, чтобы избавиться от этого клише. Русский язык был языком высших социальных слоев и при государственной поддержке обслуживал потребности государственного аппарата, науки, техники, образования, армии и флота, а украинский — фольклор, быт, село.
По результатам КМИС от 2012 года, на суржике общается от 11 до 18% всего населения Украины. От 2,5% в Западной Украине до максимального показателя в 21% в южных и восточных регионах. В то же время, эта цифра показывает только тех, кто осознает свою суржикоязычность.
Суржиковый «мировой антураж»
Конечно, это нас не особо будет утешать, и все же следует констатировать, что суржик присущ не только нашему языку. Белорусский суржик называется «трасянка». В США — спэнглиш (смесь испанского и английского). Нигерийский пиджин — это смесь английского, испанского, французского, португальского и языков Западной Африки.
Суржикокультура
В художественной речи суржик используется также, но там он имеет определенную нагрузку, можно сказать, смиловую: подчеркнуть какие-то черты, выделить их, для создания комического, иронического эффекта (как средство юмора и сатиры также в произведениях Г. Квитки-Основьяненко, М. Старицкого, Остапа Вишни, С. Олейника, А. Чорногуза, П. Глазового и т.д.). В музыке также встречаются элементы суржика, но это, опять же — для художественного эффекта, с определенной творческой целью.
Суржиком мы сами себя опускаем
Однако язык — это живой организм. Вместе с людьми рождаются новые слова, старые отмирают, совершенствуется человек, работает над собой, одновременно работая и над главным средством своей коммуникации — языком. Поэтому то, что было раньше в языке, те его процессы также должны испытывать положительные изменения.
Доктор филологических наук, профессор, директор Института украинского языка НАН Украины Павел Гриценко, считает, что изучить свой язык, язык своих предков — вполне возможно. В вопросе суржика он категоричен:
«Нам достаточно того, что мы сами себя опускаем. Потому что когда говорим об украинском языке, то обязательно вспоминаем суржик. А что такое суржик? Суржик — это то, что мы подтверждаем недоработки личности над собой. Если она говорит литературным языком, то должна использовать весь арсенал литературного языка. Даже на бытовом уровне можно общаться исключительно литературным языком и иметь от этого удовольствие. И для этого не нужно иметь филологическое образование. Надо воспитывать в себе чувство языка. А как бы сказали твой папа, мама, дедушка, бабушка? То есть речь, акт речи тогда достигает большего эффекта, когда он осмысленный тобой. Тем, кто говорит. И когда ты думаешь над построением фразы, о том, как ты можешь повлиять — лечебно или убийственно — на человека, к которому направлено твое слово, и тогда в результате ты чувствуешь, когда у тебя есть этот внутренний самоконтроль, когда есть понимание важности такого контроля, важности работать над собой в каждый момент речи, тогда будет произрастания твоего внутреннего языкового «я», твоей речевой компетенции. И ты будешь чувствовать: «Ага. Это слово имеет еще какой-то оттенок. Почему оно не подходит здесь. А здесь так хорошо ложится!». И тогда вспоминаешь, что Шевченко не случайно сказал: "Ну що б, здавалося, слова? Слова та голос — більш нічого. А серце б"ється, ожива, Як їх почує знову. Знать, од Бога і голос той, і ті слова!". Гениально сказано! Потому что этим коротким стихотворением Шевченко будто прокладывает дорогу к каждому слушателю-читателю с одним только: думать, что такое слово «.
«Языковой вопрос — это вопрос государства. Чтобы нас уважали — надо, чтобы мы себя уважали. Чтобы нас не потеряли, надо, чтобы мы себя не потеряли. И речь остается одним из тех приоритетов, который дает сразу понять, кто мы и чьи мы дети. Язык — это крепость. Приобщитесь сердцем к украинству, к украинскости, к украинскому языку », — призывает профессор-языковед.
Оксана Макаренко, учительница родного языка в Крюковщинский ООШ Киевской области, видит большие изменения в отношении к языку у подрастающего поколения: «Конечно, сейчас школьники все больше общаются на украинском языке, и эту замечательную тенденцию нельзя не заметить, — говорит педагог. — У нас учатся и дети, которые приехали из других стран, и они также говорят на украинском языке. Конечно, не все сразу в них удается — опять же, случается и суржик, и ошибки. Но украинские друзья помогают им: исправляют, объясняют, учат. Это мне как учительнице приятно замечать. Считаю, что именно в таком направлении и нужно двигаться в этом вопросе: ошибаясь — исправляться. Это — прогрессивный путь развития не только языка, а всего остального. Не надо бояться ошибок, надо делать выводы и идти дальше. Я объясняю своим ученикам, что многие из украинских классиков тоже не сразу становились украиноязычными, хотя бы потому, что они родились не в Украине. Но они учились, работали над собой и над языком и сумели вывести ее на такой уровень, что им восхищается мир. А останавливаться на суржике, смириться с суржиком и общаться на уровне суржика — это идти по пути наименьшего сопротивления. И это — не про нас. Мы должны бороться, и за язык тоже! ».
Украина начинается с языка
И — с нас, его носителей. Проще сказать, что «я не знаю языка (не учил, жил где-то далеко» и т.д.). Но другие знают и другие учат. А как же тогда относиться к полиглотам? Как к инопланетянам? Надо учиться, и пусть даже начинать с суржика. Идеального ничего на земле не бывает. Чистый, выхолощеный язык, как его некоторые называют профессорский — также не лучший вариант. И ни в одной стране мира большинство людей на чистом, рафинированном, профессорском языке не говорят. Везде есть примеси из других языков и ошибки. Но везде учатся, и все удается!
Язык — живой, он живет и развивается с нами. Работа над ошибками — это работа над собой. Давайте читать, что пишут о языке, открывать словари, интересоваться, сейчас же — столько информации! Не надо убивать язык сомнений, страхами, предвзятостью — надо пользоваться им! Это язык не только патриотических девушек в веночках, а каждого из нас. Не от девушки в венке, а от тебя и меня зависит чистота нашего языка, его значимость, его святость.