Так называемое поколение миллениалов аккуратнее и старательнее предыдущих. Миллениалы меньше занимаются сексом и отказываются от сигарет и алкоголя. Но журналистка Dagens Nyheter не узнает себя и друзей в этом описании. Она ищет причины в порнографии, приложениях для знакомств и времени, проведенном за гаджетами.
Почему мое поколение такое скучное?
Я и подсчитать не могу, сколько раз мне задавали этот вопрос разочарованные шестидесятники и семидесятники, которые хорошо помнят свою буйную юность. Но дело в том, что я и сама часто задаюсь этим вопросом.
Когда я вижу исследования, согласно которым поколение миллениалов и следующее за ним поколение Z пьют меньше алкоголя, меньше курят и меньше занимаются сексом (а все эти занятия, как вы знаете, классические признаки веселого времяпрепровождения), я всегда удивляюсь, каких же зануд опрашивали при сборе этих данных. Это совсем не похоже на меня и тех, кого я знаю.
Но когда изучаешь поведение больших групп людей, интуиция, к сожалению, редко так же надежна, как актуальное и тщательное исследование, поэтому я вынуждена принять эту правду.
Мы меньше занимаемся сексом. Мы гораздо меньше пьем. Мы почти не курим. Но почему?
В конце прошлого года в американском издании The Atlantic появилась нашумевшая статья. Называлась она «Сексуальная рецессия» (The sex recession). Интересный выбор слова, да? «Рецессия». Низкая конъюнктура сексуальной жизни. Автор статьи констатирует, что нынешние молодые американцы меньше занимаются сексом, чем два поколения назад, хотя условия как будто побуждают к обратному: «Тиндер», полиамория, популяризация БДСМ (вспомните «50 оттенков»), популяризация анального секса, легкодоступная порнография и табу на табу.
Почему же в эпоху сексуальной раскованности происходит все что угодно, только не совокупления? Почему мир не превратился в одну сплошную оргию?
Мне кажется, как раз по этой причине.
По информации «Тиндера», пользователи приложения свайпают в общей сложности по 1,6 миллиардов раз в день, что дает примерно 26 миллионов совпадений. Но все эти совпадения еще не значат, что человек кому-то напишет, а даже если и напишет, то не факт, что пойдет на свидание, да и не все свидания приводят к сексу. Цепочка становится все длиннее, но дело даже не в этом, а в том, что из-за огромного выбора и механического отбора потенциальные партнеры теряют ценность (их всегда можно заменить), а встречи становятся менее личными. Все, кто хоть раз участвовал в этом процессе, знают, что, по крайней мере в начале, все это очень неромантично и глубоко несексуально. Когда успокаивается первый почти игровой азарт (свайпнут тебя вправо или нет? Для женщин этот ответ чаще всего «да», для мужчин — «нет»), «Тиндер» оказывается бездушным, монотонным и совершенно не прикольным.
В отличие от порнографии. Порно никогда не подведет. По крайней мере парней.
Согласно большому исследованию секса, которое Шведское агентство здравоохранения провело в 2017 году, а результаты представило в прошлом мае, 72% шведских мужчин смотрят порно. При этом 68% шведских женщин сообщили, что не смотрят порно никогда. В возрастной группе от 16 до 29 лет доля мужчин, которые ежедневно или почти ежедневно смотрят порно, составила 41%. Среди женщин того же возраста эта цифра — 3%.
Ничего удивительного, что женщины и мужчины по-разному относятся к сексу. Хотя я, конечно, убеждена, что количество женщин, которые мастурбируют ежедневно или почти ежедневно, выше 3%, и фантазировать они могут при этом о совершенно неприличных вещах. Но если почти половина молодых людей смотрят порнографию почти каждый день, тогда как среди женщин таких практически нет, это же должно как-то сказываться на их общении? Учитывая, например, что в порно многие вещи выглядят такими простыми, а на деле выполнить их сложно, а что-то классное и сексуальное на экране в реальности может оказаться скучным…
Противники порно опасаются, что из-за него мужчины больше склонны нарушать границы своих реальных сексуальных партнеров. На самом деле, скорее всего, молодых потребителей порно просто немного разочарует первый секс. Возможно, из-за этого им будет трудно выдать «хороший результат». Не исключено, что опыт первого секса в общем и целом им понравится, но покажется при этом гораздо менее привлекательным, чем более легкодоступная и не требующая особых усилий альтернатива. В конце концов, с помощью интернет-порно зритель может кончать сколько угодно и без всяких проблем.
В связи с этим я вспомнила, как множество раз слышала от молодых женщин, что они хотят секса больше, чем их бойфренды. Не думаю, что это актуально только для гетеросексуальных отношений, но сейчас мы в первую очередь говорим о женщинах, которые спят с мужчинами, и наоборот.
Девушки, родившиеся в 90-е годы (само собой, я здесь обобщаю), выросли с идеей о свободной, позитивной и раскованной сексуальности. Они привыкли видеть в сексе способ самореализации. Секс-игрушки можно купить в аптеке, хочешь — появляйся голой в Инстаграме (пусть это и не в духе феминизма), можно требовать оргазма во время каждого случайного секса (и кстати, такой секс может случаться довольно часто).
А как насчет парней? Что они в это время делали? Сидели за компьютером, хуже успевали в школе, в ряде сфер потеряли прежнее социальное преимущество перед женщинами своего поколения. Во времена, когда мужские и женские роли в общественном пространстве, на рынке труда и дома изменились, наверное, нет ничего удивительного в том, что и сексуальные роли стали другими.
Женщина стала инициатором, опытной и активной стороной, способной действовать. А мужчина оказался… в подчиненном положении? Или, если это слишком сильно сказано, он стал не совсем уверен в том, где его место в обществе и в отношениях с женщиной. Тогда как мир женщины, похоже, становится больше, мужской уменьшается.
Однако вынуждена заметить, что смена ролей — это не так уж плохо. Я уверена, что шведский закон о сексе по согласию, движение #Metoo и общая дискуссия о сексуальных границах — в общем и целом хорошо. Да, но при этом я иногда задаюсь вопросом, не сделало ли это людей менее интуитивно понятными друг для друга. Особенно это сказывается на неопытных молодых людях, которые легко теряются. Секс просто-напросто становится уже не таким классным. Не потому, что спрашивать согласия плохо, — просто поначалу все это кажется настолько трудным, что порой легче… воздержаться.
Возможно, то же самое касается наших алкогольных привычек. Согласно информации Центральной ассоциации по вопросам образования в области алкоголя и наркотиков, число девятиклассников, которые пили алкоголь в последний год, по сравнению с концом 90-х сократилось. Тогда их было восемь из десяти, а в 2018 году речь шла о четверых из десяти. В 2006 году среднестатистический ученик старших классов потреблял 6,2 литра чистого алкоголя в год, сейчас — 2,8 литра.
А зачем им пить? Они ведь знают, что все, что они натворят в пьяном виде, может быть записано на видео, и потом это вечно будут использовать против них в интернете. К тому же у них так много дел и целей, что просто нет времени на что попало. Нет времени пить.
Все мои друзья — опять эти друзья! — бросили курить, когда запретили курение в уличных кафе, а случилось это всего несколько месяцев назад. Согласно исследованию Центральной ассоциации по вопросам образования в области алкоголя и наркотиков «Наркотики в среде школьников в 2018 году», в 2000-е годы шведские девятиклассники стали курить значительно меньше. В культуре сигарета перестала символизировать юность, бунтарство и секс, а вместо этого стала приметой бедности, отчаяния или прошлого. Посмотрите сериалы «Очень странные дела», «Безумцы», «Корона» или вспомните, как недавно писатель и заядлый курильщик Карл Уве Кнаусгор (Karl Ove Knausgård) бросил курить, чтобы отпраздновать пришедший к нему успех.
Какое-то время казалось, что электронные сигареты и вовсе заменят обычные — в первую очередь в виде модных вейпов Juul, чей пахнущий ванилью водяной пар окутал туалеты американских школ. Но потом в США началась эпидемия легочного заболевания, которое, похоже, возникает из-за вейпов, и это все испортило.
Я, конечно, не стану утверждать, что то, что молодые люди пьют и курят меньше, чем предыдущие поколения, — плохо. Но ведь люди и раньше знали, что это вредно для здоровья. Почему же они продолжали этим заниматься, а мы воздерживаемся?
Давайте на минутку вернемся к «низкой сексуальной конъюнктуре», вспомнив, как ее описывают в статье The Atlantic. Возможно, нам просто-напросто приходится платить за то, что мы живем в лучшие — и худшие — времена. Многие из нас выросли в условиях практически нездорового изобилия, но с сомнительными перспективами на будущее. Если в будущем Земля еще будет пригодна для жизни, мы все равно не сможем позволить себе жить где-нибудь еще.
Это ощущение, будто наблюдаешь последние дни Римской империи, кого-то, возможно, и вдохновляет (например, нас с друзьями), но других оно, похоже, просто оглушило. У них нет больше сил даже декадентствовать. Пассивное сопротивление декаданса позднего капитализма могло бы дать хоть какую-то надежду, но летаргия, в которую мы впадаем сейчас, просто угнетает.
Добавьте к этому так называемый «разочарованный мир», низкую духовность и падение чувственности. Едва ли это изменится в ближайшее время. Все сводится к максимизации пользы. Молодежь меньше пьет и курит и потому меньше веселится, но зато с ней происходит и меньше бед. Но ведь молодежь и не занимается сексом. И этот феномен ко всему прочему описывают как «низкую конъюнктуру». Это смерть чувственности.
Самый скучный и занудный ответ на вопрос, возможно, одновременно и самый правдивый: во всем виноваты гаджеты.
Дети и молодежь не читают книг, а вместо этого потребляют контент с помощью телефонов, и это в последнее время очень печалит читающих взрослых. Но телефон заменил не только художественную литературу — он заменил все, в том числе секс, алкоголь и табак. Я всегда защищала интернет от реакционных сторонников «реальной жизни», рассказывала, насколько хороши чаты как средство общения, но даже я сомневаюсь, что человек из плоти и крови может испытать настоящее счастье, погрузившись в телефон.
Таким образом, пожалуй, поколение миллениалов и поколение Z не скучнее своих предшественников. Просто они бунтуют в месте, где это не так заметно. И, возможно, в будущем им просто вовсе не нужна будет физическая чувственность — если считать, что физическая чувственность юности выражается в том, что ты зависаешь на танцполе, а потом тебя рвет в кустах. Если все меньше молодых людей будут проходить через этот опыт, какое это тогда вообще имеет значение?
Поколения
Бэби-бумеры. Поколением бэби-бумеров часто называют людей, которые родились с 1946 по 1964 годы. В западном мире считается, что представители старшей части этого поколения особенно привилегированы, ведь они родились после Второй мировой войны и начали работать, когда зарплаты были выше всего. В Швеции бэби-бум пришелся на 1943-1949 годы.
Поколение X. Его еще называют ироничным поколением или поколением MTV. Оно состоит из людей, родившихся в 60-х и 70-х годах. Часто их родители — бэби-бумеры. Канадский писатель Дуглас Коуплэнд (Douglas Coupland) в 1991 году популяризировал этот термин: так назывался его дебютный роман. Обычно говорят, что в юности это поколение имело циничное мировоззрение и склонность отказываться от своих корней, но к среднему возрасту достигло определенного успеха и относительного счастья.
Миллениалы. Их также называют поколением Y — или поколением Yawn (от английского «зевок»), потому что считают очень тихими. Чаще всего имеются в виду люди, рожденные с 1981 по 1996 год, — как правило, дети поколения X. На миллениалах сказалось то, что они выросли при интернете и цифровых технологиях. Поначалу в СМИ их описывали как ленивых нарциссов, но потом начали называть чудом воспитания и сообразительности.
Поколение Z. Так называемые «зумеры» — это поколение детей, родившихся с 1995 по 2010 год. Когда они росли, интернет и социальные сети были еще доступнее, чем у миллениалов. Их характеризуют как предприимчивых и ориентированных на карьеру людей. В то же время они часто страдают от стресса и психического нездоровья. Также говорят, что они очень не уверены в своем экономическом и профессиональном будущем, а также в будущем планеты.