Не сразу поймешь, что «Анизопринт» родом из России. Компания, которая изготавливает и продает 3D-принтеры для печати углеволокном, зарегистрирована в Люксембурге, сайт — на английском языке, среди клиентов указаны BMW и Мюнхенский технический университет. В самом низу страницы можно заметить небольшую неоновую эмблему Sk, что означает Сколково, индустриальный район на окраине Москвы, откуда российские высокие технологии должны выпускаться на мировой уровень.
«Здесь мы занимаемся разработками — и я надеюсь, так оно и останется. В Европе мы создаем „внешний интерфейс": продажи, маркетинг, сервис», — рассказывает основатель «Анизопринта» Федор Антонов, чья компания в Сколкове — один из 2 тысяч стартапов, которым государство помогает развиваться. Мы находимся в Технопарке, главном корпусе с заставленными стульями павильонами, кафе-барами и диванными уголками. Все — по американскому образцу и выполнено в ультрасовременном стиле, однако понятие «российская Кремниевая долина» Антон все же считает неуместным: «Кремниевая долина — это нечто совершенно другое, даже в идеологическом смысле. Здесь — государственная инициатива по содействию инновациям», — объясняет он.
Россия — слишком высокий риск для многих инвесторов
На реализацию престижного проекта Сколково государство выделило в общей сложности 125,2 миллиардов рублей (в пересчете на европейскую валюту — около 1,8 миллиардов евро) к 2020 году, а также территорию в 4 квадратных километра. С самого начала вспыхивали коррупционные скандалы, а строительство затягивалось: многих зданий на анимационной карте, выведенной на гигантский экран в главном зале Технопарка, еще нет.
Стартапы, которые получают здесь поддержку от государства, считаются наиболее перспективными, но тут не найти «единорогов», то есть всемирно известных стартапов — образцов успешного бизнеса с пометкой «сделано в России». Немец Беньямин Вилкенинг (Benjamin Wilkening) собирается это исправить. В Сколково его наняли, чтобы установить контакты между зарубежными компаниями и российскими стартаперами и помочь последним выйти на рынок. «Из 2 тысяч стартапов, возможно, лишь 20-50 вообще способны на это, — говорит он. — Это расстраивает».
Вопрос правовой определенности
Большинство стартапов прекращают существование после 2-5 лет работы — так бывает по всему миру. Но в России, измученной санкциями и стагнацией, приходится еще труднее: инвесторы опасаются недостатка правовой определенности в стране, а также развития событий, когда на фоне снижения доходов населения продукцию будет просто некому покупать. По словам Вилкенинга, «бизнес-ангелы» (частные венчурные инвесторы, поддерживающие компании на раннем этапе развития, — прим. ред.) также слишком скоро начинают задаваться вопросом, как быстро стартапы, которые они спонсируют, станут независимыми от финансирования.
Поэтому классическая американская модель запуска стартапа не работает: «Философия венчурного капитала в Америке такова: „Чем больше денег потратим, тем лучше", поскольку это означает, что у компании будет много проектов, которые приведут к ее развитию, — объясняет Вилкенинг. — А здесь полностью противоположный образ мыслей: как быстро ты добьешься безубыточности?»
Государство как главный спонсор
Большинство стартаперов в России зациклены на том, чтобы как можно скорее получить первые заказы, и выше этой ступени не поднимаются. Серийный предприниматель Василий Быков собирается запустить франшизу автоматических станций проката самокатов своей компании «Самокат Шеринг». Он сравнивает свою бизнес-идею с московскими маршрутками, которые ходят в районах, куда не добраться на метро: «Люди купили микроавтобус, посадили в него десяток людей, заработали 1000 рублей, а в месяц получилось 300 000 рублей, и поняли, что это новый рынок. Сейчас это солидные транспортные компании». В большинстве российских городов на самокате не поездишь из-за состояния дорог, а в мегаполисах Евросоюза давно полно конкурирующих компаний, предлагающие аналогичные услуги, но его это не смущает.
«Самокат Шеринг» также приняли в Сколкове. Помимо офисных площадей, мастерских по производству товаров и консультаций по вопросам предпринимательства, сюда привлекают значительные налоговые льготы на десять лет, а также возможность получения государственных грантов. Это выгодно, но, в свою очередь, может стать препятствием для разработок: ведь за государственные деньги нужно строго отчитываться, чем и занимаются стартаперы вместо работы над продуктом. Система грантов также дает мало свободы.
«Грант действует около двух лет — это средняя продолжительность минимального периода. В заявке на грант необходимо определить цели и задачи на ближайшие два года. Тебе дают деньги именно на то, что ты написал, — объясняет основатель «Анизопринта» Федор Антонов. — Так что, даже если ты сделал предположение, проверил его и убедился, что необходимо внести изменения, у тебя нет такой свободы: ты должен сделать то, что указал изначально, и довести дело до конца».
Ускоренный выход на зарубежные рынки
Тот, кто ввиду всех названных трудностей сразу же не регистрирует компанию за рубежом, как можно скорее хочет попасть туда со стартапом. Василий Быков гордится заказом, который «Самокат Шеринг» получил в Финляндии: 50 станций проката самокатов призваны наладить сообщение между окраиной Хельсинки и центром столицы. Основатель стартапа «Анизопринт» Федор Антонов уже представил свой 3D-принтер премьер-министру Дмитрию Медведеву. Версию устройства 2.0 изготавливает немецкая компания Schunk под маркой «сделано в Германии».
Контакт с этой фирмой установил Беньямин Вилкенинг во время рекламного тура по Германии. Он считает, что для большинства зарубежных компаний страна происхождения стартапа не является препятствием: «Есть одно исключение, и это сфера информационной безопасности». Когда речь заходит о программном обеспечении с российскими корнями, у многих компаний на Западе резко пропадает интерес: «Не обсуждается. Они даже не желают взглянуть на продукт. Здесь в игру вступает политика».
Лидеры в области технологий видеонаблюдения
Но и для программного обеспечения с пометкой «сделано в России» есть свой рынок: в области видеонаблюдения и автоматического распознавания лиц российские технологии занимают в мире лидирующие позиции. Разработчики этих технологий находят заказчиков в арабских и азиатских странах с авторитарными правительствами. Алгоритм FindFace компании NTechLab, который изначально использовался для распознавания лиц российским аналогом Фейсбука — сайтом «ВКонтакте», неоднократно занимал лидирующие позиции в мировых рейтингах отрасли. К Чемпионату мира по футболу он также был внедрен в систему городского видеонаблюдения Москвы со ссылкой на «предотвращение преступности». С тех пор его так и не убрали.
Китайский государственный концерн Huawei летом получил права на технологию компании «Вокорд», специализирующейся на видеоаналитике и записи телефонных переговоров. Индонезийская полиция применяет эти технологии в Джакарте еще с 2018 года. «Вокорд» — еще один воспитанник Сколкова, а теперь он помогает наблюдать за миллионами людей. Название компании совершенно не известно на Западе, но это учредителей волновать не должно.