Тема нового договора о транзите российского газа через территорию Украины будоражит дипломатов и экспертов в Москве и Киеве, а также в ряде европейских столиц во главе с Берлином. В каждом из этих городов внимание, однако, сосредоточено на своих аспектах. В Москве на первый план выходит тема политического контроля над Киевом, в Киеве — экономики и перспективы утраты огромных денег, которые тот получает за транзит, а в Европе — риска возникновения кризиса, напоминающего тот, что произошел в разгар зимы 2009 года.
Действующий транзитный договор между Газпромом и Нафтогазом был подписан в 2009 году. Он предполагал поставку по украинским газопроводам 110 миллиардов кубометров газа в год в течение 10 лет. В 2015 году, когда после незаконного захвата Крыма и начала военных действий в Донбассе отношения между Москвой и Киевом обострились, российский концерн сообщил, что он не собирается продлевать контракт, который утратит силу 31 декабря 2019 года, готовя новые маршруты для транспортировки сырья на Запад. Ими должны были стать «Северный поток — 2» и «Южный поток» (сейчас — «Турецкий»), которые бы дали Газпрому возможность поставлять более 118 миллиардов кубометров газа в год, то есть с запасом покрыть тот дефицит мощностей, который возникнет при отказе от украинской, а в перспективе и польской трассы. В свете отказа от строительства южного газопровода с проектной мощностью на уровне 63 миллиардов кубометров в год и решением заменить его менее масштабным проектом (мощность «Турецкого потока» составит 32 миллиарда кубометров), перспектива того, что Газпром откажется от использования «Ямальского газопровода», представляется весьма сомнительной. Одновременно позиция России на переговорах с Украиной на тему дальнейших транзитных поставок становится более сложной.
На тему транзита газа через украинскую территорию следует взглянуть с трех точек зрения: Украины, России и Европы.
Украинская ГТС включает в себя два основных транспортных коридора: западный, то есть три газопровода, идущие в направлении Словакии и Венгрии (их общая мощность — около 90 миллиардов кубометров в год), и южный, то есть газопроводы мощностью примерно 60 миллиардов кубометров, идущие в Румынию и Молдавию. В целом оба маршрута на запад и юг Европы дают возможность поставлять в год 150 миллиардов кубометров сырья.
Украина извлекает из статуса транзитного государства солидную финансовую выгоду. По разным оценкам, при объеме транзита на уровне 80-90 миллиардов кубометров в год, объем поступлений в украинский бюджет составляет от 2,5 до 3 миллиардов долларов (это почти 10% всех его годовых доходов). Утрата такого источника средств в сложный период трансформации может угрожать устойчивости и без того нестабильной общественно-экономической ситуации у нашего восточного соседа.
Осознавая это, украинское руководство энергично противостоит попыткам ограничить транзит: оно борется с инвестиционными проектами Газпрома (например, с «Северным потоком»), подает иски в международные арбитражные суды и ведет переговоры при поддержке Европейской комиссии. Украинцы хотят подписать новый долгосрочный транзитный договор на поставки как минимум 60 миллиардов кубометров газа в год с возможностью доведения этого объема до 90 миллиардов. Также они собираются провести «анбандинг», то есть выделить из структуры Нафтогаза независимого оператора ГТС, и добиваются корректировки ценовой формулы: транзитный тариф должен, по их мнению, измениться так, чтобы компенсировать бюджетные потери, связанные с уменьшением объема пересылаемого газа.
Риски при приостановке транзита связаны для украинцев также с тем, что исчезнет фактор, который сдерживает Кремль от дальнейшей эскалации конфликта в Донбассе. Сейчас он опасается, что полномасштабное военное наступление негативно отразится на стабильности поставок российского сырья на Запад. Пока газ идет через украинскую территорию, россияне не могут претворять в жизнь планы по дальнейшей дестабилизации Украины.
После 2014 года, лишившись прежних влияний в украинском государстве, Россия решила полностью отказаться от транзита через него, когда подойдет к концу действие нынешнего договора. Она ставит перед собой три цели. Во-первых, она хочет ограничить поступления в бюджет Украины в сложный для той период экономических реформ (адаптация рынка энергетики к европейским нормам, проистекающая из подписанного соглашения об ассоциации), необходимых с точки зрения европейских устремлений Киева, но непопулярных в обществе.
Кроме того, политический кризис, спровоцированный резким урезанием расходов на социальную сферу, может обернуться для проевропейских киевских властей катастрофическими последствиями или как минимум заставить их занять более гибкую позицию, то есть пойти на уступки Москве в вопросах интеграции с европейскими структурами и выбора проатлантического курса в политике безопасности.
Во-вторых, Россия заинтересована в разрушении украинской ГТС. Газотранспортная система Украины строилась с мыслью о транзите: ее основой выступают газопроводы, идущие с востока на запад. Их мощность значительно выше той, какой было бы достаточно для системы, предназначенной только для внутреннего использования. При этом существуют минимальный уровень загрузки газопровода, обеспечивающий его безаварийное функционирование. Для работы системы необходимо, чтобы в ней находилось достаточное количество сырья под соответствующим давлением.
Если транзит приостановят, может сложиться ситуация, в которой некоторые регионы Украины (в особенности находящиеся на востоке и не связанные с подземными газохранилищами) окажутся отрезанными от доступа к газу. Для украинской системы граничный показатель мощности составляет 30 миллиардов кубометров, однако, поскольку в ее составе работает 70 компрессорных станций, обслуживание которых обходится дорого из-за объема потребляемой ими электроэнергии, рентабельной ее функционирование становится только при прокачке 40 миллиардов кубометров в год. В такой ситуации украинцы столкнутся с необходимостью вновь начать закупать газ непосредственно у России, а в условиях ценового диктата и отсутствия реальной диверсификации это может привести к дальнейшей стагнации украинской промышленности, повышению уровня безработицы и росту цен.
Лишив Украину роли транзитного государства, Россия, если два предыдущих фактора не окажут на Киев запланированного воздействия, получит возможность проводить в ее отношении более агрессивную политику и даже решиться на военное нападение, не рискуя при этом остаться без доходов от продажи газа своим партнерам в Западной Европе. В сфере экспорта нефти Россия располагает целым рядом возможностей диверсифицировать маршруты: у нее есть нефтяные терминалы на Черном и Балтийском морях, а также белорусское ответвление нефтепровода «Дружба». В газовой сфере Москве приходилось учитывать риск приостановки поставок на Запад, что из-за большого объема транзита могло сдерживать кремлевских политиков от излишне агрессивных действий.
Однако не все российские проекты удалось претворить в жизнь в соответствии с планами. Отказ от изначальной версии «Южного потока», задержки в строительстве «Северного потока —2», запоздалое решение о прокладке его сухопутного отвода (EUGAL), как и проблемы при реализации балканских частей проекта «Турецкий поток» привели к тому, что за месяц до окончания транзитного договора с Украиной Россия остается практически в том же положении, что в 2015 году.
Ни одна из вышеперечисленных инвестиций не была завершена в срок, и ни одна из них не даст российской стороне возможности отказаться от транзита через украинскую территорию. После завершения всех проектов Газпром в целом будет располагать мощностями на уровне примерно в 191 миллиард кубометров в год (две нитки «Северного потока» — 110, газопровод «Ямал — Европа» — 33, «Турецкий поток» — 32, «Голубой поток» — 13). При этом объем экспорта в Европу (Западная Европа и Турция без Балкан) составляет 194-205 миллиардов кубометров. Таким образом, если спрос останется неизменным, для обеспечения безопасности и стабильности поставок понадобится еще 15 миллиардов кубометров.
Именно такой объем транзита Россия хочет гарантировать Украине в рамках трехсторонних переговоров с участием Еврокомиссии. Однако из-за технических факторов, описанных выше, украинцы согласиться на такой вариант не могут. В начале 2019 года Еврокомиссия заявила, что ожидает сохранения транзита на уровне 60 миллиардов кубометров в год. Берлин, в свою очередь, уверяет, что он заинтересован в продолжении транзитных поставок через украинскую территорию, но не называет конкретных цифр. Для Украины возникает риск, что немцы и россияне объявят об успехе, предложив неприемлемый с технической и финансовой стороны новый договор и не задумываясь о том, будет ли он работать.
Такое развитие событий будет возможно лишь в том случае, если все инфраструктурные инвестиции, связанные с «Северным потоком — 2», его наземным продолжением EUGAL и балканскими ответвлениями «Турецкого потока» завершат в намеченные сроки. Случится это не раньше конца 2021 года (запуск второй нитки EUGAL и недостающих отрезков газопроводов между Болгарией и Сербией, а также Сербией и Венгрией), так что пока России придется сохранить прежний объем транзита через украинскую территорию.
Именно здесь возникает угроза, сильнее всего пугающая членов ЕС, представителем которых на переговорах выступает Еврокомиссия: это повторение газового кризиса, разразившегося между Украиной и Россией в 2009 году. Тогда из-за споров на тему цены газа и оплаты за транзит поставки сырья в Европу приостановили на несколько недель, от чего особенно пострадали такие страны, как Венгрия, Словакия и Болгария, практически полностью зависящие от одного поставщика. Такой сценарий выглядит сейчас вполне реальным в контексте того, что виновником кризиса Запад, скорее всего, назовет Киев, который отклонил нежизненные предложения Газпрома (краткосрочный договор на транзит небольшого объема газа с отказом от каких-либо взаимных финансовых претензий).
Эту тему наверняка подхватит Россия и ее европейские союзники. Страх перед кризисом и ожидания холодной зимы могут привести к попыткам оказать давление на Киев и склонить его принять предложения россиян в рамках трехсторонних переговоров. В долгосрочной перспективе это может привести на Украине к непредсказуемым событиям вплоть до смены руководства страны на людей, которые окажутся более удобными в контексте продвижения российских интересов.
К концу месяца мы узнаем, принесли ли переговорные усилия Еврокомиссии результат, устраивающий всех их участников. Проблемой остается то, что каждая из сторон преследует собственные цели, и поэтому согласовать позиции будет очень сложно.