Еспресо: Как по мне, важнейшим следствием Парижского саммита является согласие на включение «формулы Штайнмайера» в украинское законодательство. Эта формула, которую пыталась внедрить Россия с помощью тех или иных кулуарных переговоров, сейчас фактически введена в серьезный политический фон, ведь она в финальной части коммюнике и уже никто не скажет, что это фантазии Путина и Штайнмайера. Речь идет об официальном документе, который обязывает Украину к конкретным действиям и движениям, в частности к изменению Конституции.
Марк Войджер: Да, это обязывает Украину к конкретным действиям, но одновременно не ясно, что ожидается от Украины в тактическом плане. В стратегическом измерении для Кремля — я думаю это ясно всем — главное сделать так, чтобы Украина не разворачивалась на Запад, а оставалась в сфере влияния России. Для победы в этом Донбасс является важнейшим элементом, который будет как раковая опухоль в политическом теле Украины, а «формула Штайнмайера» является важнейшим элементом в этих планах Кремля. Но я думаю, что Кремль и Путин не получили всего, чего они хотели в рамках Минска. Они увидели, что ваш президент не поддался давлению со стороны России и четко сказал, что федерализации не будет, а выборы не пройдут до восстановления контроля над границей.
— Ну, Зеленский взял паузу в 120 дней до нового саммита. Насколько я понимаю, будет проводиться политика «маленьких шажков», это будет уравновешиваться тем или иным политическим скандалом или громким заявлением внутри страны для того, чтобы украинское общество резко не отреагировало на слово «капитуляция».
— Если я вас правильно понял, то ситуация выглядит таким образом, что Путин, требуя провести дефортификацию и разминирование укрепленных районов на территории Украины, на самом деле, готовится к определенному военному рывку, чтобы начать принуждение, силовое принуждение Киева в т.н. «Мирному плану Штайнмайера-Путина»?
Марк Войджер: Именно так. Это и будет «план чрезвычайного положения», если потребуется еще давить на ваше руководство. Почему я так думаю? Путин закончил свое выступление словами «о простых людях», ведь будто бы, никто не беспокоится о простых людях, мол все обсуждают огромные политические проекты, а о простых людях никто не говорит. Если вы заметили, в конце его речи было немного театральности. Он так «вздохнул и вздрогнул» будто бы Кремль очень озабочен этим. Когда российское руководство говорит, что беспокоится о простых людях, украинскому руководству следует задуматься и обеспокоиться, так как в последний раз, когда это было, — в феврале 2015 — тогда украинская армия потерпела поражение в Дебальцево и ДАПе. До того, как упали снаряды в Донецке и погибло несколько гражданских лиц, в Кремле был театрально начат Совет безопасности, когда перед камерами объявили минуту молчания «в память простых людей, которых убивают на Донбассе», а затем начали заседание. Так же, летом 2014 года, российский МИД заявил, что мир не заботится о простых русскоязычных людях в Донецке и Луганске, что там гуманитарный кризис. Мы все знаем, что произошло потом. Поэтому я думаю, что здесь Путин пытается создать в информационном плане условия осуществления такой гибридной агрессии, в январе например, или в феврале, направив спецназ или казаков, ведь есть информация, что месяц назад на Донбасс прибыла группа спецназа и казаков.
— Насколько я понимаю, если Путин действительно так много внимания уделяет «защите простых людей», то возможно, он будет углублять национально-языково-культурный вопрос на Украине. И не зря он снова поставил под сомнение даже сам результат Нормандского саммита, начав свою болтовню о Сребренице на Украине.
Марк Войджер: Именно так. Подобными историческими аналогиями, например Косово, пользовались перед захватом Крыма, а теперь Путин вновь использует аналогию из Югославии. Это очень циничная аналогия, ведь именно Россия заблокировала решение ООН о Сребренице 25 лет назад, но это и есть логика российской правовой войны. Также я бы хотел сказать, что дефортификация и разминирование, третий пункт, о котором говорил Путин, это открытие новых пунктов пропуска на линии разграничения сил. Если Россия говорит, что занимается тем, что «на Украине бандеровцы и фашисты, которые будут убивать русскоязычных на Донбассе», то почему нужно настаивать на разминировании, дефортификации и открытии новых пунктов пересечения? Единственная логика этого, чтобы Россия в ближайшем будущем, при необходимости, смогла выполнить план новой гибридной агрессии, чтобы захватить уже весь Донбасс. Как вы знаете, сепаратисты две недели назад говорили, что рассматривают весь Донбасс как свою логическую зону влияния и территорию, а не только часть, которая оккупирована.
— Сразу после завершения саммита в Париже Лавров улетел в США.
Марк Войджер: Визит Лаврова, конечно, стал сюрпризом для многих политических и медиа сред. Сама символика этого визита, и как вы правильно говорите, сразу после Нормандии, указывает на то, что руководство фактически пытается прозондировать мнение американского правительства. Если там были какие-то договоренности, устные, между Трампом и Лавровым, если он там что-то обещал, то ситуация в Конгрессе сейчас такова, что реакция будет очень сильной и договоренности не осуществятся. Поддержка Украины в Государственном департаменте и в Конгрессе существует и она очень сильна.