Грузия online: В последнее время Россия вновь активизировалась на южном направлении черноморского региона. В частности, речь идет об оживлении проекта «Турецкий поток», а также прокладки в обход Украины «Болгарского потока». Определенные переговоры с Турцией и Болгарией Москва уже ведет. Как это может отразиться на уже существующие в регионе энергические проекты, и исходит или нет опасность со стороны России, учитывая, что для Кремля энергетические проекты являются рычагом политического давления…
Виталий Беглярбеков: Делается какая-то попытка политизировать ситуацию в развитии энергетических проектов. Российская Федерация пытается и весьма успешно до определенных пределов реализовать свою собственную энергетическую политику, которая связана с присутствием на определенных рынках, развитием своих трубопроводных систем, и никогда не бывает так, чтобы все были счастливы, когда такие проекты развиваются. Мы делаем то же самое. И кто-то, наверное, когда мы начинали свои проекты, задавал представителям российской стороны такие же вопросы. Давайте посмотрим, как они на это реагируют — да никак. В последние годы Азербайджан весьма успешно развивает свои проекты. Наверное, они от этого не находятся в таком вот большом экстазе, но принимают это как факт. Мы существуем все в каком-то параллельном, очень часто взаимодействующем экономическом поле. Например, мы поставляем газ в Турцию, и они поставляют газ в Турцию. Они поставляли его по так называемому трансбалканскому маршруту, а сейчас собираются поставлять по «Турецкому потоку».
С точки зрения чистой арифметики ничего не изменилось. Как они поставляли газ в Турцию в определенных объемах по старому маршруту, так они и могут поставлять газ по новому коридору. Они выбрали для себя новый маршрут в силу других причин, в силу причин существенных разногласий, возникавших со страной транзита, Украиной, которая является нашим другом, вашим другом, но не является по стечению обстоятельств другом России. Они выбрали для себя другой маршрут, в арифметике экономических взаимоотношений ничего не изменилось — объемы поставок все те же. В высшей математике экономических взаимоотношений конечно что-то меняется. Так как «Турецкий поток» уже практически построен, доступ для российского газа на территорию Турции станет легче, короче и дешевле. То же самое для нас. Да, мы построили дорогие, протяженные трубопроводные системы, пришли на рынок Турции успешно. Успешно на рынке обосновались. На сегодняшний день на турецком газовом рынке мы успешно сосуществуем с другими поставщиками.
Мы с Россией не единственные на этом рынке. Есть поставки из Северной Африки, из Ирана, практически со всего мира. По динамики цен, если ее оценивать, турецкий рынок на сегодняшний день один из самых больших, емких и выгодных. Помимо всего с Турцией нас связывает не только энергетический сектор. Ни для кого не секрет, что Турция и Азербайджан — это братские страны. Это страны, которые связаны многими конкретными направлениями взаимодействия. Между нами стратегическое сотрудничество практически по всем направлениям, и оно будет продолжаться. Мы хотим быть на этом рынке, и мы будем на этом рынке. Мы являемся крупнейшим иностранным инвестором на территории такой огромной страны как Турция. Мы создали там очень серьезную экономическую базу и будем ее развивать дальше. Так что ждать каких-либо опасностей от «Турецкого потока» для нас нет никаких предпосылок.
Что же касается «Болгарского потока», то и тут, в чисто коммерческом плане, особых угроз нет. Газпром, другие компании Российской Федерации, они развивают новый маршрут. Я просто и объективно понимаю происходящее. Российские компании, учитывая отношения с Украиной, стараются этот вопрос политизировать, но, с другой стороны, они как поставляли газ в Болгарию, так и дальше хотят поставлять газ в Болгарию, они поставляли газ в Сербию, они и хотят поставлять газ в Сербию дальше… если не будет их в Сербии, то там будет кто-то другой. Просто Сербия в центре континента, туда немного труднее добраться, но через территорию Болгарии, когда построят «Болгарский поток», а болгары построят свою часть ветки, российские компании будут иметь возможность поставлять газ не только в Сербию, и это абсолютно нормальный процесс.
Поверьте, точно так же, как нормальным является то, что мы тоже хотим быть представленными на других рынках и будем это делать и мы работаем в этом направлении. Мы тоже хотим выйти на болгарский рынок, когда будет построен трубопровод IGB (соединительный трубопровод Греция- Болгария). Это рынок, на котором традиционно доминирует Газпром. Но болгарская сторона проявила желание, мы проявили готовность. Они у нас газ купили, мы им его продали, они совместно с другими компаниями из Греции, из Италии, строят IGB. Как только он будет готов, предположительно в двадцатом году, начнется поставка газа в Болгарию. Нам хорошо? Да. Все ли этому рады? Наверное, нет.
— Более глобальный вопрос… Раньше часто обсуждался проект транскаспийской магистрали. В последнее время эта тема затихла. Интересно узнать, как продвигается этот проект…
— Я бы сказал так, что проект, лично для меня, это то, что подписано, согласованно и реализуется. А это, ну как бы идея, если угодно… перспективная, интересная для нас, для потребителей в Европе, для тех экономик, которые могли бы выиграть, если бы газ из центральной Азии начал бы поступать по тем магистралям, которые мы построили в Европу. Но я предложил бы посмотреть на этот вопрос следующим образом: все наши трубопроводы, которые мы на сегодняшний день построили на территории Азербайджана, Грузии, Турции и в Европе, построены с возможностью последующего расширения. Они могут принять дополнительный газ, который будет производится в Азербайджане, или в тех государствах, которые захотят воспользоваться возможностями, которые предоставляет уже созданная нами система. Вокруг территории Грузии проходят две параллельные трубы. Простым добавлением мощности компрессоров, без нанесения какого-либо ущерба экологии, людям, которые живут в непосредственной близости, мы можем удваивать мощность этих трубопроводов. Параллельные системы опять же позволяют функционировать в более надежном режиме.
На территории Турции мы проложили 54 дюймовую трубу. Эта труба, которая позволяет прокачивать вплоть до территории западной Турции, гораздо больше, чем мы будем прокачивать в ближайшее время, по трубопроводу TANAP (Трансанатолийский газопровод) — это порядка 16 миллиардов кубометров газа в год. Как только через Турции начнет функционировать трансадриатический трубопровод, мы и тут этот объем можем как минимум в два раза увеличить, так же как и в по трубопроводам в Грузии и Азербайджане. Тоже самое в Италии, мощность 10 миллиардов кубометров можно в два раза увеличить. То есть, на территории Турции, Грузии и Азербайджана, с учетом потребностей каждой страны, мы можем увеличивать: на территории Грузии как минимум до 34-35 миллиардов кубометров газа в год, на территории Турции до 31-32, в Европу как минимум еще 10 к тому, что будет. Есть те, кто этим могут воспользоваться? Однозначно есть. Это те страны, газ которых может приходить из центральной Азии, из Туркмении, их Казахстана, и даже из Узбекистана, если бы так называемый транскаспийский трубопровод был бы построен. Но его нет и переговоров о его строительстве тоже нет.
Отвечая на ваш вопрос: «Затихло?», я бы сказал — нет. Даже сравнивая динамику, которая была в этих переговорах, я не думаю, что мы в нашей недавней последней десятилетней истории когда-то вели конкретные предметные разговоры по этой тематике. Мы всегда обозначаем ситуацию, есть возможность, будет пропускная способность — теперь мы говорим, что ее будет легко создать, но конкретных переговоров никогда не было. Никто, никогда не говорил, что вот столько мы готовы дать газа по этому трубопроводу; давайте сядем за стол и начнем коммерческие переговоры. Но есть другое, что пока не было южного газового коридора, это все были только идеи. Теперь сотни тысяч тонн металла закопаны в землю, все возможности уже видны и те, от кого это зависит, в Туркмении, Казахстане, в Узбекистане, я не побоюсь даже сказать, в Иране, все от кого это зависит, они эти возможности видят. Если им это будет интересно, то они могут ими воспользоваться — мы это говорили, говорим и продолжаем говорить.
Сейчас, я считаю, что время для этого на самом деле пришло, потому что южный газовый коридор, будем надеяться, в 20 году заработает, и начнем тогда уже думать, как нам его расширять. Вот тогда и вернемся к вопросу дополнительных инвестиций в развитие инфраструктуры на территории Грузии, Азербайджана и Турции для дальнейшего расширения. Когда он будет построен, тогда и стимул к его использованию будет очевиден.
Это конкретное разрешение с конкретными очень жесткими условиями, с очень четкой, прозрачной системой отчетности, о том, что происходит, как происходит, с кем происходит, это вот та основа, а выйти за рамки этой основы мы тоже не можем. Мы хотим и хотели бы развивать региональное сотрудничество со всеми государствами, но при этом конечно должны быть условия, в каждом конкретном случае должны быть условия, во взаимоотношениях с Ираном. Это в первую очередь возможность сотрудничества по массе направлений, которые однозначно существуют. С Ираном у нас общая граница. У нас всегда был очень существенный взаимный экономический обмен, мы что-то получали, что-то отдавали. Это совершенно нормально, хорошо. Что бы это работало и в дальнейшем, очень бы нам этого хотелось.
Продолжая тему транскаспия. Кому он нужен? Он нужен всем абсолютно, и центрально-азиатским государствам нужен в первую очередь. Я в это искренне верю. Но эти вопросы они решают сами. Это называется независимая экономическая политика. Они сами решают, что им делать. Просто я верю в то, что многовекторность, которую они неоднократно провозглашали, это действительно единственно правильный выбор. Диверсификация — это единственный правильный путь для них поставлять газ в Азию, Китай… Это правильно. Иметь взаимопоставки с Россией — правильно… Взаимодействовать с Ираном, а через Иран с остальным арабским, если угодно, миром, с Ближним Востоком, Средним Востоком — правильно… Но осваивать эти направления хотеть должны не только мы, но и те страны, которые могут быть вовлечены в эти проекты. Будут участвовать или нет — это однозначно их решение. Мы к этому готовы.