Можно подумать, что попытки Турции в одиночку осуществлять зарубежные военные авантюры от Сирии до Ливии стали полной катастрофой.
В этих конфликтах Турция либо поддерживает проигрывающую сторону, либо заводит ситуацию в тупик. Но приоритет Анкары в Сирии и в других местах не всегда состоит в том, чтобы поддержать победителя. Ее цель — застолбить себе место в ближнем зарубежье и добиться того, чтобы другие страны в достаточной мере признавали интересы Турции.
После недавнего наступления войск Башара Асада в Идлибе, в ходе которого наряду с многочисленными мирными жителями погибли 13 турецких военнослужащих, президент Реджеп Тайип Эрдоган потребовал отвода сирийских войск, пригрозив суровым возмездием. Анкара уже отправила на линию фронта дополнительные войска, технику и вооружения.
Она публично отвергла заявление Москвы о том, что Турция нарушает соглашения о деэскалации, заключенные между этими двумя странами и Ираном в 2018 году. На прошлой неделе американский спецпредставитель Джеймс Джеффри (James Jeffrey) попытался использовать российско-турецкие противоречия для корректировки американо-турецких отношений, назвав погибших турецких солдат «мучениками» и пообещав, что Вашингтон будет рядом со своей союзницей по НАТО. Но несмотря на успокаивающие американские слова, Турция не спешит возвращаться в объятия Запада, преисполненная решимости идти собственным путем.
Например, в Идлибе положение Анкары кажется безнадежным. У поддерживаемых Турцией оппозиционных группировок нет практически никаких шансов выстоять в борьбе с превосходящими силами Асада, которые при поддержке России контролируют воздушное пространство региона и ведут настойчивое наступление по всей стране. Однако Турция упорствует, проводя обреченную политику поддержки разношерстной оппозиции.
Удерживая свои позиции в Идлибе, Турция заставляет международное сообщество признавать ее интересы и занимает центральное место на форумах, где обсуждается будущее Сирии. А еще ей пока удается избегать очередного наплыва сирийских беженцев. Эрдоган и российский президент Владимир Путин разговаривают регулярно. На прошлой неделе Москва направила делегацию в Турцию, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, а на этой неделе в Москве проходят дополнительные переговоры. Все это очень выгодно Анкаре и дает ей преимущества. Позже Турция сможет воспользоваться Идлибом как рычагом воздействия на переговорах, чтобы отстоять свои интересы в других районах Сирии, особенно вдоль своей границы, где проживают курды.
Похожая тактика у Турции в Ливии. Она отправляет туда боевую технику, оружие и боевиков из сирийской оппозиции, часть которых являются радикальными джихадистами. Эти силы оказывают поддержку находящемуся в Триполи Правительству национального согласия во главе с Фаизом ас-Сараджем. Однако даже если правительство в Триполи выживет, все, что оно сможет сделать, это завести ситуацию в тупик. Воюющие с ним силы генерала Халифы Хафтара контролируют большую часть страны, а сам Хафтар пользуется поддержкой России, Франции, ОАЭ, Египта и других стран региона.
Но как и в Сирии, в Ливии Турция присутствует не для того, чтобы поддержать побеждающую сторону, а чтобы усилить и продемонстрировать свое влияние, а также получить право голоса при определении будущего этой страны. Сейчас Турция добивается этого за счет участия в переговорах о прекращении огня, которые прошли в январе в Берлине, и в дискуссиях в Женеве. Пока Турция участвует в этом конфликте, международное сообщество будет вынуждено признавать ее в качестве важной региональной силы.
На другой стороне Средиземноморья Турция проводит буровые работы у побережья Кипра, вступив из-за этого в ссору не только с Никосией, но и с Евросоюзом, который может ввести против нее санкции. Между тем, международное сообщество не признало подписанное в декабре соглашение с Ливией о демаркации морских зон. Да и в любом случае, оно совершенно неэффективно, учитывая то, что находящееся в осаде правительство Триполи не обладает реальной силой в Средиземном море.
Действия Турции у берегов Кипра противоречат интересам Израиля, Египта, Греции и Кипра, которые совместно с Италией, Иорданией и Палестинской национальной администрацией создали Восточно-Средиземноморский газовый форум, чтобы совместно вести добычу газа в этом регионе и отправлять его на экспорт.
Если судить о турецкой политике в Средиземноморье строго по ее достоинствам и положительным качествам, то она может показаться полной катастрофой. Однако цель Анкары не в том, чтобы заводить друзей и таким образом влиять на людей. Нет, она хочет завоевывать влияние, выкраивая для себя позиции в Средиземноморье и подавая сигнал о том, что интересы Турции нельзя игнорировать.
Если не считать жидких аплодисментов со стороны некоторых арабских стран, позиция Турции по израильско-палестинским делам не дала Анкаре каких-то ощутимых успехов. Сближение с ХАМАС, громкие оскорбления в адрес Египта и королевств Персидского залива (недавно Турция обвинила их в предательстве за то, что они не осудили план Трампа по мирному урегулированию на Ближнем Востоке) ведут к еще большей изоляции Анкары. Сегодня у Турции очень мало друзей на Ближнем Востоке: это Катар, Иран и ХАМАС.
Но по мнению Эрдогана, такая крикливая политика недвусмысленно указывает на то, что Турция должна играть важную роль и иметь право голоса в вопросе о будущем Палестины. Такое признание для Эрдогана важнее, чем миролюбивые отношения с арабскими столицами.
Если судить об участии Турции в региональных делах по результатам, то ее внешняя политика действительно является полной катастрофой. Но Анкара уже списала эти потери.
Эрдоган знает, что он поддерживает не побеждающую сторону. Однако участие в череде региональных конфликтов само по себе является демонстрацией турецкой силы. Президент считает, что сидеть за столом со слабыми картами гораздо важнее и выгоднее с точки зрения стратегии, чем вообще не играть.