В России пандемия коронавируса развивается с ужасающей скоростью. Только за один день 17 апреля число инфицированных по всей стране увеличилось на 4785 человек. Общее число зараженных на тот же день составило 36793 человек. 313 больных умерли.
Российские власти в связи с этим принимают различные меры. Быстрыми темпами строятся новые больницы для тяжело больных коронавирусом. В дополнение к ограничениям по выходу в город введена система разрешений на передвижение по столице. Для нарушителей предусмотрены штрафы.
Однако, по состоянию на сегодняшний день, заметного эффекта от всех этих мер не видно.
Российское общество всерьез взволновано. А между тем я нахожусь в одной из больших городских больниц на северо-востоке Москвы, специализирующейся на лечении больных коронавирусом.
В течение 15 дней у меня повышенная температура. Я не знаю, есть ли у меня коронавирус. Тесты делали уже 4 раза. Но результаты мне неизвестны.
Прошло ровно две недели с той субботы, когда во время самоизоляции у себя в московской квартире я почувствовала вялость во всем теле. Появилась небольшая температура. Поскольку в то время я много работала, то подумала, что просто устала. Однако в понедельник я ощутила уже полный упадок сил, и на всякий случай вызвала врача.
В России вызов врача на дом — это общая практика. Поскольку в моем контракте по работе предусмотрена медицинская страховка, ко мне приехал врач из частной клиники. Так как температура была невысокой, он прописал мне обычные в таких случаях лекарства.
На следующий день я почувствовала себя совершенно здоровой. Писала тексты, занималась получением интервью по телефону, снимала на видео, как я пробую рекламируемый по российскому телевизору соевый творог «тофу» и так далее. В общем, прожила вполне насыщенный день.
Если говорить честно, что тогда я уже и забыла про недомогания, которые испытывала накануне. Однако, когда легла в кровать и закрыла глаза, «то самое состояние» неожиданно вернулось вновь.
Я почувствовала жуткий озноб. Как будто нагишом оказалась на сибирском морозе в разгар зимы. Все тело охватила сильная дрожь. Это не был одномоментный приступ. У меня возникло такое ощущение, будто я стала источником ужасного землетрясения. Даже зубы громко стучали друг о друга.
Я находилась в теплой комнате, укутанная в одеяло. Холод ощущала такой, что не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Сердце гулко стучало в груди. Во всем теле ощущалась сильная боль.
Совсем как тонущий человек, я судорожно вдыхала в себя воздух носом и раскрытым ртом. Дыхание было частое и неровное. Было такое ощущение, что я теряю контроль над своим телом.
Однако голова моя почему-то оставалась ясной, так что я смогла подумать о причинах своего состояния.
Конечно, я задала себе вопрос, не коронавирус ли это? Но кашля у меня не было, и горло не болело. Может, я отравилась тем невкусным российским «тофу», который пробовала накануне? Или может, это результат стресса от долгой домашней самоизоляции?
В прошлом, когда я только приехала в Россию, у меня на фоне стресса случались судороги рук и ног. «Наверняка, это что-то нервного происхождения», — подумала я.
Дрожь в теле не унималась довольно долго. Однако, возможно, это мне просто показалось, поскольку я утратила ощущение времени.
Все же постепенно дрожь ослабла, и ко мне вернулось чувство контроля над своим телом. Хотя я испытывала сильную усталость, но заснуть не смогла.
Такое же «зимнее сибирское землетрясение» случилось со мной и ночью следующего дня. И снова это было ужасно. Тогда я поняла, что это, видимо, не стресс, а последствия охватившего меня жара. Когда озноб немного утих, мне удалось измерить температуру. Больше 39 градусов!
Рано утром я снова вызвала врача из упомянутой выше частной клиники. Назовем его доктор «А». Он отнесся ко мне очень сердечно. На этот раз список прописанных мне лекарств стал длиннее и включал в себя уже более сильные препараты, в том числе антибиотики.
Врач сказал мне: «Подозреваю, что у вас коронавирус. Надо сделать компьютерную томографию легких. Но только с повышенной температурой записаться на нее трудно. На КТ довольно большая очередь. Обычно записывают тех больных, у которых есть сильный кашель или затруднения дыхания. Если через 3 дня приема антибиотиков вам не станет легче, постараюсь как-нибудь записать вас на КТ».
Антибиотики эффекта не дали. На третью ночь после начала приема лекарства, со мной снова приключилось «сибирское землетрясение». Когда я исхитрилась зажать градусник под мышкой и измерить температуру, термометр показывал больше 40 градусов. Стало трудно дышать. «Вот и все», — подумала я и стала вызывать скорую помощь.
До связи с оператором прошло немало времени. «Не кладите трубку, мы обязательно вам ответим», — повторял автоответчик. А у меня от его слов сжималось сердце.
Наконец ответил оператор. В России скорая помощь, в отличие от Японии, не занимается только транспортировкой больных в заранее определенный госпиталь. Российские врачи скорой оказывают пациентам всю возможную помощь еще на месте.
Ко мне приехал врач, который производил впечатления ветерана скорой помощи. Он сразу сделал мне укол в мягкое место. Такие уколы — своего рода «достопримечательность» России. Я не могла тогда расспрашивать о названии введенного мне средства, но, по всей видимости, это был какой-то противовоспалительный препарат стероидного типа. И действительно, жар у меня спал, и я смогла более или менее спокойно разговаривать с врачом.
Когда он спросил меня, хотела бы я сдать тест на коронавирус, я ответила: «Конечно!» Тогда он заметил: «Однако, не забывайте, что точность анализов может зависеть от множества условий, и не всегда им можно доверять».
Из носа и изо рта у меня забрали необходимый для теста материал. Врач предупредил:
«Если результат будет положительный, то через два дня вам позвонят на мобильный телефон. Если отрицательный, то никакого звонка не будет». С этими словами он ушел.
Спасибо его визиту, но больше «землетрясения» меня не посещали.
Вместо этого у меня потекло из носа и появился кашель. Из-за этого самого кашля меня все сильнее охватывал страх: «А вдруг это коронавирус?» Скорая приезжала ко мне 10 апреля около 3 часов пополудни. Значит, результат анализа нужно ожидать с воскресенья, которое приходилось на 12 число.
Утро воскресенья выдалось для меня напряженным. Вдруг зазвонил мобильный телефон.
«Это врач говорит. Сейчас выезжаю к вам», — сказал он коротко и отключился.
«А-а, значит все-таки это коронавирус», — подумала я, и у меня потемнело в глазах. Где же я могла его подхватить? Уму непостижимо.
Через десять минут пришел врач. Я удивилась скорости, с которой он прибыл. Но, поговорив с ним, я поняла, что его визит к результатам теста отношения не имеет.
Доктор «А» передал наблюдение за мной этому новому врачу, которого я назову доктором «Б». Я рассказала ему о новых симптомах. Поскольку у меня появился кашель, он вынес заключение о необходимости прохождения КТ легких.
С помощью все того же доктора «А» компьютерную томографию мне назначили на 21.30 следующего дня, понедельника. При этом оговорились, что в это время проведут только саму процедуру, а заключение выдадут позже.
После КТ настроение у меня улучшилось. На обратном пути из окна машины я рассматривала красиво подсвеченные исторические здания Москвы. Всегда стоящая в ужасных пробках, на этот раз она поразила меня пустыми улицами.
Я довольно давно не бывала в центре столицы. И теперь, наслаждаясь ее видом, подумала: «Какой же все-таки это красивый город! Когда же можно будет так же спокойно, как и раньше, гулять по его улицам?»
На следующее утро ко мне домой приехал доктор «Б». Еще раньше он послал мне по WhatsApp (это приложение используется в России буквально повсеместно) заключение исследования.
Воспаления легких у меня обнаружено не было. Однако мне диагностировали плеврит. Это когда в обоих легких скапливается экссудативная жидкость.
Доктор «Б» пояснил мне: «Плеврит обычно возникает как осложнение после пневмонии, а также в силу множества других причин. В любом случае это серьезная проблема для легких и оставлять ее без внимания нельзя. Надо вызывать скорую и госпитализировать вас». Тут же он подготовил записку для врачей скорой помощи, в которой подробно изложил для них мои симптомы.
Поскольку та частная клиника, к которой я была прикреплена, не имела стационара, было решено поместить меня в общегородскую клиническую больницу.
Дозвониться до скорой опять оказалось непросто. Но после разговора с оператором машина скорой помощи прибыла на удивление быстро.
Бригада обсудила с диспетчерской мое состояние. «Пневмонии нет, но с легкими есть проблемы, пока окончательного диагноза по коронавирусу тоже нет. Куда направлять?»
В результате решено было отправить меня в обычную городскую больницу, не специализирующуюся на коронавирусе. Там мне сделали тест на коронавирус (второй), анализ крови, ЭКГ, различные исследования УЗИ и т.д.
В результате подтвердился диагноз частной клиники: пневмонии нет, но в обоих легких имеется скопление жидкости.
В изоляторе этой больницы я провела 2 дня. В нем есть только больничная кровать, туалет и душ. Здесь мне лишь мерили температуру и давали жаропонижающее. Ничего похожего на лечение не проводилось.
Поскольку у меня не было аппетита, плохая еда не доставляла мне особых проблем. Хуже всего было то, что при температуре выше 38 градусов все время хотелось пить, а приличной воды не было.
Когда я просила, мне в чашку наливали кипяченую воду. Но была она желтоватой и с каким-то странным запахом. В ней присутствовал какой-то осадок. Когда берешь ее в рот, возникает рвотный рефлекс. По сравнению с этой жидкостью водопроводная вода куда лучше. Я очень сожалела о том, что перед поступлением в больницу не купила в автомате бутылочки с питьевой водой. А из изолятора уже не выйдешь.
Уже потом, покинув больницу, я узнала: воду для пациентов кипятили в отслуживших свой век кипятильниках, и в ней содержались частицы осадка (?), образовавшегося на их внутренних стенках.
Были в больнице и новые кипятильники, и те, которые еще не отслужили свой срок. Но там, где стоят старые аппараты, воду из них пить невозможно.
Хорошо, что мэр Москвы Собянин заботится об украшении столицы иллюминацией, но сначала ему следовало бы заменить все кипятильники в городских больницах.
Будучи уже не в состоянии терпеть сухость во рту и горле, я обратилась с мольбой к одетой в специальную защитную одежду медсестре: «Вот деньги, пойдите и купите мне, пожалуйста, питьевой воды». На что она ответила: «Сейчас я сделать этого не могу. Но когда закончится моя смена, я что-нибудь придумаю. Подождите». Не знаю, может она где-то нашла или купила воду, но со сменившей ее другой медсестрой передала мне полуторалитровую пластиковую бутылку.
В тот момент я просто не находила слов для того, чтобы выразить свою радость и чувство благодарности ей.
Врачи городской больницы, будучи уверенными в том, что я все-таки подхватила какую-то инфекцию, не дожидаясь результатов теста на коронавирус, решили отправить меня в специализированную больницу, занимающуюся именно такими больными.
На рассвете в 4 часа утра пришла машина скорой помощи, меня забрали из изолятора, и таким образом я оказалась в той больнице, в которой сейчас нахожусь.
Оформление документов в приемном покое заняло довольно много времени. Хотя у меня была температура, я была голодна и обезвожена (всю воду из пластиковой бутылки я выпила), и поэтому меня пошатывало, у меня снова, как и в предыдущей больнице, взяли тест на коронавирус (в третий раз), анализ крови, сделали ЭКГ и УЗИ внутренних органов.
Сегодня уже третий день, как я нахожусь в этой специализированной клинике, и утром у меня снова взяли анализ на коронавирус (уже в четвертый раз).
Когда мне проводили первый тест, то сказали, что если результат будет отрицательный, то звонить мне не будут. Поскольку звонка не было, то можно было истолковать это как отрицательный результат. Однако мои волнения все же так просто не проходили. Когда же и второй, и третий тесты тоже не дали результата, то, как ни крути, в этом мне уже почудилось нечто оптимистичное.
В следующий раз я расскажу о российских тестах на коронавирус.
А поскольку моя жизнь в больнице, видимо, затягивается, я расскажу также и о жизни в специализированном госпитале.
Хотя у меня до сих пор держится температура 37,5, но благодаря полученному здесь лечению я поправилась настолько, что уже могу писать. И если честно, это доставляет мне большую радость.