Шэрил Аткиссон: Спасибо за участие в программе.
Президент Трамп: Что ж, спасибо вам.
— Считаете ли вы, что коронавирус преобразил нашу страну так же, как и 11 сентября?
— Ну, я считаю, что идея 11 сентября… что там все было более прямо и непосредственно. Нам тогда нанесли удар террористы. Но и это тоже был удар. Он исходил из Китая. Нравится нам это или нет, но он исходил из Китая. Его можно было остановить. Удар был нанесен по всему миру, но не по Китаю. Они запретили рейсы самолетов в Китай, но не запретили полеты своих самолетов и другие рейсы по всему миру, в том числе, в Соединенные Штаты и в Европу. И Европа понесла большие потери. Посмотрите, что произошло во всем мире, в 186 странах. Это просто ужасно, и если бы они захотели, они смогли бы это остановить, они могли это остановить. Это либо была некомпетентность, либо они просто не захотели. Так или иначе, это недопустимо.
— Можете ли вы вспомнить тот момент, когда услышали самые тяжелые прогнозы? Речь идет о миллионах, но об этом публично не говорили. Однако я предполагаю, что вам это сказали первому. Что вы подумали: как в это можно поверить? Это вас ошеломило, напугало?
— Да, я слышал прогнозы о миллионах людей, и действительно, были бы миллионы, если бы мы все не закрыли. Поступил бы я так снова? Нет, потому что сейчас мы понимаем это гораздо лучше. Мы ничего об этом не знали, это был новый вирус, незнакомый.
— То есть, если бы это случилось снова, вы бы не стали закрывать…
— Я поступил бы точно так же. Мы сделали именно то, что я хотел. И я сделал это на раннем этапе. Тони Фаучи (Tony Fauci) (ученый-инфекционист, директор Национального института изучения аллергических и инфекционных заболеваний — прим. перев.), доктор Биркс (Дебора Биркс — координатор рабочей группы Белого дома по борьбе с коронавирусом) — все они сказали, что я все сделал потрясающе. Тони, как вы знаете, не думал, что ситуация будет такая серьезная. И мы говорим уже о более позднем периоде, спустя месяцы после того, как я ввел запрет. Я ввел запрет, а все считали, что делать этого не надо. Ну, то есть буквально, я не думаю, что кто-то считал необходимыми такие меры. Я принял это решение сам, и оказалось, что это замечательное решение. Спасены сотни тысяч жизней.
— Около четырех месяцев назад первой жертве коронавируса в США официально поставили диагноз.
— Верно.
— Как за это время изменилась страна?
— Что ж, изменения большие. Первое, нам надо было спасти миллионы жизней, и мы сделали это, введя режим самоизоляции. У нас величайшая экономика в истории. Величайшая экономика в мировой истории. Ни одна страна не сделала лучше то, что мы сделали несколько месяцев назад. Нам надо было ее отключить, чтобы спасти множество жизней, и мы это сделали. А сейчас мы возобновляем работу экономики. Я думаю, мы быстро вернем ее на прежний уровень. У нас были лучшие цифры по безработице. У нас были лучшие финансовые показатели, лучшие показатели на бирже, лучшее все. Но нам пришлось все отключить за один день, как по волшебству. Мы отключили, это было ужасно, это было самое трудное решение за всю мою жизнь. Но если бы мы не сделали это — вы видите, что происходит в странах, которые пытались пойти другим путем. Они невероятно много потеряли. А мы все сделали правильно, и сейчас все делаем правильно, запуская экономику, открывая ее. Нам надо открываться.
— В анализе Колумбийского университета говорится, что если бы самоизоляция и меры социального дистанцирования были введены раньше, то почти все потерянные жизни удалось бы спасти. А потом репортер «Нью-Йорк Таймс» написал твит, намекая на то, что вы несете ответственность за эти смерти.
— Знаете, то, что я вижу в этих фейковых СМИ, в некоторых либеральных институтах, это позор и бесчестие. Колумбийский университет — это либеральное, бесчестное учреждение, пишущее такие вещи. Все те люди, которых он обслуживает, месяцами ведут на меня охоту, говоря, что закрываться не надо было. Знаете, меня подвергают огромному давлению. Когда я запретил китайцам приезжать, сделав это первым, меня резко критиковали. Давление было колоссальное, ничего подобного я прежде не видел. И это продолжалось несколько месяцев. Они меня критиковали, сонный Джо Байден называл меня ксенофобом, подразумевая, что некоторые люди мне не нравятся. Другие говорили то же самое, а то и кое-что похуже. Это было в январе. Я видел этот доклад, Это позор для Колумбийского университета, он просто играет на руку маленькой группе людей, которая говорит ему, что нужно делать.
— По поводу открытия. В Нью-Джерси, Чикаго, Калифорнии есть церкви и религиозные лидеры, которые говорят, что при необходимости они не подчинятся приказам штатов и все равно откроются. Надо ли так поступать?
— Думаю, все у них будет замечательно. Мы начинаем открываться, наверное, сегодня. Центр по контролю и профилактике заболеваемости объявит решение. На самом деле, сразу после вашего великолепного интервью я кое-куда направляюсь. Я зачитаю распоряжение Центра по контролю и профилактике заболеваемости, и мы попросим их открыться. Думаю, мы отнесем их к службам жизнеобеспечения. Это и есть службы жизнеобеспечения, и мы хотим, чтобы наши церкви открылись. Мы пользуемся такой большой поддержкой, и церкви нас поддерживают, и это действительно службы жизнеобеспечения. Если посмотреть, что относится к службам жизнеобеспечения, разве не надо учитывать религиозную свободу, разве это не служба жизнеобеспечения? Смотрите, священники, пасторы, раввины — они же тоже хотят обеспечить своим людям безопасность. Но когда видишь, как арестовывают людей, которые сидят в машинах на парковках с закрытыми стеклами, а их арестовывают — это позор. Честно, это позор. Поэтому я думают, что Центр по контролю и профилактике заболеваемости выступит с постановлением. Я конкретно над ним работал. Я думаю, оно выйдет очень скоро. Очень, очень скоро, сразу после этого интервью.
— Многие следуют указаниям правительства о приеме лекарства против малярии гидроксихлорохина, которое вроде бы защищает, и принимают этот препарат. С другой стороны, Национальные институты здравоохранения и научные учреждения проводят сейчас эксперименты, в том числе, по возможному профилактическому использованию. Вы сейчас заканчиваете двухнедельный курс гидроксихлорохина, верно?
— Закончил, только что закончил, да.
— Хорошо.
— И между прочим, я все еще жив.
— Да, верно.
— Насколько я понимаю, я все еще жив.
— Но нет ли в этом какого-то противоречия? Даже ученые сообщают, что правительство говорит им, или по крайней мере, говорит людям, что надо проявлять осторожность и не принимать это лекарство. И в то же время президент Соединенных Штатов его принимает, хотя ученые все еще активно его изучают.
— Ну, я слышал о нем великолепные отзывы. Говорю откровенно, великолепные отзывы. Многие полагают, что оно спасло им жизнь. Врачи об этом сообщают. Во Франции было исследование, в Италии было исследование, это были невероятные исследования. Если кто-то еще, кроме меня, его рекламирует, называйте это рекламой. Но я хочу, чтобы людям стало лучше. Я ничего от этого не получаю. Если кому-то оно поможет, это уже хорошо. Именно этого я и хочу. И больше ничего. Я верю в него настолько, что сам прошел курс. У нас в Белом доме у двух человек тест дал положительный результат. И я подумал, что было бы неплохо пройти курс. На это ушло какое-то время, думаю, две недели. Но гидрокси получает великолепные, поистине великолепные, восторженные отзывы.
— Я сделала кое-какие расчеты с 13 марта по 23 апреля, это чуть меньше шести недель. Я насчитала 41 час и 30 минут, которые вы провели в разговорах со средствами массовой информации, с публикой, отвечая на вопросы.
— Да.
— Я не могу вспомнить ни одного президента, по крайней мере, в последнее время, в современной истории, который имел бы такую возможность и использовал бы ее. Почему вы решили так поступить, и результативно ли вы провели это время?
— Думаю, да. У меня высочайшие рейтинги на кабельном телевидении, самые высокие. Ну, вы это видели. И я разговариваю с людьми. Знаете, новостные СМИ, они очень нечистоплотные. Они очень, очень бесчестные. Я ничего подобного никогда не видел. Я всегда это знал, но не знал, что все это в такой степени. Все, что я говорю, все, что я делаю, все это неизменно плохо. Мы получили аппараты искусственной вентиляции легких. Они начали меня критиковать за эти аппараты. Во-первых, штаты должны иметь свои собственные аппараты ИВЛ. Есть штаты, которые могли их купить, но не сделали этого. Теперь они в беде. Я многое сделал для того, чтобы врачи выглядели очень хорошо. Но я сделал гораздо больше для того, чтобы хорошо выглядели губернаторы, которые работали отвратительно. Они теперь очень популярны в своих штатах.
(Перерыв на рекламу)
— ФБР и разведка вскрыли множество нарушений, якобы нарушений, особенно в последнее время. До того, как вы сделали Ричарда Гренелла (Richard Grenell) исполняющим обязанности директора национальной разведки, репортеры, члены конгресса, представители общественности три года просили представить им эту информацию для ознакомления, но ее скрывали. Что вы на это скажете? Ведь ее скрывали люди, работающие на вашу администрацию.
— Ричард Гренелл суперзвезда. Ему хватило мужества и смелости, чтобы это сделать. Есть еще одна суперзвезда, как вы знаете. Это Джон Рэтклифф (John Ratcliffe). Его только вчера утвердили, и в должность (директора национальной разведки) он вступит во вторник. Ричард Гренелл провел великолепную работу, это лучшее из того, что я видел. За короткое время они изобличил их как безнравственных людей. Смотрите, они хотели незаконно свергнуть президента Соединенных Штатов. Это все незаконно. Не знаю, что будет. Надеюсь, Билл Барр (Bill Barr) (генеральный прокурор США) оправдает ожидания, потому что Билл замечательный человек, великолепный человек. Надеюсь, он воспользуется этой информацией и поступит правильно. Он действительно все сделает правильно. Билл Барр поступит правильно, но то, что для своей страны сделал Ричард Гренелл, это невероятно.
— Почему вы не назначили Ричарда Гренелла? У вас были и другие люди, работающие в администрации.
— Это так. Не назначил, потому что они не делали свою работу. Они не делали свою работу. Дэн Коутс (Dan Coats) (экс-директор национальной разведки) не должен был этого допустить. Он сидел там два года и не делал свою работу. Затем его заменили. Заменили на прекрасного человека из военных, но он проработал совсем недолго. Но я прежде всего разочарован в том, что Дэн Коутс не справился со своими обязанностями. Джефф Сешнс (Jeff Sessions) был катастрофой на посту генпрокурора. Он не должен был стать генпрокурором, ему не хватает квалификации. Он и умственно негоден, чтобы быть генеральным прокурором. Он был самой большой проблемой. Джефф Сешнс ставил на должности людей, которые оказались настоящим бедствием. А они занимали посты. У них всегда было Министерство юстиции, и они сохранили его при Джеффе Сешнсе. А вся эта штука, российское дело, это была сплошная фальшивка. Вы только задумайтесь, они потратили на расследование 40, 45 миллионов долларов. У них ушло два с половиной года. И они ничего не нашли. Никакого сговора. Один мой друг позвонил очень умному, замечательному бизнесмену. Он сказал: ты наверняка самый честный человек в мире. Ты прошел через годы и годы. Они допросили людей, которых я много лет не видел, миллионы звонков, и ни одного в Россию. Смотрите, я говорю это с гордостью. Я приехал в Вашингтон, за всю свою жизнь я был здесь 17 раз. Я приехал в восемнадцатый раз, когда стал президентом США. У меня была великолепная жизнь. Я многого добился. Многое произошло. Что случилось, то случилось, но я не знал людей из Вашингтона, будь это Сешнс, Дэн Коутс или кто-то еще. Оба были большой ошибкой, но Сешнс особенно. Коутс, он сидел там. Он ничего не делал. Посмотрите, что сделал Ричард Гренелл за восемь недель. А эти люди ничего не делали два с половиной года. Это надо было разоблачить. Так что я очень сильно разочаровался в некоторых людях. А некоторые работают феноменально. Что делаю я? Я борюсь с государством в государстве, я борюсь с болотом. Я уже говорил об этом. Я разоблачаю это болото. Я думаю, если все продолжится так, как идет, Рэтклифф проявит себя фантастически. Если все пойдет так, как идет, у меня будет шанс разгромить государство в государстве. Это злобные и порочные люди. И это очень плохо для нашей страны. Такого никогда раньше не было. Вы тоже стали жертвой государства в государстве. Не хочется об этом говорить, но они ужасно обращаются с людьми все эти годы. С вами и со многими другими людьми. Они не думали, что я одержу победу, а я взял и победил. Тогда они попытались изгнать меня. Такая у них была страховка. Она победит, но на случай ее поражения у нас есть страховка. И вдруг я победил их вместе с их страховкой, и теперь они разоблачены. Коми грязный коп, Маккейб плохой человек. Это все плохие люди, Лиза Пейдж и Стрзок. Они же любовники, верно? И они пользовались открытыми серверами. Они выставили это напоказ, потому что не хотели, чтобы кто-то видел, что они как супруги и так далее, ну, что у них роман. Они сделали это, и их поймали. Удивительные вещи происходили. Они подделали документы. Мы их поймали. У них были люди, которые подделывали документы. Хотелось бы, чтобы это продвигалось быстрее. Скажу вам честно. Мне не нужно больше никакой информации. Я знаю, и специально держусь в стороне. Ну, только назначаю людей. Я специально держусь в стороне. Но я скажу вам вот что. То, что они сделали, будь на моем месте президент Обама, будь президентом демократ, а не республиканец, эти люди уже два года сидели бы в тюрьме. Многие люди сидели бы в тюрьме, получив 50-летний срок. Ясно? 50 лет. Но мы их поймали, Надеюсь, Билл Барр что-то с этим сделает. Знаете что? Выяснится еще и многое другое. Многое станет достоянием гласности, но этого даже и не нужно. То, что они сделали, абсолютно безнравственно, они пытались свергнуть законно избранного президента США, в данном случае меня. Мы не должны допустить, чтобы такое повторилось.
(Перерыв на рекламу)
— Как вы считаете, насколько важно довести до конца обвинения в адрес Джо Байдена и раскрыть неподобающие вещи, происходящие на Украине, не создав при этом впечатление, что вы делаете с ними то же самое, что они делали с вами?
— Нет, я этого не делаю. Я только лишь изобличаю злоуптребления. В моем случае злоупотреблений не было. Они ничего не нашли. Они пришли, Мюллер, Эндрю Вайсман (Andrew Weissmann) и все эти ужасные люди. Мюллер лгал конгрессу. Он сказал, что не проходил собеседование по вопросу назначения в ФБР. Он проходил. Мы это точно установили. Мюллер солгал конгрессу, даже Мюллер. Коми лгал конгрессу, Стрзок, Пейдж, все эти люди как минимум. Теперь ФБР говорит, что генерал Флинн не лгал. А Мюллер говорил, что лгал. Они исковеркали ему жизнь. Они разрушили жизнь и многим другим людям, хорошим людям. А мы помогаем многим хорошим людям. Им жизнь загубили, хотя они ничего плохого не сделали. Разница в том, что мы их поймали. Это порочные люди. И я хочу снять шляпу перед Роном Джонсоном (Ron Johnson). Сенатором Висконсина Роном Джонсоном. Он проделал замечательную работу. Надеюсь, теперь и Линдси подключится с юристами, потому что у меня такое чувство, что будет много повесток. Так что это совсем другое дело. Мы схватили за руку очень порочных людей, их можно назвать изменниками, так как это и есть измена. Мы схватили их за руку, когда они совершали очень безнравственные поступки. Они грязные копы, и мы их поймали.
— Как вы считаете, какая самая сильная черта Джона Байдена как соперника в политике?
— Ну, я бы назвал опыт, но у него в действительности опыта нет, ибо, как мне кажется, он не помнит, что делал вчера. Разве это опыт? Он давно на этой сцене присутствует. Но его никогда не считали умным человеком.
— Ну, назовите хоть одну хорошую черту.
— Гм…
— Ладно. Какой у него самый большой недостаток, как вы думаете?
— Я не могу вам сказать. Серьезно. У него их много. Я весь день могу говорить о недостатках. Прежде всего, он умственно недостаточно хорош, чтобы быть президентом. У него эта китайская история и множество других с разными странами. Россия. Я худшее, что могло произойти с Россией. Путин это понимает. Я лажу с Путиным, но он это понимает. Наверное, он не хочет моей победы. Я могу сказать вам это уже сейчас. Правда, как мне кажется, я ему нравлюсь, но я уверен, победы он мне не желает. Китай не хочет, чтобы я победил. А вот Байден не знает. Я имею в виду, что он даже не знает, жив ли он. Я против такого человека. Я против человека, не способного ответить на самые простые вопросы. Я ничего подобного не видел, но вот с таким человеком мне приходится соперничать. Я выступаю против очень сильной партии, партии демократов. Но они могут взять стакан с водой и заявить, что это их кандидат. Я выступаю против очень сильной и очень продажной партии. Это очень продажная партия, демократы, и мы их схватили за руку. Я против очень сильной партии. И я выступаю против мощных обструкций, которые мне чинят средства массовой информации. В нашей стране средства массовой информации тоже продажные. Абсолютно продажные. Неважно, о чем речь, об опросах общественного мнения или о статьях; я делаю хорошее дело, а обо мне пишут плохо. Я делаю еще одно хорошее дело, и снова обо мне пишут плохо, или вообще не пишут. Эти аппараты ИВЛ, я же сделал хорошее дело. Никто об этом не написал. Экономика. Никто ничего. Вы когда-нибудь видели, чтобы обо мне хорошо писали до того, как из Китая к нам пришла эта зараза? Когда кто-нибудь хорошо писал о той замечательной работе, которую я проделал в сфере экономики? Они мне даже удовлетворительную оценку не поставили, а я, между тем, устанавливал рекорды. 142 раза я ставил рекорды на рынке акций, и я близок к тому, чтобы снова их поставить, хотите верьте, хотите нет. Но если в Белый дом попадет Байден, рынок рухнет.
(Перерыв на рекламу)
— Хотела задать вам вопрос, который уже задавала вам до вашего избрания, когда брала у вас интервью. Я тогда спросила: если вас изберут президентом, будет ли кто-то просматривать ваши твиты, или вы будете и дальше писать и размещать их без каких-либо фильтров? Мне тогда показалось, что вы задумались о какой-то цензуре. Как дела обстоят сейчас?
— Если бы у меня не было социальных сетей… Я не называют их твитами, потому что это Фейсбук, вы знаете. Я много пишу в Фейсбуке.
— Я знаю.
— Цукерберг сказал, что больше всех.
— Но кто-нибудь просматривает написанное вами, прежде чем опубликовать это?
— Нет, никто. Иногда я диктую. Я делаю это двумя способами. Иногда пишу сам, вечером или рано утром. Днем я слишком сильно занят, и в этом случае я диктую, и кто-то это размещает. У меня есть один человек, который отлично это делает.
— Кто это публикует? Дэн?
— Дэн великолепен, Дэн прекрасно работает. Поэтому иногда я именно так поступаю, потому что времени у меня нет. Смотрите, соотношение положительных отзывов и отрицательных у меня 44 к 0 в этом году. 44 и 0. Подумайте об этом. Кевин Маккарти (Kevin McCarthy) (лидер республиканского меньшинства в палате представителей) как-то зашел и сказал: «Это самое невероятное из того, что я когда-либо видел. У тебя соотношение положительных отзывов и отрицательных 44 к 0». Ну, это чтобы вы понимали. Конечно, на 500 твитов можно допустить ошибку. Помните, когда меня поймали на слове «прослушка»? Но я это слово употребил в кавычках, имея в виду шпионаж. Я тогда сказал: «Они занимаются прослушкой. Они шпионят за мной». Помните, все тогда подумали, какой это ужасный твит? А я был прав. Они шпионят за мной. Они шпионили за мной. И это не паранойя. Это факт. Теперь известно, что за мной шпионили. За Флинном шпионили. Сейчас это дело Билла Барра и адвоката Джона Дарема. Я надеюсь. У «Быка» Дарема невероятная репутация. Я с ним незнаком. Никогда с ним не разговаривал. Никогда с ним специально не встречался, так как если бы я это сделал, они бы сказала: о, Трамп дал им указания, что делать. Я никому не даю указания, что делать. Это дело Билла Барра и Джона Дарема. Скажу вам так. На мой взгляд, эти люди виновны во многом. Они действительно виновны. Это можно назвать изменой. Можно так сказать. Названия могут быть разные, но это свержение нашей государственной власти. Такое бывает в странах третьего мира. Так что наблюдать за этим будет очень интересно, и я отдаю должное Рику Гренеллу. Я думаю, что Джон (Дарем) проделает фантастическую работу. Жаль, что их не было с самого начала. Но опять же, сейчас я знаю всех в Вашингтоне. А когда впервые сюда приехал, не знал. Я сделал несколько очень хороших назначений, но были и не очень хорошие.
— Болельщики говорят, что один из верных признаков возвращения в нормальное состояние — это возобновление спортивных состязаний.
— Правильно говорят.
— После 11 сентября президент Буш сделал первый бросок на стадионе «Янки». Вам хочется сделать что-то подобное, что-то символическое?
— А я уже сделал. Я бросал на стадионе «Янки». В Бостоне тоже. И в Чикаго, когда еще не был президентом. Неважно, первый бросок или нет, первый бросок для меня ничего не значит. Для меня имеет значение возвращение спорта. Знаете, я много раз вбрасывал. И мне важно, чтобы спорт вернулся в нашу жизнь. Думаю, это хорошо, и это произойдет. И произойдет довольно скоро. Я уже вижу, как начинается гольф. Я вижу, как начинают играть в футбол, определенно… Я разговаривал с комиссаром Национальной футбольной лиги Роджером Гуделлом (Roger Goodell). У футбола великолепные перспективы. Я знаю, что бейсбол тоже начнется. Хотелось бы, что они могли начать пораньше, но бейсбол начинается. Так что спорт вернется.
— А можно пойти с вами на ваше следующее мероприятие?
— Да, только давайте быстрее.
Шэрил Аткиссон: Итак, после интервью мы пошли по залам Белого дома. Следующим мероприятием была традиционная встреча с правозащитной организацией «Раскат грома» по случаю Дня поминовения.