Интервью с сотрудником портала «Дифенс 24» Яцеком Раубо (Jacek Raubo).
Polskie Radio: Какие военные сценарии принимаются во внимание в контексте исходящих от России угроз для Польши, Североатлантического альянса и его восточного фланга? В некоторых докладах говорится, что россиянам на захват стран Балтии и части польской территории потребуется пара недель. В качестве потенциальных целей называется Прибалтика, Украина, наша страна.
Яцек Раубо: Страны Балтии теоретически защищает Пятая статья Вашингтонского договора. Украина, в свою очередь, такими международными военными обязательствами не связана. Украинское государство, следовательно, находится в менее выгодном стратегическом положении, это важное отличие.
Однако Литве, Латвии и Эстонии следует принимать во внимание любые сценарии, поскольку они не обладают так называемой стратегической глубиной. Это маленькие специфически расположенные государства, в которых основная масса жителей сосредоточена в определенных урбанизированных районах. В Латвии и Эстонии проживает русскоязычное меньшинство. Россияне могут внедриться в эти круги и использовать их в своих целях, например, пропагандистских. Такого рода интерес российских спецслужб к местному русскоязычному сообществу мы уже видели, в нем нет ничего нового. Также следует напомнить о нашумевшем киберударе по Эстонии, который исходил из России. Подчеркну еще раз: Литве, Латвии и Эстонии следует принимать во внимание любые сценарии.
— Что еще можно сказать о раскладе сил в регионе? Есть, например, Калининградская область…
— … то есть «непотопляемый авианосец» Москвы на Балтике. Там находятся системы противовоздушной и береговой обороны, артиллерия, в том числе ракетная, самолеты наземного базирования, о провокационных полетах которых над Балтийским морем мы регулярно слышим. На фоне продолжает разворачиваться игра за Белоруссию, звучит тема Сувалкского коридора и значения сухопутного коридора между белорусской территорией и Калининградской областью.
Этот российский регион из-за аккумулированных там военных ресурсов, конечно, представляет проблему как для Литвы и Эстонии, так и для Польши. Передовое военное присутствие НАТО или программа по патрулированию балтийского воздушного пространства показывают, что это также проблема для всего Альянса. В связи с этим мы наращиваем сейчас наш военный потенциал. Речь идет не об оружии для наступательных действий, а о системах сдерживания и обороны. Мы хотим, чтобы наши оборонные возможности позволяли нам эффективно действовать в политической и дипломатической, а также, в случае возникновения непосредственной угрозы для нашей территории, военной сфере.
— Что нам следует сделать?
— Есть чисто военные вопросы: размещение новых противотанковых систем, механизированных подразделений, авиации и так далее. К этому добавляется тема противодействия противнику в его операциях в информационном и киберпространстве. Мы укрепляем отдельные элементы вооруженных сил, что видно в дискуссиях на тему программ по модернизации.
В рамках сотрудничества с американцами мы получим имеющие большое значение для нашей обороноспособности ракеты «Джазм» (в последнее время, как мне кажется, о них забыли), в том числе их новейшую версию ER. Мы модернизируем вооружения, имеющие отношение к противовоздушной и противоракетной обороне. Разумеется, постоянно будут появляться вопросы о масштабе и эффекте модернизации и закупок, но самое важное, что по вопросу потребностей нашей армии в целом есть консенсус. Важны также военные учения, на которых в том числе отрабатывается взаимодействие разных войск. Следует напомнить, что на восточном фланге в этой сфере все сдвинулось с мертвой точки лишь в последние годы.
Сейчас мы находимся в более сложной ситуации, чем в период холодной войны, когда приходилось учитывать два элемента: обычные вооружения и оружие массового поражения. Сейчас к ним добавился ряд новых, в частности, действия в киберпространстве, миссии по разведке, наблюдению и рекогносцировке (ISR), в которых используются беспилотные летательные аппараты и спутники. Зачастую обсуждаются только артиллерия, виды танков, а вышеупомянутые элементы не учитываются.
Так или иначе, мы стараемся привести наши возможности в области сдерживания и обороны в соответствие с потребностями. Россияне могут также вести нерегулярные военные действия, используя диверсионные группы. Противостоять им сложно с политической и практической точки зрения. Появляются разнообразные вопросы. Как отреагировать в масштабе НАТО на появление в Латгалии, приграничном регионе Латвии, людей в штатском с легкими вооружениями? Как ответить на массированную кибератаку, угрожающую нашей экономике или банковской системе? Опасностей стало больше, чем во времена холодной войны. Как ни странно это прозвучит, но в военном отношении тогда ситуация выглядела более предсказуемой.
— Между тем в плане противостояния двух сторон новая холодная война становится все более ожесточенной.
— Противостояние обостряется и охватывает новые области, в которых, как нам казалось, будет царить спокойствие. Мы думали, что после вступления в Евросоюз и НАТО список стран, которым не приходится рассматривать возможность возникновения ограниченного военного конфликта с участием армии, расширится. Сейчас, однако, мы очутились в совершенно новых реалиях. Нам приходится думать о сценариях, которые, казалось, ушли в прошлое.
— Россия, к сожалению, обладает в регионе перевесом.
— И умело его демонстрирует. Однако этот перевес не всегда реален. Обращу внимание хотя бы на то, что Россия не первый год определенным образом рассказывает о своих действиях в Сирии, но по поводу некоторых видов вооружений возникают вопросы.
В рамках восточного искусства ведения войны считается, что сама демонстрация силы, запугивание или обман противника позволяют выигрывать битвы уже до того, как они начнутся. У России сейчас возникли экономические проблемы, сложно предсказать, как будет развиваться там эпидемия коронавируса, поэтому ее потенциал, возможно, не будет представлять для нас реальной опасности. Вооруженные силы НАТО в целом сильнее, Альянс располагает солидным потенциалом сдерживания, хотя мы часто забываем об этом, концентрируя внимание исключительно на проблемах.
В период, когда НАТО и Западная Европа сосредоточили внимание на антитеррористических миссиях, Москва изучала слабые элементы в конструкции Альянса от процесса принятия решений и возможности лавировать таким образом, чтобы не давать четкого военно-политического ответа, до проблем с ракетными системами. Этот удобный для России период закончился, тем более что Вашингтон уже не позволяет себя обманывать.
Мы видим, например, что американцы вышли из Договора о РСМД, на примере которого, на мой взгляд, было ярче всего видно, как россияне долгие годы водили за нос американскую сторону. Сейчас в действиях США (и не только их) вновь появились прагматизм и оценка реальных возможностей.
— Договор разорвали, поскольку Россия его нарушала.
— В результате США включились в соперничество в этой сфере — ракет средней дальности. Я бы, однако, не ограничивал тему РСМД противостоянием Москвы и Вашингтона, поскольку на заднем плане присутствует также Китай. В любом случае, Россия уже не обладает прежним стратегическим комфортом, и, на мой взгляд, устроить что-то вроде «Крыма 2.0» ей было бы сейчас не так легко. Даже Украина при всех своих политических и экономических проблемах занимается подготовкой к тому, чтобы дать сильный военный ответ россиянам в случае обострения ситуации.
— Однако в нашем регионе, локально, перевес сил на стороне России.
— Западный военный округ — это предмет особого внимания Кремля.
— Там аккумулируются атакующие силы.
— Территория, прилегающая к НАТО, это для россиян действительно важное в символическом и практическом плане пространство, а поэтому они наращивают там военный потенциал. Западный военный округ получает новейшие системы вооружений. То, что России удается модернизировать, попадает чаще всего туда. Это своего рода витрина, обращенная к Альянсу и Западу. Важное значение имеет также Арктическое командование. Перемещая современные вооружения, Москва демонстрирует, что это регионы, с которыми связаны ее стратегические интересы. Так это следует воспринимать. Драматизировать не следует, но и игнорировать ситуацию тоже нельзя. Дело не в том, чтобы бояться, а в том, чтобы реалистично оценивать оборонные потребности.
— Значит, нельзя закрывать глаза на реалии или уклоняться от их обсуждения.
— Нужно уметь понимать действия России, поэтому активной работой должны заниматься аналитики, стратеги и в целом — весь государственный аппарат. В Польше есть прекрасные эксперты по российской тематике, вопрос только в том, будут ли там, где принимаются решения, прислушиваться к их мнению. Другим членам НАТО, где до сих пор существует множество стереотипов на тему российской политики и ее реального значения, может быть сложнее.
— Россия и проводит учения, и модернизирует свои вооруженные силы, укрепляя Западный военный округ. Калининградская область, например, буквально напичкана оружием.
— Это сейчас одна большая военная база, крепость. В пропагандисткой плоскости она призвана показывать, насколько успешно россиянам удалось создать зону ограничения и воспрещения доступа и маневра. Насчет ее реальной эффективности есть, однако, разные мнения.
— В последние годы россияне также стянули дополнительные подразделения к границам Украины и Белоруссии.
— Западный военный округ — главный получатель продуктов процесса модернизации вооруженных сил РФ, которым занимается дуэт Путин — Шойгу. Что касается Украины, россияне сами посредством агрессивных действий создали для себя особые потребности в сфере размещения крупных военных формирований у границ. Достаточно вспомнить о Крыме и его милитаризации.
— Значит, в области укрепления восточного фланга НАТО нам предстоит еще многое сделать.
— В военной сфере нет какого-то потолка, достигнув которого, можно сказать, что мы гарантировали себе безопасность. Это миф, который порой распространяют политики. Специфика отношений политических деятелей и общества в демократических странах такова, что траты из бюджета на военные цели объясняют необходимостью достичь определенного уровня безопасности. «Когда мы достигнем этой цели, нам уже ничто не будет угрожать», — говорится обычно. Между тем это постоянный процесс, многолетний труд, результаты которого зачастую зависят от внешних факторов, на которые мы не в силах повлиять.
Характерная особенность сферы военных технологий заключается в том, что на каждую систему вооружений появляется ответ. Предстоит долгая работа по обретению такого потенциала сдерживания и обороны, который позволит реагировать на все вызовы в области безопасности, а в итоге склонит потенциального агрессора решить, что нападать на нас ему не выгодно в том числе по экономическим причинам.
— Нашему региону нужны вложения в систему безопасности, и, как говорят эксперты, мы находимся пока в начале этого пути.
— Следует разделить политическую и военную сферу в ее стратегическом и тактическом аспектах. В первой нам удалось многого достичь по результатам саммитов в Уэльсе, Варшаве, Брюсселе. В этом плане Альянс дозрел до реформирования. Я соглашусь с тем, что еще предстоит заняться скоростью принятия решений и внедрения процессов, а также инфраструктурой, дорогами, отработкой приема союзнических подразделений, войск второго эшелона. Нужно также уделить внимание согласованности нашей оперативной тактики, вопросу взаимодействия разных систем вооружений, защиты воздушного пространства. Это системы противовоздушной и противоракетной обороны, соответствующее насыщение театра военных действий системами короткого, среднего и дальнего радиуса действия. Спускаясь на каждый очередной уровень, мы видим все больше аспектов, которые требуют вмешательства в целях укрепления потенциала.
— Это очень важное замечание. Мы регулярно слышим споры на тему того, чего нам удалось достичь, но в них следует разграничивать разные уровни действий. Смешивать их неконструктивно.
— Сам тот факт, что сейчас страны Западной Европы поняли необходимость отправки своих военных в рамках миссии расширенного передового присутствия в Польшу и страны Балтии, то, что они в целом осознали существование восточного фланга и важность учений, это уже огромное стратегическое достижение, успех в политическом плане. Политики из стран, которые скептически смотрят на нашу позицию в отношении России, увидели эти потребности. Если говорить о конкретных шагах в военной сфере, то перечислять, чего нам не хватает, можно было бы долго. Однако мы постепенно движемся вперед, и это вселяет в меня оптимизм по поводу оборонительного потенциала восточного фланга НАТО.
— Важным вопросом остается безопасность Балтийского моря.
— Да, Швеция, например, столкнулась с необычными ситуациями, связанными с действиями подводных лодок и разведки одного из находящихся на востоке государств.
— То есть России.
— Страны, выходящие к Балтийскому морю, пожалуй, лучше других осознают, что оно стало регионом, где Россия проводит специфическую политику, которая включает в себя как неоимперские мотивы, так и элементы современной тактики и стратегии, в том числе гибридной.
Финляндия и Швеция считаются партнерами НАТО. Скандинавские страны принимали участие в учениях вместе с членами Альянса, они занимаются модернизацией вооруженных сил и в последние годы проводят информационные кампании, рассказывая своим гражданам о возможных угрозах.
Что важно, как Альянс, так и ЕС говорят сейчас о необходимости достичь соответствующего уровня мобильности. Речь идет о быстрой и координированной переброске войск и их приеме в точке назначения. Европа должна быть готова наращивать потенциал и действовать при любом развитии событий, ведь мы живем отнюдь не в спокойные времена.