Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Polskie Radio (Польша): Литва, Латвия и Эстония должны принимать во внимание любые сценарии

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Есть много разных сценариев российской угрозы: Россия может использовать русское меньшинство в странах Балтии, нанести киберудар, пугает эксперт по безопасности. Поэтому этим странам остается только наращивать свой потенциал, который бы позволил сдержать Россию или отразить атаку, оправдывает он политику укрепления восточного фланга НАТО.

Интервью с сотрудником портала «Дифенс 24» Яцеком Раубо (Jacek Raubo).

Polskie Radio: Какие военные сценарии принимаются во внимание в контексте исходящих от России угроз для Польши, Североатлантического альянса и его восточного фланга? В некоторых докладах говорится, что россиянам на захват стран Балтии и части польской территории потребуется пара недель. В качестве потенциальных целей называется Прибалтика, Украина, наша страна.

Яцек Раубо: Страны Балтии теоретически защищает Пятая статья Вашингтонского договора. Украина, в свою очередь, такими международными военными обязательствами не связана. Украинское государство, следовательно, находится в менее выгодном стратегическом положении, это важное отличие.

Однако Литве, Латвии и Эстонии следует принимать во внимание любые сценарии, поскольку они не обладают так называемой стратегической глубиной. Это маленькие специфически расположенные государства, в которых основная масса жителей сосредоточена в определенных урбанизированных районах. В Латвии и Эстонии проживает русскоязычное меньшинство. Россияне могут внедриться в эти круги и использовать их в своих целях, например, пропагандистских. Такого рода интерес российских спецслужб к местному русскоязычному сообществу мы уже видели, в нем нет ничего нового. Также следует напомнить о нашумевшем киберударе по Эстонии, который исходил из России. Подчеркну еще раз: Литве, Латвии и Эстонии следует принимать во внимание любые сценарии.

— Что еще можно сказать о раскладе сил в регионе? Есть, например, Калининградская область…

— … то есть «непотопляемый авианосец» Москвы на Балтике. Там находятся системы противовоздушной и береговой обороны, артиллерия, в том числе ракетная, самолеты наземного базирования, о провокационных полетах которых над Балтийским морем мы регулярно слышим. На фоне продолжает разворачиваться игра за Белоруссию, звучит тема Сувалкского коридора и значения сухопутного коридора между белорусской территорией и Калининградской областью.

Этот российский регион из-за аккумулированных там военных ресурсов, конечно, представляет проблему как для Литвы и Эстонии, так и для Польши. Передовое военное присутствие НАТО или программа по патрулированию балтийского воздушного пространства показывают, что это также проблема для всего Альянса. В связи с этим мы наращиваем сейчас наш военный потенциал. Речь идет не об оружии для наступательных действий, а о системах сдерживания и обороны. Мы хотим, чтобы наши оборонные возможности позволяли нам эффективно действовать в политической и дипломатической, а также, в случае возникновения непосредственной угрозы для нашей территории, военной сфере.

— Что нам следует сделать?

— Есть чисто военные вопросы: размещение новых противотанковых систем, механизированных подразделений, авиации и так далее. К этому добавляется тема противодействия противнику в его операциях в информационном и киберпространстве. Мы укрепляем отдельные элементы вооруженных сил, что видно в дискуссиях на тему программ по модернизации.

В рамках сотрудничества с американцами мы получим имеющие большое значение для нашей обороноспособности ракеты «Джазм» (в последнее время, как мне кажется, о них забыли), в том числе их новейшую версию ER. Мы модернизируем вооружения, имеющие отношение к противовоздушной и противоракетной обороне. Разумеется, постоянно будут появляться вопросы о масштабе и эффекте модернизации и закупок, но самое важное, что по вопросу потребностей нашей армии в целом есть консенсус. Важны также военные учения, на которых в том числе отрабатывается взаимодействие разных войск. Следует напомнить, что на восточном фланге в этой сфере все сдвинулось с мертвой точки лишь в последние годы.

Сейчас мы находимся в более сложной ситуации, чем в период холодной войны, когда приходилось учитывать два элемента: обычные вооружения и оружие массового поражения. Сейчас к ним добавился ряд новых, в частности, действия в киберпространстве, миссии по разведке, наблюдению и рекогносцировке (ISR), в которых используются беспилотные летательные аппараты и спутники. Зачастую обсуждаются только артиллерия, виды танков, а вышеупомянутые элементы не учитываются.

Так или иначе, мы стараемся привести наши возможности в области сдерживания и обороны в соответствие с потребностями. Россияне могут также вести нерегулярные военные действия, используя диверсионные группы. Противостоять им сложно с политической и практической точки зрения. Появляются разнообразные вопросы. Как отреагировать в масштабе НАТО на появление в Латгалии, приграничном регионе Латвии, людей в штатском с легкими вооружениями? Как ответить на массированную кибератаку, угрожающую нашей экономике или банковской системе? Опасностей стало больше, чем во времена холодной войны. Как ни странно это прозвучит, но в военном отношении тогда ситуация выглядела более предсказуемой.

— Между тем в плане противостояния двух сторон новая холодная война становится все более ожесточенной.

— Противостояние обостряется и охватывает новые области, в которых, как нам казалось, будет царить спокойствие. Мы думали, что после вступления в Евросоюз и НАТО список стран, которым не приходится рассматривать возможность возникновения ограниченного военного конфликта с участием армии, расширится. Сейчас, однако, мы очутились в совершенно новых реалиях. Нам приходится думать о сценариях, которые, казалось, ушли в прошлое.

— Россия, к сожалению, обладает в регионе перевесом.

— И умело его демонстрирует. Однако этот перевес не всегда реален. Обращу внимание хотя бы на то, что Россия не первый год определенным образом рассказывает о своих действиях в Сирии, но по поводу некоторых видов вооружений возникают вопросы.

В рамках восточного искусства ведения войны считается, что сама демонстрация силы, запугивание или обман противника позволяют выигрывать битвы уже до того, как они начнутся. У России сейчас возникли экономические проблемы, сложно предсказать, как будет развиваться там эпидемия коронавируса, поэтому ее потенциал, возможно, не будет представлять для нас реальной опасности. Вооруженные силы НАТО в целом сильнее, Альянс располагает солидным потенциалом сдерживания, хотя мы часто забываем об этом, концентрируя внимание исключительно на проблемах.

В период, когда НАТО и Западная Европа сосредоточили внимание на антитеррористических миссиях, Москва изучала слабые элементы в конструкции Альянса от процесса принятия решений и возможности лавировать таким образом, чтобы не давать четкого военно-политического ответа, до проблем с ракетными системами. Этот удобный для России период закончился, тем более что Вашингтон уже не позволяет себя обманывать.

Мы видим, например, что американцы вышли из Договора о РСМД, на примере которого, на мой взгляд, было ярче всего видно, как россияне долгие годы водили за нос американскую сторону. Сейчас в действиях США (и не только их) вновь появились прагматизм и оценка реальных возможностей.

— Договор разорвали, поскольку Россия его нарушала.

— В результате США включились в соперничество в этой сфере — ракет средней дальности. Я бы, однако, не ограничивал тему РСМД противостоянием Москвы и Вашингтона, поскольку на заднем плане присутствует также Китай. В любом случае, Россия уже не обладает прежним стратегическим комфортом, и, на мой взгляд, устроить что-то вроде «Крыма 2.0» ей было бы сейчас не так легко. Даже Украина при всех своих политических и экономических проблемах занимается подготовкой к тому, чтобы дать сильный военный ответ россиянам в случае обострения ситуации.

— Однако в нашем регионе, локально, перевес сил на стороне России.

— Западный военный округ — это предмет особого внимания Кремля.

— Там аккумулируются атакующие силы.

— Территория, прилегающая к НАТО, это для россиян действительно важное в символическом и практическом плане пространство, а поэтому они наращивают там военный потенциал. Западный военный округ получает новейшие системы вооружений. То, что России удается модернизировать, попадает чаще всего туда. Это своего рода витрина, обращенная к Альянсу и Западу. Важное значение имеет также Арктическое командование. Перемещая современные вооружения, Москва демонстрирует, что это регионы, с которыми связаны ее стратегические интересы. Так это следует воспринимать. Драматизировать не следует, но и игнорировать ситуацию тоже нельзя. Дело не в том, чтобы бояться, а в том, чтобы реалистично оценивать оборонные потребности.

— Значит, нельзя закрывать глаза на реалии или уклоняться от их обсуждения.

— Нужно уметь понимать действия России, поэтому активной работой должны заниматься аналитики, стратеги и в целом — весь государственный аппарат. В Польше есть прекрасные эксперты по российской тематике, вопрос только в том, будут ли там, где принимаются решения, прислушиваться к их мнению. Другим членам НАТО, где до сих пор существует множество стереотипов на тему российской политики и ее реального значения, может быть сложнее.

— Россия и проводит учения, и модернизирует свои вооруженные силы, укрепляя Западный военный округ. Калининградская область, например, буквально напичкана оружием.

— Это сейчас одна большая военная база, крепость. В пропагандисткой плоскости она призвана показывать, насколько успешно россиянам удалось создать зону ограничения и воспрещения доступа и маневра. Насчет ее реальной эффективности есть, однако, разные мнения.

— В последние годы россияне также стянули дополнительные подразделения к границам Украины и Белоруссии.

— Западный военный округ — главный получатель продуктов процесса модернизации вооруженных сил РФ, которым занимается дуэт Путин — Шойгу. Что касается Украины, россияне сами посредством агрессивных действий создали для себя особые потребности в сфере размещения крупных военных формирований у границ. Достаточно вспомнить о Крыме и его милитаризации.

— Значит, в области укрепления восточного фланга НАТО нам предстоит еще многое сделать.

— В военной сфере нет какого-то потолка, достигнув которого, можно сказать, что мы гарантировали себе безопасность. Это миф, который порой распространяют политики. Специфика отношений политических деятелей и общества в демократических странах такова, что траты из бюджета на военные цели объясняют необходимостью достичь определенного уровня безопасности. «Когда мы достигнем этой цели, нам уже ничто не будет угрожать», — говорится обычно. Между тем это постоянный процесс, многолетний труд, результаты которого зачастую зависят от внешних факторов, на которые мы не в силах повлиять.

Характерная особенность сферы военных технологий заключается в том, что на каждую систему вооружений появляется ответ. Предстоит долгая работа по обретению такого потенциала сдерживания и обороны, который позволит реагировать на все вызовы в области безопасности, а в итоге склонит потенциального агрессора решить, что нападать на нас ему не выгодно в том числе по экономическим причинам.

— Нашему региону нужны вложения в систему безопасности, и, как говорят эксперты, мы находимся пока в начале этого пути.

— Следует разделить политическую и военную сферу в ее стратегическом и тактическом аспектах. В первой нам удалось многого достичь по результатам саммитов в Уэльсе, Варшаве, Брюсселе. В этом плане Альянс дозрел до реформирования. Я соглашусь с тем, что еще предстоит заняться скоростью принятия решений и внедрения процессов, а также инфраструктурой, дорогами, отработкой приема союзнических подразделений, войск второго эшелона. Нужно также уделить внимание согласованности нашей оперативной тактики, вопросу взаимодействия разных систем вооружений, защиты воздушного пространства. Это системы противовоздушной и противоракетной обороны, соответствующее насыщение театра военных действий системами короткого, среднего и дальнего радиуса действия. Спускаясь на каждый очередной уровень, мы видим все больше аспектов, которые требуют вмешательства в целях укрепления потенциала.

— Это очень важное замечание. Мы регулярно слышим споры на тему того, чего нам удалось достичь, но в них следует разграничивать разные уровни действий. Смешивать их неконструктивно.

— Сам тот факт, что сейчас страны Западной Европы поняли необходимость отправки своих военных в рамках миссии расширенного передового присутствия в Польшу и страны Балтии, то, что они в целом осознали существование восточного фланга и важность учений, это уже огромное стратегическое достижение, успех в политическом плане. Политики из стран, которые скептически смотрят на нашу позицию в отношении России, увидели эти потребности. Если говорить о конкретных шагах в военной сфере, то перечислять, чего нам не хватает, можно было бы долго. Однако мы постепенно движемся вперед, и это вселяет в меня оптимизм по поводу оборонительного потенциала восточного фланга НАТО.

— Важным вопросом остается безопасность Балтийского моря.

— Да, Швеция, например, столкнулась с необычными ситуациями, связанными с действиями подводных лодок и разведки одного из находящихся на востоке государств.

— То есть России.

— Страны, выходящие к Балтийскому морю, пожалуй, лучше других осознают, что оно стало регионом, где Россия проводит специфическую политику, которая включает в себя как неоимперские мотивы, так и элементы современной тактики и стратегии, в том числе гибридной.

Финляндия и Швеция считаются партнерами НАТО. Скандинавские страны принимали участие в учениях вместе с членами Альянса, они занимаются модернизацией вооруженных сил и в последние годы проводят информационные кампании, рассказывая своим гражданам о возможных угрозах.

Что важно, как Альянс, так и ЕС говорят сейчас о необходимости достичь соответствующего уровня мобильности. Речь идет о быстрой и координированной переброске войск и их приеме в точке назначения. Европа должна быть готова наращивать потенциал и действовать при любом развитии событий, ведь мы живем отнюдь не в спокойные времена.