Еще во время выборов 2019 года, когда с Брекситом еще были проблемы, а пандемии не было, и премьер-министр еще мог весь день оставаться главной темой новостей, прячась в холодильнике, несколько особо наблюдательных хакеров и энтузиастов сочли, что раскрыли заговор. Мол, в «Фейсбуке» ответы пользователей на посты, которые размещала Консервативная партия, стали весьма подозрительными.
Сначала многие из них с удивительным (если не сказать с подозрительно успокаивающим) единодушием просто писали: «потрясающий умница Борис». Затем постепенно их вид стал меняться, будто произошел какой-то сбой в программе. Посты пользователей начали принимать примерно такой вид: «//потрясающий умница» &name="Борис".code:syntatx/error/».
Их были сотни, они непрерывным потоком шли вниз по экрану, словно это разбушевался какой-то обезумевший робот.
«Ха! — подумали некоторые. — Это же Доминик Каммингс! (Dominic Cummings) Или русские! Или Каммингс и русские! Их коварный план ввести общественность в заблуждение с помощью программных интернет-ботов раскрыт!». Так нет же. Наоборот. Это делали сторонники Джонсона, которые по отдельности, независимо друг от друга, но «в едином порыве» просто притворялись, выдавая себя за ботов, работающих в пользу Джонсона.
И делали это для развлечения. Потому что, как выразился в своем посте в «Фейсбуке» один из пользователей под ником Fight4Brexit, «это бесит тех, кто против Брексита».
Мы все уже знаем, что мнения, которые выражают боты, можно принять за мнение людей. Однако для тех, кто исследует распространение дезинформации в интернете, более серьезной проблемой может быть то, в какой степени люди, выражающие свое мнение, порой похожи на ботов. Обычно они ничего такого даже не планируют, у них это получается само собой. Некоторые называют это головоломкой «бот или пенсионер», что забавно, хотя и несправедливо по отношению к некоторым пенсионерам. В 2017 году один новостной сайт с уверенностью распознал в пользователе «Твиттера» под ником @Didgery77332 русского бота, исходя из того, что тот писал сообщения днями напролет, что у «него ужасный английский» и «пророссийская позиция». Дальнейшее расследование показало, что это был томившийся от скуки охранник из Глазго, который просто не очень силен в орфографии.
Наверное, на этой неделе правительство, наконец, опубликует доклад комитета по разведке и безопасности о вмешательстве России в британскую демократию, который с марта прошлого года лежит позабытый под сукном. Речь, в нем, конечно, идет не только о ботах и интернете. Эдвард Лукас (Edward Lucas), который участвовал в подготовке оклада, вчера написал в этом издании о «проникновении в наши институты и процессы и их подрыве».
Но это должен быть еще и доклад о том, насколько запросто «темные голоса» вмешиваются в нашу общественную дискуссию, и о неспособности сменяющих друг друга правительств думать и заботиться об этом. На прошлой неделе Доминик Рааб (Dominic Raab) заявил, что во время выборов 2019 года Россия пыталась помочь Джереми Корбину (Jeremy Corbyn), анонимно «распространяя в сети незаконно полученные документы» о переговорах по Брекситу. Но испытывать неловкость по этому поводу должен не Корбин, а Джонсон. Именно он в то время решил не публиковать доклад, в котором как раз об этом и шла речь.
Конечно же, это чепуха. Во-первых, если влиять на людей можно, то не влиять на них невозможно. Измени мнение избирателя, и его мнение изменится. Конечно, возможно, выборы были сфальсифицированы. Возможно, в ходе кампании на воздействие, на «обработку» этого избирателя было потрачено больше денег, чем позволяли правила, или, возможно, были использованы данные, полученные незаконным путем. Или, возможно, правительство разослало им агитационные брошюры с сомнительной информацией, или, возможно, большая часть ретвитов, которые они видели в сетях, ретвитил кто-нибудь по имени Дмитрий, сидящий в офисном здании в Санкт-Петербурге.
Ну и что с того? Какова бы ни была причина, эти избиратели теперь думают то, что они думают, и если снова задать им тот же вопрос, они ответят на него точно так же. Пути назад нет. Дело не только в том, что был нанесен ущерб. Дело скорее в том, что если он нанесен вам, то говорить, что это вообще был ущерб, любому покажется оскорбительным и абсурдным.
Например, посмотрите на члена парламента консерватора Эндрю Бриджена (Andrew Bridgen), сторонника Брексита. В эти выходные в ответ на информацию о докладе, который он еще не читал, он заявил: «Мы очень часто видим, что противники выхода из ЕС не могут смириться с поражением и неоднократно пытались любыми возможными способами опровергнуть результат референдума или подвергнуть его сомнению». Или, если хотите, посмотрите, что сказал расчудесный сторонник Брексита и известный русофил Аррон Бэнкс (Arron Banks): «Вмешательство России в референдум по Брекситу стало мифической мантрой для непримиримых противников выхода из ЕС, когда они пытались всеми возможными способами поставить под сомнение результат». Возможно, это неприятно, но упорствующим противникам Брекита следует согласиться с результатом. Наверное, за исключением того, что было выявлено несколько миллионов фиктивных избирателей, никакое вмешательство, никакие хакерские атаки или откровенное мошенничество со стороны России или кого-нибудь еще не повернут время вспять.
Пока же сторонникам Брексита не следует пытаться использовать победу в качестве оправдания, освобождающего их от необходимости проявлять бдительность. Ответ Элина Смита (Alyn Smith), пресс-секретаря Шотландской национальной партии по иностранным делам, поучителен, особенно потому, что кажется вероятным, что всякое вмешательство в референдум о независимости приобрело характер информационной операции в компьютерных сетях. С учетом всего того, что, как известно, происходило в других странах, он сказал: «Было бы абсурдно, если бы шотландский дискурс не подвергался влиянию внешних сил».
При наличии активистов, которые видят у себя под кроватями «красных», и соперников, которые ради развлечения изображают из себя ботов, и охранников, которые делают то же самое, потому что им больше нечего делать, и они не могу удержаться, обнаружить настоящее злонамеренное вмешательство всегда будет трудно. А потом, когда политические баталии закончатся победой или поражением, всегда будет крайне трудно доказать, что это вообще имело какое-то значение. Хотя именно это и служит доказательством того, почему это имеет очень большое значение.