Кембридж — Инновации — это мотор, приводящий в движение современную экономику. Уровень жизни определяется ростом производительности, а тот, в свою очередь, зависит от внедрения и распространения новых технологий, которые позволяют увеличивать разнообразие товаров и услуг, производимых с использованием всё меньшего количества ресурсов нашей планеты.
Важность инноваций власти и общество понимают. Но меньше осознаётся степень захвата инновационной повестки узкими группами инвесторов и фирм, чьи ценности и интересы совершенно не обязательно отражают нужды общества.
В развитых странах основная часть научных исследований и разработок (НИОКР) осуществляется сегодня частными фирмами. Доля бизнес-сектора в общих расходах на НИОКР варьируется от 60% в Сингапуре до 78% в Южной Корее, при этом США с их 72% находятся ближе к верхнему уровню. Однако базовую социальную, правовую и образовательную инфраструктуру, на которую опираются частные НИОКР, обеспечивает госсектор.
Инновации в частном секторе критически зависимы от государственного финансирования лабораторий фундаментальных научных исследований. Они опираются на научные таланты, которые готовят университеты, получающие государственные средства. Государство обеспечивает инноваторам монопольные права благодаря патентной системе, и оно гарантирует получение частным сектором доходов от НИОКР с помощью трудового и контрактного законодательства. Не менее важно и то, что частные исследования и разработки активно субсидируются государством с помощью налоговых кредитов и других мер.
Мы, общество, должны интересоваться не только тем, как много совершается инноваций, но и тем, какие именно типы новых технологий находятся в разработке. Мы обязаны добиваться, чтобы наши инвестиции направлялись в такие технологии, которые будут безопасными и экологически разумными, а также будут помогать труду человека (а не просто заменять его) и будут соответствовать демократическим ценностям и правам человека.
Направление технологических перемен не фиксируется и не формируется кем-то или чем-то, находящимся за пределами социальной и экономической системы. Наоборот, оно определяется стимулами, ценностями, а также распределением власти.
Хотя государства очень активно занимаются поддержкой инноваций, правительства обычно уделяют поразительно мало внимания вопросу направления технологических изменений, определяемого частным сектором. Между тем, приоритеты частных фирм зачастую приводят к тому, что они недостаточно инвестируют в технологии, имеющие значительную долгосрочную отдачу, например, сокращают темпы изменения климата. Или же они не уделяют адекватного внимания правам человека и влиянию цифровых инноваций на конфиденциальность персональной информации. Фармацевтические компании, к примеру, стараются получать прибыли, продавая дорогие лекарства от редких болезней, которые встречаются в развитых странах, а не вакцины от тропических болезней, от которых страдают миллионы людей в бедных странах.
Кроме того, компании склонны избыточно много инвестировать в автоматизацию, стремясь повысить отдачу от капитала и менеджеров в ущерб работникам. Как отмечают экономисты Дарон Аджемоглу и Паскуаль Рестрепо, это может привести к появлению «посредственных технологий», которые мало чем способствуют общему росту производительности, но при этом ухудшают положение работников.
Всеобщая фиксация на автоматизации может сбить с толку даже умнейших инвесторов. В 2016 году Илон Маск объявил, что третья модель Tesla будет производиться на новом, полностью автоматизированном автозаводе, который будет работать со скоростью, превышающей предельно возможную скорость работы людей. Спустя два года эти планы пошли прахом: на новом заводе возникли серьёзные узкие места, и стало ясно, что реальное производство будет сильно отставать от целевых показателей компании. На территории завода Маску пришлось запустить новую сборочную линию, полную работников-людей. «Люди недооцениваются», — сделал он вывод в «Твиттере».
Приоритеты инноваторов естественным образом формируются их культурно-социальной средой. Профессор Гарвардской бизнес-школы Джон Лернер вместе с Раманом Нанда в своей недавно опубликованной статье количественно оценили возможную разницу ценностей и приоритетов у инвесторов и простых людей.
В США венчурный капитал играет непропорционально большую роль в финансировании инновационной деятельности стартапов. Индустрия венчурного финансирования крайне сконцентрирована: на долю 5% крупнейших инвесторов приходится 50% привлечённого капитала.
На долю трёх регионов — область залива Сан-Франциско, Большой Нью-Йорк и Большой Бостон — приходится примерно две трети компаний отрасли и более 90% членов советов директоров ведущих фирм. Впрочем, влияние крупнейших фирм венчурного финансирования простирается даже дальше, потому что они зачастую выступают в качестве ориентира для других инвесторов.
Люди, принимающие инвестиционные решения, столь же гомогенны и в своём социальном и образовательном бэкграунде. Как пишут Лернер и Нанда, три четверти партнёров, занимающих хотя бы одно место в советах директоров ведущих фирм венчурного финансирования, учились либо в университете «Лиги плюща», либо в Калифорнийском технологическом институте, МИТ или Стэнфорде. Почти треть — это выпускники всего двух бизнес-школ, Гарварда или Стэнфорда. Было бы удивительно, если бы на принимаемые финансовые решения не оказывал влияние социальный состав этой группы.
Лернер и Нанда полагают, что географическая концентрация венчурных фирм могла способствовать «выхолащиванию» инновационной деятельности в других регионах страны. По их мнению, «венчурные фирмы, базирующиеся в других городах, могли бы выбирать совершенно другие предприятия для инвестиций, поскольку иначе смотрели бы на местную экономику».
Тенденциозные приоритеты доминируют и в государственных инновационных программах. Самая крупная программа поддержки высокотехнологических инноваций в США — это Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA). Как следует уже из названия, она ориентирована на военное применение новых технологий. Хотя многие проекты DARPA принесли пользу и в гражданской сфере (в их числе Интернет и GPS), приоритеты этого агентства явно формируются оборонными соображениями.
У аналога DARPA в сфере чистой энергетики — «Агентство перспективных исследовательских проектов — Энергия» (ARPA-E) — нет и десятой части его бюджета. Возможно, наибольшее упущение заключается в том, что ни у одного правительства сейчас нет программы, которая была бы специально занималась финансированием разработок технологий, благоприятных для труда людей.
Если мы хотим, чтобы технологические инновации служили обществу, тогда их направление должно соответствовать приоритетам общества. Но правительства пока уклоняются от этой обязанности из-за ошибочного убеждения в том, что курс развития технологий якобы трудно изменить. Проблема в том, что мы до сих пор не пытались в достаточной степени развернуть технологии в правильном направлении. Инновации слишком важны, чтобы оставлять их под присмотром одних лишь инноваторов.
Дэни Родрик, профессор международной политической экономии в школе Правительства Джона Ф. Кеннеди Гарвардского университета, автор книги «Прямой разговор о торговле: идеи для нормальной мировой экономики».