Норвежская безопасность предполагает низкую степень напряженности на Севере. Но поскольку правительство главной военной задачей видит сдерживание, достичь разрядки становится все труднее. При этом Норвегия теряет от этого больше всех. Неужели мы и впрямь считаем, что Америка запугает русских, и те станут как шелковые?
Усиление сдерживания приводит к противоположному эффекту: безвыигрышному соревнованию у берегов Финнмарка. Укрепление безопасности для одной из сторон автоматически ведет к снижению безопасности для другой. Таков закон джунглей. Эта стратегия хорошо подходит американским и российским войскам — благодаря большой дальности и выносливости они могут придерживаться ее годами. Норвежским же вооруженным силам она сулит лишь одно: сужает пространство для маневра, необходимое Норвегии, чтобы обеспечить безопасность в важнейшем стратегическом районе.
Этот недостаток норвежские власти систематически недооценивали — год за годом. Сдерживание провоцирует противника. Таким образом, на норвежско-российской границе исчезает доверие, которое на самом деле должно служить фундаментом диалога и сотрудничества. Это вовсе не значит, что Норвегия должна быть снисходительной с восточным соседом. Отнюдь нет. В готовности Норвегии подкрепить свои требования силой не должно быть ни малейшего сомнения. И если Норвегия окажется под внешним давлением, она должна без промедления обратиться к НАТО за помощью. Но у вооруженных сил есть и другие задачи, помимо банального запугивания. Военным следует поддерживать более широкую внешнюю политику страны. Таким образом, сдерживание идет рука об руку с мерами по укреплению доверия.
Потребность в мерах по укреплению доверия сегодня даже острее, чем во времена холодной войны. После аннексии Крыма в 2014 году НАТО и Россия начали бряцать оружием все ближе друг к другу. С 2018 года российские войска провели стрельбы к западу и югу от мыса Нордкап, устроили помехи гражданской авиации в губернии Финнмарк и нарушили рейсы транспортных вертолетов к нефтяным платформам у побережья Мёре.
Американские же самолеты отрабатывали ядерные удары по российским базам на Кольском полуострове. Корабли из системы противоракетной обороны США заходят все глубже в российскую экономическую зону России к северу от полуострова Рыбачий, где скрываются атомные подводные лодки Кремля. Это истощает запас прочности: опасность кризиса все больше, причем он может тут же выйти из-под контроля. Когда стороны не знают наверняка, откуда исходит угроза — от ядерного или обычного оружия — риски возрастают.
Усиление сдерживания — это то, чего Норвегия всячески пыталась избежать после Второй мировой войны. Она не хотела милитаризации у своего порога, когда страна рискует оказаться втянутой в конфликт, в котором совершенно не заинтересована. А вот США и России нужен доступ к норвежским территориям, водам и воздушному пространству. Это делается не для защиты Норвегии или нападения на ее, а для обеспечения собственной безопасности в стратегически важных воздушных и морских районах за пределами страны. Но главная проблема норвежской стратегии заключается в том, что нормы и правила игры в наших широтах меняются. Что мы можем с этим поделать?
Во-первых, возможен обмен студентами. Важно познакомить друг с другом скандинавских и российских студентов военных университетов и училищ, особенно на конференциях, семинарах и практикумах, где люди делятся представлениями об операциях, доктринах и стратегиях другой стороны. Так будущие лидеры и командиры среднего звена по всему региону получат ценные знания — особенно на случай кризисов, когда приходится принимать быстрые решения, не зная всей картины.
Во-вторых, можно улучшить связь норвежских вооруженных сил с российскими коллегами. В дополнение к имеющемуся каналу связи между оперативным штабом норвежских вооруженных сил и штабом Северного флота в Североморске, можно создать новые — между генштабами в Москве и Осло. В условиях кризисов они ослабят напряженность, позволив оперативнее устранять недопонимания.
В-третьих, можно создать в Баренцевом море зоны разрядки — например, между Шпицбергеном и Хаммерфестом. В поясах шириной, скажем, 100 морских миль, будут действовать постоянные либо сезонные ограничения военного присутствия как для самолетов, так и для судов с востока и запада. Эта мера будет построена на тех же принципах, что и для гражданского судоходства в Ла-Манше и Каттегате: речь о нормах эшелонирования, которые предотвращают столкновения, несчастные случаи и опасные маневры.
Нынешняя ситуация требует нового мышления, особенно в том, как вооруженные силы решают свои задачи. В основе норвежской политики безопасности лежат меры, снижающие страх и подозрительность. Эти нормы запрещают решать споры угрозами или силой. Доверие создается в первую очередь за счет стабильных ожиданий насчет военного поведения друг друга. В таком случае сложнее неуклонно соблюдать стратегию сдерживания, которая исходит из «жесткого противостояния».
Нам нужны США, и нам необходимо сдерживание. Но стратегия запугивания не должна доминировать над общими интересами с нашим восточным соседом в области морского права и управления нефтегазовыми и рыбными ресурсами. Норвегия никогда не будет в безопасности, пока безопасности нет у России. Следовательно, необходимо укреплять доверие, в том числе в военной сфере.