Упадок индустриальных центров США начался давно. Живущие там люди выбрали Трампа президентом. Даже если его не переизберут, депрессивное состояние этих регионов никуда не денется и будет проблемой для преемников Трампа.
Самый могущественный человек мира сказал: «Забытые мужчины и женщины нашей страны больше не будут забыты. Теперь вас услышат все». Эти высокопарные слова прозвучали в речи Дональда Трампа при его инаугурации в январе 2017 года. Понятно, что это был классический популизм, но, по сути Трамп был недалек от истины.
В Америки есть обширные регионы, которые не играют практически никакой роли в образе нации. Крупные средства массовой информации если и говорят о них, то только вскользь. Массовая культура, как правило, их игнорирует. Иностранные корреспонденты забредают сюда лишь изредка. Когда Америка представляет миру саму себя, она показывает в основном зажиточные регионы на восточном и западном побережьях: от Бостона до Майами на Атлантике и от Сиэтла до Сан-Диего на Тихом океане. А между ними лежит огромная земля, на которую часто не обращают особого внимания, о которой «забывают», как выразился Трамп.
Fly-over country (англ. «земля, которую перелетают») — так американцы называют эти области. После неожиданной победы Трампа некоторые репортеры попытались найти объяснение этому ужасному сбою демократии и отправились туда на экзотические экскурсии. Но сейчас подобными изысканиями уже никто не занимается. Репортеры сосредоточились в основном на личности Трампа — претенциозного президента с обаянием плохого парня.
Искаженный взгляд
Попытки сосредоточить внимание на побережьях и их руководстве искажают взгляд на настоящее состояние страны, обширные территории которой пережили существенные социальные потрясения. Отчаяние и агрессия в политике в последние годы имеют долгую предысторию.
Середина выхолощена
Эпицентр этого процесса приходится на старые промышленные регионы к югу от Великих Озер. Средний Запад с начала 1980-х годов переживает деиндустриализацию, и она идет до сих пор. Нельзя сказать, что в Ржавом поясе экономика остановилась. Но прежние структуры за прошедшие годы разрушаются быстрее, чем возникают новые.
В промышленности исчезло множество хорошо оплачиваемых рабочих мест, предоставлявших более или менее надежные перспективы занятости, медицинскую страховку и пенсионное обеспечение. Новые же рабочие места предназначены или для высококвалифицированных кадров, или же для неквалифицированных кадров с соответственно низкой заработной платой. Середина оказалась выхолощенной.
В этой местности живут почти 60 миллионов человек. Они по-прежнему посылают довольно много депутатов в Конгресс в Вашингтоне. Исход президентских выборов не в последнюю очередь зависит от таких штатов, как Огайо, Висконсин, Пенсильвания или Мичиган.
В 2016 году именно выборщики со Среднего Запада избрали Трампа 45-м президентом США. Сейчас, по результатам последних опросов, Джо Байден опережает Трампа в некоторых штатах Ржавого пояса. Но во много местах его перевес крайне невелик. Как и ожидалось, Трамп благодаря своему протекционистскому курсу не только не начал провозглашенную реиндустриализацию, но и, наоборот, мешал инвестициям, чем поставил многие рабочие места под угрозу. Пойдут ли ошибки Трампа при подсчете голосов на пользу Байдену, сказать трудно. Возможно, многие разочарованные избиратели просто не придут голосовать.
Искаженный взгляд из Европы
За пределами Среднего Запада признаки кризиса долгое время практически игнорировались. Представление европейцев об американской экономике определялось в 1990-е годы IT-фирмами западного побережья, в 2000-е — финансовыми гигантами Уолл-стрит, в 2010-е — большими цифровыми компаниями Кремниевой долины. Это была этакая игра в пинг-понг между восточным и западным побережьем. А происходящее на просторах между ними большого интереса не вызывало.
Мы, европейцы, воспринимали США как вызов — иногда как противника, иногда как пример для подражания — и при этом охотно игнорировали их противоречивую комплексность.
В конце 2000-х и начале 2010-х я как репортер журнала Manager Magazin часто ездил по Соединенным Штатам, в том числе и по Среднему Западу. Встречался с губернаторами и мэрами городов, с топ-менеджерами и основателями компаний, а также с множеством совершенно обычных людей. Побывал в таких городах, как Кантон (Огайо), Милуоки (Висконсин), Лансинг (Мичиган) и Индианаполис (Индиана). Удивительно, насколько картина на местах отличалась от того, что тогда у нас рассказывали о США.
Хорошо помню встречу с Джанет Крейтон (Janet Creighton) летом 2006 года. Она была тогда мэром Кантона. Незадолго до этого аналитический центр «Брукингс» установил, что ни один другой городской регион в США не потерял столько рабочих мест в промышленности, как ее город. Но мэр, верная республиканка и сторонница тогдашнего президента Джорджа Буша-младшего, была твердо убеждена, что оздоровление ее города — как и страны в целом — находится прежде всего в руках самих граждан.
«Мы стали ленивым обществом», — говорила Крейтон, стоя у окна своего офиса и показывая рукой вниз, на город. Тут она выросла, тут провела всю свою жизнь. «Многие люди до сих пор не поняли, что промышленная эра миновала, что их работодатели больше не могут все решать за них, что они должны сами позаботиться о своем образовании». По ее словам, это ужасно, и она больше не может слушать это вечное нытьё.
И тут Крейтон, воспитанная республиканской кальвинисткой, разразилась маленькой проповедью: «Конечно, ситуация непростая, и пройдет немало времени, прежде чем мы пройдем критическую точку. Но люди хотят только найти, на кого бы свалить ответственность за свое положение. Посмотрите на меня: я не училась в колледже, в 18 лет родила первого ребенка, потом еще одного, развелась, работала на двух работах одновременно, чтобы прокормить детей. Я точно знаю, в каком положении люди. Я такая же, как они».
Соберитесь с силами! — такую мысль она хотела донести до людей.
Этот разговор состоялся осенью 2006 года. Только что появились первые признаки того, что ипотечный пузырь скоро лопнет. Затем удары посыпались один за другим. В 2007 году медленно начался финансовый кризис. В Нью-Йорке я встречался с финансовыми менеджерами, пришедшими к выводу, что Америка сама себя «спускает в канализацию».
Спустя год я уже по другому поводу встретился с тогдашним губернатором Мичигана Дженнифер Гранхолм (Jennifer Granholm), аристократического вида демократкой. Находящиеся в ее штате компании «Дженерал Моторс», «Форд» и «Крайслер» уже балансировали на грани банкротства. Мы долго говорили с ней о самом глубоком кризисе нации в жизни нескольких поколений. В конце он произнесла очень американскую фразу: «Мне надоела эта болтовня о гибели и мраке. Пора начать что-то новое».
Настали суровые времена
Вскоре после этого произошел крах инвестиционного банка «Леман Бразерс». Начался финансовый кризис. Положение еще больше усложнилось, в особенности в индустриальном сердце США.
Но в то же время действительно началось нечто новое: осенью того года большинство избирателей выбрало президентом либерального прагматика Барака Обаму. Молодого демократа, а не старого белого человека — к тому же он так чудесно мог рассуждать о «надеждах» и «переменах».
На правом фланге внутри Республиканской партии набирало силу «Движение чаепития». Классические консерваторы были оттеснены на задний план. «Великая старая партия» начала раскалываться. «Движение чаепития» впервые показало, насколько сильно правый популизм может внедриться в истеблишмент и затуманить разум в политической борьбе.
В 2010 году Митч Дэниелс (Mitch Daniels), тогдашний губернатор Индианы, подумывал, не выдвинуть ли свою кандидатуру на праймериз от Республиканской партии. Он был классическим умеренным республиканцем — трезвомыслящим, не обремененным никакой идеологией, ориентированным на результат, консервативным в бюджетных делах честным трудягой на благо экономики Индианы. Такой анти-Трамп. Мы проговорили два часа в его офисе. Был жаркий сентябрьский день.
Если бы Дэниелс стал кандидатом, история, возможно, пошла бы другим путем. Кто знает. Но в конце концов он передумал. Не исключено, что Обама был слишком популярен, а политика США уже тогда была настолько поляризована, что почти ничего не двигалось с места. В Конгрессе республиканцы и демократы практически прекратили сотрудничество. В 2012 году соперником Обамы стал Митт Ромни (Mitt Romney) — и проиграл. Его поражение в конечном счете проложило дорогу к Дональду Трампу.
Во время одной из журналистских поездок более десяти лет назад я встретился в Вашингтоне с Грантом Алдонасом (Grant Aldonas), традиционным консервативным политиком, специализирующимся на вопросах экономики. В первый президентский срок Джорджа Буша-младшего он был заместителем государственного секретаря. «То, что мы переживаем в настоящий момент, затрагивает основу нашей идентичности, — сказал он. — И, что странно, ни одна из партий не в состоянии осознать эти страхи и интегрировать их в свои политические программы».
Все это дожидалось Трампа: темы, отчаяние, агрессия, начинающаяся поляризация. А ведь мы могли подготовиться к приходу президента-популиста.
После Трампа
В 2016 году Трампу удалось выиграть выборы не только потому, что он был телевизионной знаменитостью и беззастенчивым популистом, но и потому, что он подхватил все негативные эмоции общества и придал им форму простых агрессивных лозунгов.
Еще в 2000-е Китай и Мексика всплывали в дебатах как образы врагов. Считалось, что тем самым страна обороняется в некой «войне против среднего класса». В Конгрессе был подготовлен законопроект, имевший целью повысить пошлины на китайский импорт, чтобы защитить рабочие места в американской промышленности. Правительство Джорджа Буша-младшего обещало построить тысячекилометровый забор вдоль мексиканской границы, чтобы пресечь нелегальную миграцию.
Все эти темы обсуждались еще за десять лет до президентства Трампа. Это должно было послужить нам предупреждением. Нужен был лишь кандидат, который недолго думая взял бы эти темы на вооружение. Концепция, стратегия или план не понадобились. Пары домашних заготовок было достаточно, чтобы постоянно и с разной эмоциональной окраской пускать их в ход в речах, интервью и твитах.
Джо Байден мог бы стать лучшим президентом: организованным, с хорошими консультантами, с более мягким тоном общения, с готовностью к международному сотрудничеству. Но мы не должны придаваться иллюзиям: судя по тому, как обстоят дела в срединной части США, столь важной в электоральном отношении, он во многих вопросах вряд ли займет принципиально иные позиции, чем Трамп.
Протекционистская торговая политика, сокращение военного присутствия США в Европе (вместе с дебатами о взносах Германии в бюджет НАТО), жесткая миграционная политика — все это останется, кто бы ни выиграл выборы 3 ноября.
Мы должны быть к этому готовы.