Несмотря на массовые задержания, штрафы, полицейское насилие и риск оказаться за решеткой, жители Москвы и других городов продолжают выходить на несогласованные акции протеста. Кто они, как объясняют свою мотивацию, называют ли себя сторонниками Алексея Навального и готовы ли дальше участвовать в митингах? Исследователь протестного движения рассказывает о его участниках на основе опросов, проведенных на акциях.
Массовые протесты, начавшиеся 23 января в поддержку Алексея Навального, охватили десятки городов по всей стране. По данным ОВД-Инфо, общее количество задержанных во время первого митинга составило 3770 человек. Эта цифра, ставшая рекордом в новейшей истории страны, оставалась таковой недолго: 31 января было задержано более 5 тысяч человек. Вышедших поддержать Навального к Мосгорсуду 2 февраля также активно забирали в отделения — как и тех, кто выражал свое несогласие с приговором на центральных улицах Москвы и Санкт-Петербурга в тот же вечер.
Количество уголовных дел по итогам протестов перевалило за 40 и продолжает расти. Для многих городов массовые задержания и столкновения с ОМОНом стали новым явлением, а где-то — например, в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Хабаровске — действия полиции, кажется, никого не удивили.
Чтобы понять, что же мотивировало горожан участвовать в несанкционированных акциях 23 и 31 января — несмотря на риск быть задержанными, получить 15 суток ареста и большой штраф — я проводила опросы протестующих на улицах Москвы. Так как условия массовой акции не располагают к долгим беседам, то я задавала всего два-три вопроса: о причинах выхода на улицу; о вещах, которые лично не устраивают респондента и против которых он готов протестовать; о том, как часто собеседник вообще посещает акции протеста и не боится ли быть задержанным в этот день.
Во второй раз, 31 января, я добавила вопросы о социальном статусе респондента (уровень образования, профессиональная деятельность), а также спрашивала о том, причисляет ли себя интервьюируемый к сторонникам Навального, как определяет свои политические взгляды, участвовал ли он в акции 23 января и будет ли выходить в дальнейшем.
Всего я опросила 27 человек на первом митинге и 23 на втором. Самому младшему было 17 лет, самому старшему — 86.
Опрос проводился в рамках диссертационного исследования специфики российского протестного движения. Моя гипотеза заключается в том, что многолетние запретительные меры, направленные на ограничение свободы собраний — в том числе усложнение процедуры подачи заявок на публичное мероприятие, практика отказов в согласовании мероприятий, приравнивание серии одиночных пикетов к митингу и многое другое — не способствуют мирному протесту, а скорее, наоборот, не оставляя иного выбора, вынуждают людей выходить на несанкционированные акции.
Опрос не претендует на объективность и направлен в первую очередь на то, чтобы показать мнения обычных участников протеста, не состоящих в партиях и движениях (все опрошенные, кроме 86-летнего мужчины, причисляющего себя к партии «Яблоко», ответили, что пришли сами по себе как граждане).
«Боюсь, но лезу в самое пекло, не могу себя сдерживать»
Данные опроса в целом подтверждает гипотезу: общение с респондентами показало, что большинство из них не боятся выходить на несанкционированные акции и быть задержанными. При этом ответы участников отличались между собой 23 и 31 января. В частности, во время митинга на Пушкинской площади на вопрос «боитесь ли вы быть задержанными» все мои собеседники ответили отрицательно. На последней акции мнения разделились, и часть людей отвечала, что они боятся, но это не влияет на их желание посещать акции.
Так, Анна, востоковед с высшим образованием, которая находится в поиске работы, рассказала, что боится задержания: «Боюсь, но когда вижу, что задерживают людей — лезу в самое пекло, не могу себя сдерживать».
Илья, 29-летний инженер с высшим образованием, ответил схожим образом:
— Да, очень боюсь. Я был на первой… Вот на несколько станций метро, Сретенская, кажется, Сухаревская. Я в Макдональдсе сидел, и людей винтили прям, поэтому было стремно.
— Ну, то есть вы боитесь, но все равно выходите? Почему?
— Да. Ну, а как по-другому? Что я детям буду говорить? Я че, им буду рассказывать про прекрасную Россию будущего, они спросят, а ты где был, а я — дома сидел на диване?"
Большинство опрошенных (18 человек) заявили о намерении выходить и в дальнейшем, а два человека сказали, что планируют в зависимости от обстоятельств.
«Надоело, что людей сажают по беспределу»
Среди основных причин выхода на акцию 23 и 31 января большинство опрошенных выделили вполне конкретный мотив, связанный с несправедливым, по их мнению, арестом Алексея Навального. Кроме того, практически все упоминали бедность, коррупцию и воровство как ее причины. Также многие говорили о незаконности действий российской правоохранительной системы:
«Я против такой судебной системы, которая у нас в стране, когда любого человека могут без повода подставить, если он им не нравится. Мне не нравится, как работает наша экономика, когда основой экономики является коррупция. Все везде начинается с коррупции: ты никуда не можешь попасть, никуда устроиться. Нет рабочих мест в регионах. Деньги только в Москве, а в регионах мои знакомые все безработные», — ответил на акции 23 января 20-летний респондент, который впервые вышел на митинг.
Схожую мысль в тот же день высказали несколько молодых людей в компании группы друзей — почти все с ярким макияжем и цветными волосами:
«Потому что мы устали, потому что нашу страну обворовывают», — объяснила свою мотивацию 19-летняя Наталья.
Иван, 20 лет: «Я вышел против той ситуации, что произошла с Навальным, потому что я считаю, то как его задержали — полное беззаконие. И я хочу с другими людьми показать, что нам не все равно. Потому что эта тема честных выборов, особенно…»
Наталья его перебивает: «Мы хотим, чтобы наказывались воры и убийцы, и то что нельзя в нашей стране просто взять и… (убить) оппозицию.»
Молодые люди говорят, что уже имеют опыт участия в протестных мероприятиях. Девушки выходили на акции против домашнего насилия и на акцию, посвященную пожару в ТЦ Зимняя Вишня в Кемерово.
Во время митинга 31 января протестующие также указывали на недостатки системы правосудия:
«Потому что нам надоело, что людей сажают по беспределу, мы хотим как-то жить в правовом государстве, где соблюдается закон», — сказал 30-летний Константин, программист 1С с высшим образованием.
Многих зацепило последнее расследование Навального, особенно на фоне ухудшающегося уровня жизни. Практически во всех беседах респонденты добавляли, что они недовольны состоянием экономики, иногда прибавляя к этому проблему некачественного образования и медицины.
42-летняя Ольга, впервые вышедшая на акцию, отметила: «Меня не устраивает жизнь — как мы сейчас живем, в какой мы нищете живем. Я хочу поддержать Алексея Навального — он единственный человек, который очень много делает для России».
44-летний Прохор, реселлер с высшим образованием, который в последний раз выходил протестовать в 1991 году и «все эти тридцать лет даже не задумывался о том, чтобы выйти», на акции 31 января объяснил, почему участвовал в этот раз:
«Потому что экономические показатели… как видно за последние 10 лет, свидетельствуют о неспособности управлять страной эффективно, текущий вот статус набора, скажем, менеджеров управленческих. Обвал валюты национальной за десять лет — это фиаско, на мой взгляд».
«В стране в целом меня не устраивает, что мы идем по тупиковому пути во всех отраслях, начиная от внешней политики, когда мы за 20 лет перессорились со всеми практически странами, в том числе с самыми близкими нам народами. Плюс внутренняя политика, когда у нас разруха в экономике, образовании, демографии, практически во всех сферах», — сказал 36-летний геодезист Артем с высшим образованием.
«Они просто выученная беспомощность, они боятся говорить на такие темы»
У многих прослеживался мотив морального негодования против несправедливости в обществе и молчания власти:
«Мне кажется, что очень много вот этих расследований, всегда вот в новостях все эти вещи про коррупцию, мы привыкли к этому, но на самом деле это ненормально», — рассуждал 27-летний Павел, вышедший на протест впервые.
Кроме этого, людей на площади не устраивала цензура, отсутствие свободы слова и свободы собраний. Молодой человек, который ранее участвовал в акциях протеста в 2011 году, на акции 23 января ответил:
«Меня беспокоит то, что существуют ограничения свободы слова и то что люди боятся выражать свое мнение вообще по любым вопросам, и это видно везде. Особенно среди старшего поколения — они просто выученная беспомощность, они боятся говорить на такие темы. У меня, например, дядька, он вообще думает, что его везде прослушивают и что „не сказать бы ничего лишнего". И я думаю, что если мы пробьем эту стену, то будет здорово».
Геодезист Артем также говорил об отсутствии свободы слова: «И наконец, самое, что больше всего задевает — это цензура, пропаганда, вот то, что давит каждый день на психику, и у человека происходит такой диссонанс: от видит глазами одно, а слышит другое. Мне кажется, что это путь в никуда, и чем больше мы в него катимся, тем дальше потом хуже расхлебывать».
Как это уже стало традицией, после протестов 23 января, прокремлевские издания и центральные телеканалы стали спекулировать на тему вовлечения в протест несовершеннолетних. Но вопреки транслируемому мнению, многие из тех, кто впервые вышел на митинг, были старше 18 лет. Так, 35-летний Роман на акции ответил: «Я почему-то раньше считал, что без меня разберутся, но в данный момент я считаю, что должен принять участие».
Единственный несовершеннолетний — юноша 17 лет — которого мне удалось опросить 23 числа, сказал, что уже два года посещает акции протеста, потому что недоволен ситуацией в стране:
«Я протестую против монополии власти, против монополии госкомпаний, против преступности в первую очередь. Люди совершают преступления только потому, что мы им это позволяем».
Социальное недовольство и отсутствие свободы собраний
Таким образом, протесту 23 января удалось мобилизовать новых участников, многие из которых имели возможность быть свидетелями прошлых протестов, но по каким-то причинам не выходили раньше.
Это подтверждает и Алексей Захаров, доцент факультета экономических наук Высшей школы экономики, который пишет, что средний возраст протестующих был 31 год, что немного меньше, чем на предыдущих акциях протеста: «Однако всего 10% опрошенных были 18 лет или моложе».
Как показывают опросы ФОМ и ВЦИОМ, вот уже третий год примерно 30% респондентов отвечают о своей готовности участвовать в протестных мероприятиях. Примерно такой же уровень наблюдался во время протестов 2011-2012 годов, затем он упал, поднявшись вновь в 2018 году на фоне пенсионной реформы.
Согласно недавним исследованиям, за прошедший год количество массовых публичных акций в России сократилось по объективным причинам: коронавирусные ограничения послужили причиной отказа в согласовании мероприятий; кроме того, многие люди не желали выходить из-за страха заражения. И хотя в 2020 году не случилось крупных протестов федерального масштаба, которых все ожидали по поводу принятия поправок к Конституции, это вовсе не означает, что недовольство исчезло. Оно только накопилось: к нему прибавилась повестка, связанная с падением уровня жизни и ограничениями, обусловленными пандемией.
За последние годы в России социальная повестка присутствует практически на любых протестных мероприятиях, однако нет последовательной политической силы, способной ее подхватить и продвигать.
Да, большинство опрошенных мною сперва выделяли произвол с задержанием Навального как основную причину их выхода на митинг, но бедность и низкий уровень жизни был наиболее частым ответом на вопрос о том, что людей в целом не устраивает в стране. Более того, к текущему моменту на людей повлияла усталость от коронавируса, инфляция, снижение зарплат и риск потери работы — все это создает общую тревогу в обществе. К тому же, у многих перед глазами — пример белорусских и непрекращающихся региональных протестов в Хабаровске.
В условиях постоянного наступления на свободу собраний люди, готовые выходить на акции протеста, постепенно становятся все злее.
«Наши деньги, которые не должны уходить из госбюджета, а идти на благо народа, уходят на дворцы. Уходят через оффшорные или подставные счета. И мы хотим, чтобы у нас была нормальная медицина, чтобы у нас было хорошее, достойное образование, чтобы наши дети не уезжали учиться за границу, а могли получить достойное образование в этой стране. Для этого нужны деньги, которые уходят на дворцы. Вот и все», — ответила 20-летняя Инна 23 января.
«К Навальному тоже хватает вопросов»
Также важно отметить результаты, связанные с добавлением 31 января вопроса о поддержке Навального. Среди 15 опрошенных, которым мне удалось задать этот вопрос, примерно половина респондентов ответили, что не считают себя его сторонниками — в основном это люди категории 25+:
44-летний Прохор сказал: «На самом деле я его не люблю, потому что он токсичный. До последнего месяца, когда из него сделали настоящего героя своими неумелыми руками вот эти власти. То есть сейчас бы я его поддержал, год назад — нет.»
Артем, 36 лет: «У меня самого к Алексею Навальному тоже хватает вопросов, но, по крайней мере, я скорее противник текущего положения дел. Мне кажется, что вот сейчас творится беспредел и нужно хоть как-то проявлять свою позицию».
Владимир, 43 года: «Сторонником Навального не являюсь, но пока что нам по пути».
Как и во время «Болотных протестов», на которые выходили люди с достаточно разными интересами, объединенные общегражданской повесткой, сегодня ситуация во многом повторяется. Но по сравнению с 2011 годом, поле для выражения мнения сузилось, поэтому многие ищут площадку для того, чтобы выразить протест против политики государства в целом.
Один из главных выводов, сделанный мною из опроса, состоит в том, что люди перестают бояться выходить на несогласованные акции и начинают считать их общей практикой. Они понимают, что вышли на нелегальное с точки зрения закона мероприятие, но для них право выражать свое мнение важнее:
«Я знаю, что может быть произвол любой, но я не боюсь, потому что… я боюсь, но не боюсь. Я знаю, чего бояться, но я не боюсь за правду что-то сделать», — сказал 28-летний Андрей.
«Ну да, получается так, что если будет винтилово, то я вот буду чувствовать себя фигово от того, что я не проявил свою позицию, не пришел, ну если я не пришел, то наверно и многие другие побоялись, и получается, что виноват, потому что недостаточно народу вышло. И они (полиция) почувствовали, что они могут все», — объяснил свою позицию 31-летний Олег.
Такое поведение можно назвать одним из итогов ограничительной политики власти в области свободы собраний. Сегодня люди, которые готовы выйти, настолько привыкли к запретам, что уже не видят разницу между согласованной и несогласованной акцией и будут выходить все равно. За два протестных мероприятия я несколько раз слышала мнения о том, что граждане имеют право на мирные собрания согласно Декларации прав человека вообще и Конституции, даже если это идет в противоречие с законом.
Основная часть опрошенных, ответившие, что ранее выходили на акции протеста, говорили, что начали выходить на акции в 2019 году, большинство из которых также были несогласованными.
Таким образом, массовое участие в несогласованных акциях, несмотря на высокие риски — это уже в некотором смысле новая реальность, сложившаяся из общей практики отказа согласований.
Провалом обернулся и план перекрытия центра Москвы для недопущения протестующих к изначальному месту сбора — Лубянке. В итоге, несмотря на то, что место проведения акции переносили три раза, что доставило множество неудобств не только протестующим, но и жителям города, люди все равно вышли на протест. Это показывает определенный уровень серьезности намерений и последовательности участников сегодняшних протестов.
Конечно, в российском обществе существуют разные мнения. Под конец акции 23 января беру интервью у Олега — ему 50, и он регулярно посещает протесты. Олег стоит с плакатом с надписью «Спасибо, что пришли». Во время интервью нас прерывает случайная прохожая, которая гневно кричит: «Спасибо, что уйдете!».
Типичная риторика власти заключается в том, что люди, вышедшие на протесты по всей России, не представляют и не говорят от имени всего общества. Но Россия по определению огромная страна, и такие обобщения как минимум далеки от истины. Те, кто участвовал в протесте, вышли в первую очередь для того, чтобы их услышали и признали возможность существования иного мнения. Они молоды, злы, заметны и хотят от власти реакции.
*Имена респондентов изменены в целях анонимности