Из-за санкций против России, которую обвиняют в использовании хакеров, убийц и всякого рода провокаторов, а также в подавлении инакомыслия у себя дома, поднялась громкая шумиха. Однако в этот момент гнева стоит остановиться и задуматься, что в некотором смысле санкции лишь сделали Россию сильнее.
История началась в 2014 году, когда на Россию обрушился двойной шок — упали цены на нефть, а Запад ввел санкции в ответ на вторжение в Крым. К валютным кризисам, — они ускорили падение советской империи в 1989 году, дважды обесценили рубль в 90-е годы и ударили еще раз в 2008 году, — Россия привыкла. Однако такое чувство, что потрясения 2014 года убедили президента Владимира Путина: всему есть предел.
Путин мало похож на сумасбродных диктаторов и долгое время относился к макроэкономическим вопросам с опаской. После 2014 года он стал еще осторожнее и задался целью превратить Россию в денежную крепость, неуязвимую для внешнего стресса или санкций. Как ни поразительно, но ему это во многом удалось. Среди подверженных кризисам развивающихся стран Россия теперь одна из наиболее консервативных и устойчивых. И если его друзья вроде лидера Турции Реджепа Тайипа Эрдогана подходят к финансовым вопросам все нестандартнее, то Путин, напротив, выглядит все бóльшим ортодоксом.
Один из столпов российской крепости — то, как Кремль управляет ценовым диапазоном и курсом рубля. Когда в прошлом году пандемия повлекла за собой карантины и финансовые ограничения, Россия оказалась к этому готова. Она вступила в катастрофу с самым низким уровнем госдолга из 20 крупнейших развивающихся экономик мира — всего 14% от валового внутреннего продукта. Кроме того, у неё оказался лучший государственный профицит, четвертый по величине профицит текущего счета и четвертые по величине международные валютные резервы: около 580 миллиардов долларов по сравнению с минимумом 2015 года в 350 миллиардов долларов.
Однако сейчас Россия гораздо менее уязвима к внешним воздействиям, чем в 2014 году. Долг государства и физических лиц перед иностранцами невысок. И за эти деньги они могут себе позволить значительные активы — будь то экспортные доходы или международные резервы. Так, краткосрочные международные средства России составляют всего 10% от ее международных валютных резервов по сравнению со средним значением свыше 30% в развивающихся странах мира.
Кроме того, Россия гораздо меньше зависит от мирового рынка нефти. Федеральное правительство накапливает дополнительные доходы в период низких цен и тратит их в период низких издержек, стабилизируя экономическую систему и рубль. Сегодня рубль гораздо менее подвержен колебаниям цен на нефть, чем валюты развитых экспортеров энергии вроде Канады и Норвегии.
Наконец, Кремль налаживает импортозамещение. В ответ на мировые санкции он остановил импорт пищевых продуктов, оживив российское сельское хозяйство и снизив зависимость от международных поставщиков. Россия наравне с Китаем — одни из немногих стран, которые выращивают за закрытыми воротами домашних гигантов, оберегая их от западных конкурентов.
Недостаток же этой крепостной обороны в том, что она полностью посвящена защите и не рассчитана на нападение. Путин обещает ускорить финансовый прогресс, но не дает реального плана, как этого добиться, — в среднем за предыдущее десятилетие рост составил всего 2%. С 2014 года Россия выпала из списка десяти крупнейших экономик мира. Однако несмотря на падение жизненных стандартов и разоблачения коррупции на государственном уровне, судя по опросам, большинство россиян убеждено, что страна идет верным курсом. Судя по всему, натерпевшись немало бед, Россия ценит стабильность.
Российская крепость выстроена, чтобы пережить постпандемический мир высокой деглобализации и доморощенной цифровизации. На нынешнем этапе, когда мировой экономике грозит замедление прогресса, рост инфляции и нестабильность рынков, внутренняя мощь может оказаться ключевым преимуществом.
В конце концов, заявленная цель санкций — сосредоточиться на Кремле и его союзниках, а не наказывать россиян. Однако семь лет санкций укрепили Кремль перед внешним натиском. А это значит, что потребуется нечто большее, чем усиление точечных санкций, чтобы пробить брешь в крепости под названием Россия.
Ручир Шарма — главный специалист Morgan Stanley Funding Administration по мировой стратегии и автор книги «Десять принципов прибыльных государств».