Сын и внук дипломатов, Рикардо Лагорио родился в Гватемале, прожил шесть лет в Венесуэле. Сорок лет своей жизни от посвятил дипломатической службе: участвовал в деятельности ООН во время «холодной войны», а также был послом Аргентины в Российской Федерации, которая по решению правительства Альберто Фернандеса стала его последним пунктом назначения. «То, что они сделали — законно, но самовольно. Почему одни в этом возрасте продолжают работать, а другие — нет?» — спрашивает дипломат, которого Маурисио Макри назначил послом Аргентины в РФ в 2017 году. Вынужденный подать в отставку (ему исполнилось 65 лет), Лагорио в середине апреля — как и несколько его коллег — выйдет на пенсию, так и не получив объяснений от аргентинского МИДа.
Лагорио, который до службы в России в течение многих лет был советником бывшего вице-президента Даниэля Сиоли, будет заменен Эдуардо Суайном, бывшим заместителем министра иностранных дел. Суайн, как и прочие назначенные недавно послы, предан Кристине Киршнер (бывшему президенту страны, союзнице нынешнего президента Фернандеса — прим. ред.). Во время интервью «Насьон» в своей квартире в городе Реколета, Лагорио с иронией дает понять, что не разделяет «видение» правительства во внешней политике. «Дипломаты служат государству, а не правительству», — говорит он. Бывший чиновник во время правления Карлоса Менема, он хвалит Макри, который, по его словам, назначил его на должность посла «за профессиональные качества, а не по знакомству». И он против тех, кто «пришел навязывать новые правила» вместо того, чтобы «поддерживать национальные интересы» страны.
— Вам только что исполнилось 66 лет. Как вы себя чувствуете?
— Отлично, все замечательно.
— Я задал Вам этот вопрос, потому что МИД Аргентины отправляет людей старше 65 лет на пенсию…
— Слушайте, я не сочиняю танго, есть много композиторов гораздо лучше меня. Я смотрю в будущее: произошедшее со мной предусмотрено законом о дипломатической службе, который устанавливает пенсионный возраст для посла в 70 лет, но в нем также говорится, что, когда посол выполнил требования общего закона (то есть из 65 лет 30 он посвятил дипломатической службе), он может уйти в отставку. Ему это предлагают (что, собственно, и произошло в моей случае). Это законно, но мне интересно, почему в отставку отправили именно меня, ведь некоторые так и продолжают работать; я думаю, тут есть определенный произвол. За несколько дней до возвращения из Москвы, 11 октября, я получил сообщение, в котором меня просили уйти на пенсию, никто не дал мне объяснений. Жизнь не ограничивается дипломатией, я буду делать то, что всегда делал: защищать Республику (я очень люблю философию Хуана Альберди) и работать на международном уровне. Кроме того, я фанат Ривер, у меня все хорошо (смеется).
— Других карьерных послов несколько дней назад тоже попросили уйти в отставку. Это был запланированный ход правительства?
— Карьерные дипломаты служат государству, а не правительству. Вот где ошибка правительства. Нам не хватает преемственности: внешняя политика должна быть политикой Республики, а не очередного правительства, которое, конечно, может оставить свой след в истории. Есть личности президента, министра иностранных дел, но есть также линии политики, которые должны быть неизменными. Министр иностранных дел России (Сергей Лавров) в интервью заявил, что Россия имеет отношения со странами, а не с частными лицами.
— Получается, Лавров не разделяет взгляды нашего правительства?
— Я не могу ответить с полной уверенностью: у всех нас 40-летний опыт работы, все с хорошими резюме. Я удивлен, что некоторые продолжают работать [несмотря на то, что им больше 65 лет], а другие — нет.
— Значит, действия правительства законны, но отдают произволом?
— Скорее всего. По прошествии стольких лет могли бы сказать: «Спасибо вам за службу». Я не люблю нагнетать, но теперь известно, что в октябре прошлого года в отставку отправили пять дипломатов, а в этом году — еще пять.
— Ваш грех — назначение послом Аргентины в РФ от экс-президента Макри?
— Я не верю в грехи. Я горжусь тем, что президент, за которого я не голосовал, потому что я был советником Сиоли, выбрал меня, потому что это значит вот что: он назначил меня из-за моей профпригодности, а не по знакомству. Это многое говорит о бывшем президенте Макри и бывшем министре иностранных дел [Сусане] Малькорра и ее заместителе Педро Вильагре. Остальное пусть интерпретируют фрейдисты.
— Ваш новый преемник, Эдуардо Суайн, заявил, что отношения с Россией были «плоскими» в течение четырех лет…
— Я не буду это комментировать, я знаю его и желаю ему удачи. Он отправляется в такое исключительное место, как Россия: 22 миллиона квадратных километров и почти 250 миллионов жителей (так в тексте, на самом деле 148 миллионов — прим. ред.), и все это управляется из Москвы. «Дорогой Эдуардо [притворяется, что смотрит на нового посла], несмотря на то, что ты не позвонил и не предупредил меня, я желаю тебе удачи».
— Как вы оцениваете переговоры правительства с Путиным по поводу вакцины «Спутник V»?
— Поскольку вакцина была зарегистрирована 10 августа прошлого года, а я вернулся в октябре, я могу сказать: прямых переговоров не было, по крайней мере, я в них не участвовал [объявление о закупке российских вакцин было сделано 2 ноября].
— Получается, мы бездействовали два месяца?
— Не знаю, мне нравится искать гармонию. Могу сказать, что я всегда очень верил в российскую науку, верил, что вакцина сработает. И когда меня спросили, буду ли я вакцинироваться, я сказал, что если дочь Путина будет вакцинирована, то и я это сделаю.
— Что вы выделяете из своего пребывания в России?
— Нужно уточнить, что я заменил нынешнего заместителя министра иностранных дел Пабло Теттаманти, который работал с Макри более года и был послом в России, направленным тогдашним президентом Кристиной Киршнер. Если и было бездействие с нашей стороны, значит, мы оба крайне неактивные дипломаты. Макри и Путин встречались трижды: в Москве, на «Большой двадцатке» в Буэнос-Айресе и на встрече стран БРИКС в ЮАР. В Москву приезжали разные чиновники, работали совместные комиссии, приезжала беспрецедентная делегация Senasa и INTA, было подписано соглашение между Большим театром и театром «Колон», состоялся межрелигиозный диалог с аргентинскими священнослужителями. Меня наградили не просто так [на прощальном обеде], русские просто так ничего не дарят.
— Недавно назначенные послы Суайн, Сабино Вака Нарваха, Ариэль Бастейро и Луис Льарреги имеют хорошие отношения с вице-президентом. Влияет ли это на внешнюю политику?
— Если бы и влияло, ничего аномального в этом бы не было. Когда Сиоли был вице-президентом, я путешествовал с ним по всему миру, и, по его словам, он обладал влиянием. Это логично. Главное, как сказал Шарль де Голль, иметь «определенное представление» об Аргентине, в каком направлении мы хотим развиваться. В последние годы у нас была эпопея: мы закладывали новые основы, перестраивали, перезапускали, перезагружали страну. Должна быть преемственность! Мы не можем, каждые четыре года, будто Христофор Колумб, заново открывать мир, мы должны адаптироваться к изменениям, ведь если мы не будем делать это, нас будут ждать неудачи.
— Каково это — быть послом в России? Интересует ли их наша страна, помимо политики и закупки вакцин?
— Аргентино-российские отношения просто исключительные. В Аргентине с ХХ века есть огромная русская и славянская диаспора, поэтому у нас есть первый русский православный собор в парке Лесама, который торжественно открыл президент Хулио Рока. Стравинский был здесь, космонавт Юрий Гагарин заверил нашу актрису и певицу Лолиту Торрес, что первым голосом, зазвучавшим в космосе, будет ее голос! Они любят, уважают и ценят нас.
— А Путин?
— Путин делает невозможное. Он правит страной уже двадцать лет, мы можем любить его или нет, но он образованный, заинтересованный в благе своей страны и знающий человек. Я делю мир на страны, которые задают курс внешней политики, и на страны, которые ей подчиняются, и Россия является одной из стран, которые задают этот курс. Мы не можем недооценивать Россию и должны относиться к ней без предрассудков.
— Есть ли у нынешнего правительства тенденция отдавать предпочтение России и Китаю, а не Соединенным Штатам?
— Я близкий друг посла Аргентины в Вашингтоне Хорхе Аргуэльо, который всегда повторяет, что нам приходится иметь дело с фактами. Посольство Аргентины в России много месяцев пустовало, туда должен был поехать человек, который в итоге туда не поехал [Алисия Кастро]; в Китае произошли некоторые изменения, а Аргуэльо продолжает находиться в США, так что, как говорил греческий философ, единственная истина — это реальность. Для меня не существует реальных внешнеполитических жестов, которые бы демонстрировали наше предпочтение России и Китаю. Все вакцины очень хороши, но Путин, как китайский президент и Джо Байден, не просыпается с мыслями об Аргентине. Мы должны выстраивать очень прагматичные отношения со всем миром и стремиться к многостороннему миру, что отвечает национальным интересам Аргентины. Если нам придется принимать стороны, нам это обернется плохими последствиями, особенно сейчас, в период пандемии.
— Аргентина покинула Группу Лимы, поддержав Николаса Мадуро. Разве этим шагом мы не приняли его сторону?
— Я предпочитаю не высказывать свое мнение по этому вопросу. Я уважаю это решение, я могу соглашаться с ним или нет, но проблема в том, что мы часто меняем мнение. Я был бы рад, если бы был достигнут политический консенсус, как в 2015 году, когда советники тогдашних кандидатов в президенты (Макри, Сиоли и Серхио Масса) встретились на заседании Совета Аргентины по международным отношениям и составили документ под названием «Снаружи ты будешь такой, как внутри». Это была идея Андреса Сиснероса, с которым я работал во время правления Менема.
— Могли бы мы подписать такой документ сегодня?
— Нет, уже в 2019 году нельзя было совершить нечто подобное. Уже много лет говорят о «трещине», но речь идет не о геологии, а о разногласиях в политике. Хоакин Гонсалес говорил о «законе о междоусобице» более ста лет назад. Нужно сесть и прийти к согласию, это может прозвучать романтично, но, если мы не будем говорить и не будем бороться, мы не будем двигаться вперед. Наша страна играет важную роль на мировой арене, и весь мир удивляется тому, что творится с нашей политикой.