Путин — убийца. Для нас это горькая правда. Правда, которая почему-то подталкивает к мысли, что если его не станет, то все наши проблемы исчезнут. Но это не так. Изменения если и будут, то незначительные.
За семь лет войны мы навешали на Путина десятки, если не сотни, разных эпитетов. Ежедневно у нас появляются эфиры, материалы и сообщения, которые его высмеивают. В информационном поле в его сторону раздаются постоянные обвинения и оскорбления. Примерно так в детстве нас пугали Бабаем на чердаке, а мы, вместо того чтобы испугаться, насмехались над ним. Смех — это один из инструментов самозащиты в стрессовых ситуациях.
Так, миллионы украинцев, начиная с 2014 года, пытаются потешаться над врагом, попадая, таким образом, в плен своих фантазий. Однако Путин — это не черт из табакерки, который выскочит, а нам достаточно будет отреагировать гомерическим смехом. Именно так воспринимают его и реагируют на очередное проявление агрессии.
Восприятие Путина как единственного создателя нынешней системы в России, как того, кто самостоятельно принимает все решения — это ошибка. Путин — это верхушка системы. Системы, которая строилась не год и не два, и является логическим продолжением СССР. Он был рожден системой КГБ, которая сейчас руководит Россией совместно с «братками» девяностых, которых часто российское общество воспринимает как героев своего времени.
Путин принимает решение, убивать ли украинцев, и пули дают результат, а россияне, которым мы иногда сочувствуем, нажимают на курок. Если взглянуть на открытые аккаунты российских военных, то они четко осознают, куда едут и чего от них требуют. Они идут убивать нас с вами.
В социальных сетях у нас часто возмущаются, что нельзя забыть позорного поведения жителей Донецкой и Луганской областей, их измену, сепаратизм и коллаборационизм. Но почему-то мы легко прощаем россиянам и готовы мириться, потому что там есть и «нормальные люди». За этим тезисом о «нормальных людях» скрывается равнодушие и страх российского общества, и не стоит нам с вами ему помогать.
Еще одна «надежда» украинцев — российские либералы. Но они все спотыкаются на вопросе «Чей Крым?» И не потому, что он политизирован или из-за страха осуждения, а из-за имперского видения развития России. Имперское видение развития страны имеется даже у крупнейших оппозиционеров режима. Либералы присутствуют в каждой стране и политической системе, но воспринимают они все по-разному, их идеологии и мировоззрения уже не имеют четкой конфигурации. Будет ошибкой и самообманом надеяться, что кто-то там придет и развяжет наши проблемы. Это опять перекладывание на кого-то то, что должны сделать мы. А нам важно отрезать пуповину из СССР и избавиться от связи, которая нас тянет вниз.
После смерти Путина придет новый, более эффективный руководитель, а олигархи захотят мира и снять санкции — это один из самых популярных тезисов украинских экспертов. Но эти олигархи стали теми, кем являются, благодаря системе, которую возглавляет Путин. Их «родила» эта система. В случае ее изменения они потеряют значительно больше, чем сейчас от санкций. Они будут готовы отказаться от военной агрессии, потому что это дорого, выпустят на свободу Навального, если он не умрет, и перестанут сажать всех подряд за инакомыслие. Для Европы этого будет достаточно, но это не нивелирует угрозу для нас.
Почему так важно делать акцент не только на Путине, а на всей системе, которая сейчас существует в России? Потому что значительная часть украинцев, независимо от региона и возраста, до сих пор ориентируется на восточного соседа. Кто-то просто делает сравнение, акцентируя на том, что там лучше развит спортивный маркетинг, больше возможностей для киноиндустрии, большие гонорары у артистов, да и рекламный рынок в разы больше нашего. Они ожидают, что наконец-то война наших политиков закончится и все станет хорошо. Можно снова будет туда ехать, делать совместные проекты и зарабатывать. Но так не будет. Не будет, потому что Путин — это только верхушка айсберга. И неважно, что говорит социология об отношении украинцев к россиянам и россиян к украинцам. Модель поведения сейчас та же, что была раньше: младший брат из провинции и империя, определяющая куда двигаться.
Украинцы, особенно поколение тех, кому за сорок, были частью советского мировоззрения и культуры. Они даже создавали ее вместе с русскими, и отказываться от того, к чему ты был причастен с детства, трудно. Но нужно. Какой бы «великой» ни была бы русская литература и культура, но за ней идет солдат с автоматом, и это надо понимать.
Тезис о том, что для россиян в Донецкой и Луганской областях была, есть и будет гражданская война, как раз кроется в этой связи. Они не воспринимают украинцев как другую нацию, другой народ. Для них мы — «русские», а значит воюем не против иностранных оккупантов, а против своих людей.
Ни в 1991-м, ни в 2004-м, ни даже в 2014-м году мы не стали независимыми от российского информационного и культурного пространства. И сейчас стараемся удерживать эту связь, обусловливая все плохим Путиным. Но единственное, что может изменить смерть диктатора, — это окончание боевых действий. Однако в современном мире гибридных войн это только незначительная частица противостояния.
Наше упрощение всего до одного обскуранта (врага) и только до ведения боевых действий расслабляет. Потому что так можно пересидеть, переждать, и дальше все снова будет хорошо.
В этом контексте можно привести красноречивый пример. Помните нападки на Украинский культурный фонд со стороны Союза концертных индустрий Украины при поддержке депутата от партии «Голос» Ярослава Железняка? Благодаря поддержке УКФ развивается украинская культура, формируются новые смыслы, а креативные индустрии таки становятся частью экономики. Союз же основал некий Максим Шульженко, который является управляющим партнером клуба Stereo Plaza, где до конца года пройдет с десяток концертов российских артистов. И так всегда. Украинского продукта очень мало. Еще есть немножко из Европы. Ориентация на Россию и ее культурный продукт (если то, что они привозят, так можно назвать) прослеживается и на седьмой год войны. И противопоставляется это тому учреждению, которое занимается созданием нашего продукта, отличного от российского или советского.
Мы так ожидаем смерть Путина, мы так много вкладываем в его личность, что не обращаем внимания на существенную связь с Россией и ее информационным и культурным пространством. Если ее не разорвать, то система, которая там существует, будет оставаться угрозой для нас даже после смерти диктатора.