Администрация Байдена представила визит госсекретаря Энтони Блинкена в Киев 6 мая как демонстрацию поддержки борьбы Украины против российской агрессии. Вместо этого Блинкен предъявил нам лишь риторическую болтовню, отступив даже от того, что делали высокопоставленные чиновники команды Трампа (хотя и не сам Трамп), чтобы поддержать Украину, и вернувшись к уговорам эпохи Обамы. Владимир Путин должен быть в полном восторге.
Более того, необъяснимым образом Блинкен приравнял агрессивность России к общеизвестным серьезным проблемам с коррупцией на Украине, заявив, что страна переживает как «агрессию извне… так, и, по сути, изнутри». Такая натянутая параллель бессмысленна. И для Вашингтона, и для Киева коррупция вряд ли имеет такое же стратегическое значение, как угроза Москвы. Президент Украины Володимир Зеленский победил на выборах, проводя свою кампанию именно против коррупции, и, пока он пытается сохранить свою власть, публичные нотации не улучшат результаты его деятельности.
Что еще более важно, президент Байден по-прежнему не имеет политического курса в отношении России (или Китая) в Европе. Например, во время телефонного разговора с Путиным 13 апреля Байден затронул длинный список вопросов, а закончил тем, что пригласил Путина на двусторонний саммит. Однако цельная внешнеполитическая стратегия требует расстановки приоритетов и распределения ресурсов между проблемами национальной безопасности, а не просто их перечисления. При отсутствии базового дискурса национальной политики чисто процессуальные шаги в ней, типа предложенного саммита, останутся в лучшем случае театральными жестам и явятся контрпродуктивными, четко высвечивая ту пустоту, которая лежит под публичной риторикой.
Между тем, унаследованные Байденом проблемы, усложняющиеся с течением времени, все чаще требуют безотлагательных решений. После распада Советского Союза и Варшавского договора расширение НАТО на восток так и не достигло окончательного завершения. Шесть стран Восточной Европы и Кавказа остались в «серой зоне» между Россией и новыми границами НАТО, тем самым оставаясь уязвимыми перед желанием Москвы восстановить свою гегемонию в границах бывшего СССР. (Пять центральноазиатских государств, имеющих собственные сложные отношения с Россией, заслуживают отдельного анализа.)
После распада СССР Москва активно стремилась оспорить принадлежность этой «серой зоны»: путем прямого военного вмешательства создавая «замороженные конфликты» в Молдове и Грузии и манипулируя азербайджано-армянским военным противостоянием вокруг Нагорного Карабаха. Россия политически и экономически держала Беларусь «на коротком поводке», и эта ее стратегия остается такой же и по сей день, но осуществлять ее Москве становится все более сложно после массовых выступлений против минского режима в 2020 году.
Кремль попытался повторить свою политику в отношении Беларуси на Украине, потому что обе эти страны занимают ключевые позиции в его видении «русского мира». На начальном этапе в Киеве Москва добилась успеха, однако «оранжевая революция» 2004 года принесла такие драматические перемены, что в апреле 2008 года Джордж Буш предложил поставить Украину и Грузию на верный путь к членству в НАТО. Германия и Франция тогда отклонили предложение Буша, а четыре месяца спустя Россия вторглась в Грузию. Впоследствии Россия сорвала «оранжевую революцию» с помощью мошенничества и фальсификаций, но, в свою очередь, была обращена вспять в результате другого народного восстания в 2014 году. В ответ Путин сразу захватил Крым и создал «новый замороженный конфликт» на востоке Украины.
Какой бы запутанной ни была эта история, агрессивность России на постсоветском пространстве вредит интересам США, дестабилизируя регион и, если ее не сдерживать, угрожает нестабильностью всей Европе. Практически все государства «новой Европы» — поколение членов НАТО, вступивших в альянс после «холодной войны» — не без оснований полагают, что противодействие вмешательству Москвы в дела региона имеет решающее значение для их роста и стабильности. «Старая Европа», особенно Германия и Франция, все еще несколько глухи по отношению к действиям Москвы, поэтому не следует недооценивать тот тяжелый «дипломатический вес», который Вашингтону предстоит здесь взять. В чем-то он может оказаться даже на уровне веса того политического курса, который был характерен для прошлой холодной войны.
На фоне агрессивности России в Европе происходит также ее растущее сближение с Китаем. В этих отношениях отражается важность Москвы для Пекина в плане получения от России углеводородов и высокотехнологичных вооружений, а также общее восприятие этими странами своих совпадающих интересов в смысле защиты от давления США таких режимов, как Иран, Северная Корея, и им подобных. Слом этой формирующейся оси должен быть одним из высших приоритетов США, полностью совместимым с задачей предотвращения вмешательства России в пространство за пределами ее европейских границ.
Усилия Китая по приобретению крупнейшей украинской аэрокосмической компании «Мотор Сич», успешно заблокированные Киевом после значительного участия США, являются одним из примеров решения этой задачи. Для того, чтобы противостоять экзистенциальному вызову Китая Западу в целом, тоже потребуется тяжелая дипломатическая работа в Европе.
Пока между НАТО и Россией остается «серая зона», нестабильность в регионе будет сохраняться. Сокращение этого по своей природе опасного географического пространства уменьшает потенциальные угрозы со стороны России и, в конечном итоге, снова ставит Москву перед вопросом: присоединяться к Западу или противостоять ему.
Вступление в НАТО — это, в конечном счете, единственный способ для находящихся под угрозой стран Европы минимизировать неизбежную неопределенность и нестабильность в отношениях между альянсом и Россией. Ранее НАТО справедливо уклонялось от принятия новых членов с иностранными вооруженными силами на их территории, считая это наследованием войны и запуском статьи 5 Вашингтонского договора. Сокращение «серой зоны» не потребует немедленного включения в НАТО новых членов, но в этом случае альянс, несомненно, может разработать для них соответствующий статус, отвечающий задачам решения текущих европейских проблем.
Чтобы добиться этого, мы должны в первую очередь сосредоточить внимание на том, чтобы существенно усилить дипломатические и военные усилия Зеленского по изгнанию России с востока Украины, а также возложить на Россию резко возрастающие издержки, если она не сможет дать в регионе дипломатического решения. Достижение здесь успеха не решит проблемы Крыма, но расчистит пути к этому. Критически важно, чтобы внимание Европы была сконцентрировано на противодействии вопиющей трансграничной военной активности Москвы.
Молдова, зажатая между Украиной и Румынией, представляет собой замороженный конфликт, готовый к «разморозке». Якобы независимое Приднестровье, изобретенное Россией, существует отдельно от Молдовы только благодаря продолжающемуся военному присутствию Москвы. Простое привлечение мирового внимания к этой аномалии, возникшей после прошлой холодной войны, потрясло бы Кремль, а решительное новое правительство в Кишиневе теперь дает Вашингтону возможность активизировать свои действия.
Точно так же и в Грузии пора дать отпор российскому присутствию в Абхазии и Южной Осетии с целью воссоздать ситуацию, существовавшую в апреле 2008 года, когда членство Украины и Грузии в НАТО рассматривалось вполне серьезно и считалось возможным. Украина и Грузия остаются двумя наиболее стратегически важными странами «серой зоны». В свою очередь, после того как Байден признал геноцид Турции против армян во время Первой мировой войны, Вашингтон получает более серьезное отношение к себе в Закавказье и сможет теперь заняться азербайджано-армянским конфликтом. Однако реального прогресса здесь, вероятно, придется ждать до выборов 2023 года в Турции. Если действующий президент Реджеп Тайип Эрдоган проиграет, многое станет возможным. Но если он победит, Турция будет опасно близка к тому, чтобы выйти из НАТО, отвергнув постосманское видение мира Мустафы Кемаля и тем самым серьезно подорвав позиции НАТО на Кавказе.
Беларусь — самый сложный вызов из всех. Ее членство в альянсе немыслимо на продолжительную перспективу. Однако, как бы это ни было сложно, США не могут безоговорочно отдать Беларусь Москве. Один только взгляд на карту убеждает нас в том, насколько важна с геополитической точки зрения Беларусь для Польши, Украины и прибалтийских республик, и насколько серьезной может быть угроза наступательного российского военного присутствия здесь. По иронии судьбы, рост продемократических настроений в Беларуси увеличивает риск российского военного вторжения и, возможно, прямого аншлюса страны, даже несмотря на то, что народное недовольство показывает, что смещение Беларуси на запад может быть более реальным, чем считалось ранее. НАТО нуждается в большем «охвате» Беларуси, и ее восточноевропейские члены должны сыграть в этом важную роль. Беларусь также порождает связанный с ситуацией в ней вопрос: поймут ли Швеция и Финляндия, наконец, неизбежное, и вступят ли они в НАТО, тем самым усиливая прибалтийские республики и другие страны.
Обещания России не вмешиваться в дела своих бывших республик и ее возмущенные заявления о благонравности ее намерений не имеют никакого значения. Россия перестанет вмешиваться в постсоветское пространство только тогда, когда узнает, что не может добиться здесь успеха и что пересечение границы НАТО (или что-то подобное) приведет к неизбежным и весьма сокрушительным для нее последствиям. И чем раньше мы ясно дадим России это понять, тем лучше.
Почти совпадающие по времени июньские саммиты «Большой семерки» и НАТО в Лондоне и Брюсселе, каждый сам по себе, дают президенту Байдену возможность доказать, что он может предложить больше, чем уже побывавшую в употреблении риторику. И если в следующем месяце он не сможет нанести здесь необходимый удар, то впереди будут лежать проблемы и для Украины, и для Америки, и для Европы.
___________________________________________________________________________________
Джон Болтон — бывший советник президента Трампа по национальной безопасности и бывший посол США в Организации Объединенных Наций.