В мае 2018 года Соединенные Штаты в одностороннем порядке вышли из иранской ядерной сделки, подписанной в 2015 году, заявив, что условия этого соглашения неадекватны и что Иран их нарушает. Администрация бывшего президента США Дональда Трампа начала ужесточать санкции против Ирана — к большому огорчению других стран, подписавших соглашение. Но Иран не стал расторгать эту сделку. Вместо этого Тегеран неуклонно увеличивал давление — непосредственно на Вашингтон и через другие государства-сигнатарии, — чтобы добиться восстановления сделки.
Зачем правительству Ирана до сих пор нужна эта ядерная сделка? Потому что в долгосрочной перспективе Тегеран может извлечь значительную экономическую и геополитическую выгоду, уступив совсем немного в тактическом смысле.
Иран громко настаивал на том, чтобы «ядерная сделка, которую он заключил» в 2015 году, была восстановлена и чтобы ее условия «выполнялись слово в слово». Но на практике Исламская Республика демонстрировала заметную гибкость. Один высокопоставленный член иранского парламента предположил, опираясь на слова верховного лидера аятолла Али Хаманеи, что переговоры в Вене приведут к заключению «нового и обязывающего соглашения». Сейчас у Соединенных Штатов и Ирана есть дипломатическая возможность заключить более жизнеспособную сделку, которая сможет пережить смены администраций в обеих странах.
Расчеты Тегерана
Иранская ядерная сделка представляла собой соглашение по контролю над вооружениями, призванное ограничить ядерные амбиции Тегерана. В 2015 году ее условия, возможно, казались чрезмерно жесткими, но обстановка изменилась, и сегодня Иран может выиграть гораздо больше, чем потерять, если он будет соблюдать ограничения или даже согласится на некоторые изменения в условиях.
Во-первых, Иран существенно продвинулся вперед в реализации своей ядерной программы. Выход Вашингтона из ядерной сделки позволил Ирану повысить уровень обогащения урана. Тегеран нарушил условие касательно уровня обогащения урана в июле 2019 года и полностью отказался выполнять требования касательно уровня обогащения в январе 2020 года. К настоящему моменту Иран достиг уровня обогащения урана в 63%, хотя этого все равно недостаточно для того, чтобы производить ядерное оружие (для него требуется степень обогащения в 90%), и иранские власти упорно заявляют, что они не ставят перед собой цель получения ядерного оружия. Тем не менее, по сравнению с 2015 годом сейчас вероятность того, что Ирану удастся достичь ядерного прорыва, стала гораздо выше, — это может случиться после того, как истечет срок действия ограничений на степень обогащения, прописанный в первоначальной сделке, то есть в октябре 2030 года, или когда истечет срок действия восстановленного соглашения.
Продолжая заниматься обогащением урана, Тегеран продемонстрировал самому себе и всему миру, что он способен пережить удары по его ядерным объектам и убийства иранских ученых. Как только закончится срок действия восстановленной сделки или немного позже, Иран может либо сохранять высокий уровень своего потенциала, либо перейти к испытаниям ядерного оружия — в зависимости от его стратегических и геополитических потребностей в тот момент. То есть международное соглашение больше не является непреодолимым препятствием для Ирана в его «ядерном квесте», который начался еще при последнем шахе и продолжился под руководством лидеров Исламской Республики. Такое соглашение не помешает Ирану развивать его неядерный потенциал. Эмбарго на обычные виды вооружения, прописанное в этой сделке, закончилось в октябре 2020 года, а эмбарго на баллистические ракеты истекает в октябре 2023 года. Иран почти ничего не потеряет в смысле своего неядерного военного потенциала, если он вернется к исполнению оставшихся условий. Вероятнее всего, Тегеран уже посчитал, что возвращение к исполнению обязательств по этой сделке почти никак не отразится на его военных программах.
С другой стороны, если будут сняты санкции, это принесет огромную выгоду Ирану в экономическом и геополитическом смыслах. Прямое и косвенное финансовое давление со стороны Соединенных Штатов поставило Иран в зависимость от нескольких торговых партнеров. К 2019 году на долю Китая уже приходилось 48,3% иранского экспорта и 27,5% иранского импорта. Пока действуют санкции против Ирана и вторичные санкции против его торговых партнеров, Тегеран остается в экономическом смысле уязвимым и зависимым от тех стран, которые осмеливаются нарушать волю Вашингтона.
В прошлом иранцы уже сталкивались с негативными последствиями такой зависимости. В 19 и 20 веках Иран в разные периоды времени зависел от России, Советского Союза, Соединенного Королевства и Соединенных Штатов. Теперь иранская промышленность боится снова потерять контроль, поэтому она выступила против Всеобъемлющего стратегического партнерства сроком на 25 лет, о котором Тегеран и Пекин объявили в марте, — несмотря на то, что это партнерство принесло бы Ирану 400 миллиардов долларов китайских инвестиций. Иранцы поняли, что снятие санкций, особенно ограничений на банковские операции, посредством восстановления ядерной сделки позволит существенным образом повысить экономическую независимость их страны.
В период усиления давления со стороны Вашингтона, у Тегерана не осталось иного выбора, кроме как просить дипломатической поддержки и защиты у двух других крупных держав. Россия стала для Ирана главным гарантом его безопасности, сообщником Ирана в военных вопросах и поставщиком материальных средств. Китай тоже быстро расширил сотрудничество с Ираном в этих секторах. И Россия, и Китай не раз пользовались своим правом вето в Совбезе ООН и своим даром убеждения, чтобы защищать Иран от требований Америки. Недавно Москва и Пекин публично выступили против требований Вашингтона, который настаивал, чтобы Иран согласился на ужесточение условий ядерной сделки в обмен на повторное вступление в нее Соединенных Штатов.
Тем не менее, поскольку в прошлом Иран сталкивался с колониальной эксплуатацией, это заставляет его лидеров с большим подозрением относиться к перспективе зависимости от любых глобальных игроков во внутренних и международных делах. И у иранских чиновников есть веские основания для того, чтобы проявлять осторожность. По некоторым данным, в 2015 году Россия предприняла попытку помешать подписанию ядерной сделки, воспользовавшись разногласиями внутри иранской правящей элиты. А посредством партнерства Китая и Ирана, о котором недавно было объявлено, Китай стремится получить для своих военных доступ к иранским портам и аэропортам. Восстановление ядерной сделки позволит ослабить влияние этих двух держав на Тегеран. После этого фракции внутри иранской политической системы станут в меньшей степени подверженными давлению со стороны других государств и в большей степени настроенными на укрепление геополитической автономии Ирана.
Более выгодная сделка возможна
Именно по этим причинам — и вопреки на первый взгляд неуступчивой позиции президента Ирана Хасана Роухани, заявившего, что «Вашингтон, нарушивший ядерную сделку, должен снять все санкции и предпринять практические шаги для возвращения к соглашению», и что «в переговорах нет необходимости», — Иран ведет переговоры в Вене. Что касается вопроса о нарушенных Ираном ограничениях на уровень обогащения урана, министр иностранных дел страны Мохаммад Джавад Зариф (Mohammad Javad Zarif) подчеркнул, что Иран может вернуться к полному исполнению всех требований в том случае, если остальные тоже начнут выполнять свои обязательства. Несомненно, Тегеран демонстрирует готовность снова работать с Вашингтоном, как он это делал с 2015 по 2018 год в соответствии с ядерным соглашением.
Со своей стороны американские политики стремятся не просто вернуться к статусу кво 2015 года. Иранские лидеры прислушиваются, несмотря на их жесткий тон. В своем ежегодном обращении к нации 21 марта Хаменеи отметил, что Иран может согласиться на изменения в условиях сделки, если эти изменения будут «в пользу Ирана», то есть если они принесут выгоду стране и режиму. Иранские чиновники практически ежедневно призывают Соединенные Штаты снять санкции и говорят о готовности своей страны в обмен на это вернуться к исполнению условий сделки. Они уже стараются представить новые уступки в качестве своей победы. «Переговоры в Вене завершатся победой иранской нации», — заявил Роухани.
В результате дипломаты могут достичь весьма значительного успеха, то есть не только восстановления сделки, но и ее усовершенствования — путем включения в нее условий, позволяющих устранить лазейки в вопросах обогащения и мониторинга, урегулировать вопросы с управлением новейшими центрифугами, продлить срок действия эмбарго на баллистические ракеты и так далее. Экономическая и геополитическая выгода, которую получит Иран, перевешивает последствия военных уступок, потому что в будущем Иран сможет продолжить тактическое развитие, когда посчитает нужным. Но, чтобы достичь этих целей, Соединенные Штаты должны перестать говорить через своих партнеров и соперников, таких как Евросоюз и Россия, и присоединиться к переговорам в Вене, чтобы вести диалог непосредственно с Ираном. На этих встречах с представителями Ирана Соединенные Штаты должны делать акцент на том, что существенное расширение ядерного соглашения позволит сократить риск новых санкций. Посредством жестких, но честных переговоров администрация Байдена действительно может достичь своих заявленных целей, то есть она может не только заключить «более долгосрочное и крепкое» соглашение, но и подготовить почву для дальнейшего конструктивного взаимодействия.
Джамшид Чокси — заслуженный профессор иранских и международных исследований в Школе глобальных и международных исследований имени Гамильтона Лугара (Hamilton Lugar School of Global and International Studies) при Университете Индианы. Он также был членом Национального совета по гуманитарным наукам при Национальном фонде гуманитарных наук США (National Endowment of the Humanities) с 2008 по 2019 год.
Кэрол Чокси — старший преподаватель в области стратегической разведки в Школе информатики, компьютерных систем и инженерии (School of Informatics, Computing, and Engineering) при Университете Индианы.