Принстон — Сегодня приходится забыть о надеждах на то, что после бурного расставания Дональда Трампа с Белым домом в мире как минимум станет немного спокойнее. Появилась новая международная угроза: возвращение «геополитики», определяющей международную безопасность.
Взгляните на события последних шести месяцев. Спустя несколько недель после инаугурации президента Джо Байдена его госсекретарь Энтони Блинкен вступил в экстраординарную перепалку со своими китайскими коллегами во время двусторонней встречи на Аляске. Кроме того, Америка начала острый спор с Евросоюзом из-за проекта «Северный поток — 2» — трубопровода, по которому российский газ будет поставляться в Германию напрямую, в обход Украины (что ослабит эту страну). А Евросоюз, со своей стороны, ввёл более жёсткие санкции против Китая из-за его политики в Синьцзяне, на что Китай ответил собственными санкциями.
В июне военно-морской инцидент между Россией и Великобританией в Чёрном море заставил вспомнить о Крымской войне 1850-х годов. А встреча Байдена и президента России Владимира Путина мало чем помогла снизить напряжённость в американо-российских отношениях. Первая встреча Байдена с председателем КНР Си Цзиньпином, когда она состоится, вряд ли окажется теплее. «Большая семёрка» переформатирует себя в клуб богатых демократических стран, которые будут устанавливать «базовые дорожные правила» для остального мира. При этом забывается, что другие влиятельные страны никак не заинтересованы в правилах, которые для них кто-то будет устанавливать.
«Геополитика» — вот слово, которое чаще всего используется для описания подобных событий, при этом большинство из них представляется как повторение старых проблем. Например, заявляется, что Россия продолжает советскую традицию использования экспорта энергоресурсов для формирования зависимости у других стран. Соответственно, ситуация вокруг «Северного потока — 2» является повторением борьбы президента Рональда Рейгана четыре десятилетия назад с участием ФРГ в строительстве советского трубопровода. Блинкен называет Северный поток — 2 «российским геополитическим проектом раскола Европы».
У геополитики, классически двусмысленной концепции, есть как невинное, так и опасное применение. Одни видят в ней объяснение непредвиденных обстоятельств, связанных с географией. А другие приравнивают её к географическому детерминизму, предполагающему бесконечный конфликт, в котором пространство имеет больше значения, чем идеи, а географические карты важнее людей. Опасность этого термина связана с присущим ему нигилизмом: он вынуждает нас допустить, что никто не может быть всерьёз заинтересован в ценностях и принципах, потому что не может существовать универсального добра.
Когда завершилась Первая мировая война, а опасная, амбициозная концепция «мировой политики» (Weltpolitik) в Германии при кайзере Вильгельме II обернулась фиаско, понадобился новый термин. Его обеспечил Карл Хаусхофер, офицер и теоретик-стратег из Мюнхенской военной академии, на которого глубоко повлияло сравнительно краткое пребывание на посту военного атташе в Токио. Само слово Geopolitik придумал шведский политик Йохан Рудольф Челлен в 1900 году, а Хаусхофер с удовольствием взял его на вооружение.
Именно Хаусхофер первым соединил географию с необходимыми конфликтами, превратив всю международную политику в ожесточённую, но неизбежно с нулевым результатом борьбу между имущими и неимущими. Он считал своей миссией создание новой политической науки — «науки о политической форме жизни в природном пространстве жизни». Геополитика была доктриной о «привязанных к земле политических процессах» и, в конечном итоге, должна была «стать совестью государства».
Начиная с 1920-х годов, Хаусхофер начал быстро обретать почитателей среди маргинальных элементов мирового порядка. Не исключено, что его мысли повлияли на Адольфа Гитлера: он диктовал текст книги «Майн кампф» Рудольфу Гессу, ученику Хаусхофера. Карл Радек, секретарь Коминтерна, тоже был явно под впечатлением (существовал даже советский журнал о геополитике). В дальнейшем геополитическое мышление с новой силой вернулось в российскую политику после унизительного краха СССР. Идеи Хаусхофера с энтузиазмом поддержал Александр Дугин, квазифашистский стратег-аналитик, который, как широко принято считать, повлиял на мировоззрение Путина.
Здесь прослеживается общая тенденция: геополитика обычно оказывается любимым термином для исторических неудачников, которые хотят с помощью цинизма демонтировать интеллектуальный проект победителей.
Не это имела в виду председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен в 2019 году, когда объявила, что возглавит «геополитическую Еврокомиссию». Идея была в том, чтобы провести различие между новой Еврокомиссией и «политической», которая бы вмешивалась во внутренние дела стран ЕС. Кроме того, этот термин намекал на то, что Европа будет открыто взаимодействовать со всеми остальными. Многие европейцы считали, что в глобализированном мире Европе, несомненно, нужно иметь собственный голос, и им нравился аргумент, что даже крупные страны ЕС, такие как Франция, Германия или Италия, не смогут быть влиятельными в одиночку.
Однако в нынешних обстоятельствах геополитическое позёрство опять начинает выглядеть как компенсация за бессилие. Плохие симптомы, которые ассоциируются со старой геополитикой, стали появляться вновь, мешая решению глобальных проблем, например, борьбе с пандемией сovid-19, которая не закончится до тех пор, пока не будет проведена всеобщая вакцинация.
Беспорядочное использование термина «геополитика» не позволяет ничего достигнуть, потому что не может заменить собой содержательные дискуссии и вызывает противоречивые интерпретации. Менталитет столкновения великих держав и перебранки на тему, кто здесь больший лицемер, не помогают урегулировать международные разногласия и решить общие проблемы. Единственный способ сделать это — сосредоточится на том, что требуется для достижения общих целей.