Алексей Орлов, адмирал русского флота, был недоволен. Ему казалось, что картина, призванная увековечить его триумф, не показывает его подвиг должным образом. Поэтому он приказал набить один из пришедших в негодность военных кораблей порохом и взорвать его у побережья Тосканы, чтобы художник Якоб Филипп Хаккерт получил полное представление о произошедшем. «Это была явно самая дорогая и ценная натура, которая когда-либо была в распоряжении художника, если учесть, что стоимость еще вполне годных материалов этого старого фрегата оценивалась в 2000 цехинов», — написал позднее Йохан Вольфганг Гёте.
«Внимательно рассмотрев все детали этого эффектного зрелища, художник доработал момент сожжения турецкого корабля к полному удовольствию графа Орлова», — так Гете закончил описание эпизода, которому суждено было стать поворотным пунктом в истории той эпохи. Монументальные полотна Хаккерта царица Екатерина Великая приказала повесить в особом зале Петергофского дворца, чтобы продемонстрировать миру, как она, будучи продолжательницей дела Петра I, привела морскую державу Россию к великим победам.
Чесменское сражение, состоявшееся в июле 1770 года, изображенное Хаккертом, действительно стало поворотным моментом своей эпохи. Оно имело поистине глобальное значение. В той бухте на эгейском побережье Малой Азии Российская империя продемонстрировала всем, что намерена и в теплых морях быть великой державой. Война, во время которой это произошло, изменила не только геополитическую ситуацию в Восточной Европе, но всё соотношение сил в Старом Свете.
Та война зародилась в Речи Посполитой. Это шляхетское государство простиралось глубоко на территорию Украины и поэтому граничило с Османской империей и Крымским ханством. Его старинная конституция, предоставлявшая каждому члену сословного собрания право вето, превратила Польшу в игрушку в руках своих соседей, использовавших её дворянские партии для достижения своих целей. Благодаря этому после смерти саксонского курфюрста Августа III в 1763 году царице Екатерине с помощью подкупа и угроз удалось добиться избрания своего любовника Станислава Августа Понятовского новым польским королем.
Однако Понятовский не желал быть просто марионеткой и приступил к реформированию Польши. Этим он спровоцировал сопротивление консервативной Барской конфедерации польских магнатов, что вынудило Понятовского попросить военной помощи у своей бывшей любовницы, тем более что на Украине вдобавок ко всему вспыхнуло еще и крестьянское восстание.
В этой сложной ситуации царские казаки перешли границу крымского ханства. Вслед за этим османский султан, как верховный правитель Крымского ханства, объявил войну России. Шансы на победу у него были неплохие. Османская империя все еще была мировой державой, способной мобилизовать значительно больше солдат, чем Россия. Хотя во время Семилетней войны (1756 — 1763) Россия нанесла Фридриху Великому тяжелейшее поражение в битве при Кунерсдорфе, а на Балтике со времен Петра Великого Россия держала в боевой готовности флот.
В этот момент заработала механика европейской союзнической системы. Так как Франция была союзником османов и конкурировала с Англией в Америке и Азии, то Лондон и соперничавшая со Швецией Дания предоставили Балтийскому флоту Екатерины порты для снабжения и обеспечили ему проходы по Балтике и через Ла-Манш. Пруссия — с 1762 года союзница Россия — блокировала Австрию, поэтому русские корабли практически без проблем смогли сконцентрироваться у Ливорно, города в Италии.
То, что Алексей Орлов был адмиралом, объясняется не столько флотоводческим способностям графа, сколько его ролью в приходе к власти царицы Екатерины. Вместе с братом Григорием Орловым, бывшим на тот момент любовником Екатерины, он в 1762 году организовал путч против ее мужа Петра III. В итоге именно Орлов сообщил ей о кончине «чудовища», к которой, вероятно, лично приложил руку. Поэтому лишь с помощью шотландских морских офицеров русские военные корабли, матросы которых страдали от морской болезни, благополучно добрались до Эгейского моря.
Там Орлов хотел было подвигнуть христианских подданных султана к большому восстанию. Но те на уговоры не поддались. Тем не менее, армии царицы доказали, что наступательная мощь турок тает. После нескольких успешных боев на суше 5 июля 1770 началась битва в Чесменской бухте, продлившаяся два дня. Османский флот, состоявший из 20 линейных кораблей и 50 иных судов, значительно превосходил по силам двенадцать русских боевых кораблей. Однако турки, понадеявшись на безопасность своей гавани, не сняли корабли с якорей, и Орлов атаковал их, построив свои корабли кильватерной колонной. На второй день он направил три горящих корабля прямо в гавань. «Чесменская бухта, забитая кораблями, порохом и артиллерией, вдруг превратилась в вулкан, заливший весь турецкий флот лавой», — написал один из очевидцев события. Погибло 11 тысяч турок, потери русских составили 500 человек. Орлов в депеше в Санкт-Петербург написал, что вода в Чесменской бухте обрела цвет человеческой крови и плоти.
Хотя эта победа и не решила исход войны, но Екатерина приказала произвести победный салют, всех матросов наградили медалью с надписью «Былъ», удостоверявшие их участие в сражении, а Орлов получил титул князя Чесменского. Совершенно иной была реакция Англии. Самое сокрушительное поражение османского флота после катастрофы в сражении с флотом Священной Лиги в 1571 году при Лепанто со всей ясностью продемонстрировало королевскому флоту Британии: в лице России у него на море появился еще один потенциальный противник.
Шок испытали и в Вене, ведь победы России коренным образом изменяли соотношение сил на Востоке. Российские войска стояли в румынских княжествах Молдавия и Валахия и, судя по всему, уходить не собирались, что противоречило фундаментальным австрийским интересам. И в Берлине с озабоченностью следили за усилением России, тем более что царские дипломаты дали ясно понять, что в случае заключения мира с османами они потребуют Крым, обширные части Украины, а также опорные пункты на Черном море.
Решение пришло от Фридриха Великого, который не испытывал ни малейшего желания из-за союзнического договора с Россией быть втянутым в большой конфликт с Австрией, Турцией, а возможно и с Францией вкупе со Швецией. Через своего брата Генриха он прозондировал почву в Санкт-Петербурге на предмет того, не согласится ли царица ради серьезных территориальных приобретений в Польше отказаться от претензий на дунайские княжества.
То, что Екатерина на это пошла, связано не в последнюю очередь с восстанием Емельяна
Пугачева, который объявил себя ее спасшимся экс-супругом и за короткое время поставил под свой контроль обширные части России. Кроме того, перспектива обрести большие куски территории в ближней Белоруссии была куда более привлекательной, чем владение дальними гарнизонами где-то в степи. Только от Крыма царица отказываться не пожелала. Крымское ханство было последним рудиментом того татаро-монгольского владычества, которое довлело над Россией с XIII века. Теперь же Крым становился российским протекторатом.
Расплачиваться пришлось польской шляхетской республике. Екатерина пригласила и свою венскую коллегу Марию Терезию поживиться за счет Польши. Вместе со своим сыном Иосифом II австрийская императрица отказалась от уже согласованного союзнического договора с султаном, чтобы в 1772 году принять участие в первом разделе Польше.
Россия получила Лифляндию и обширные части Белоруссии, Австрии достались большие куски Малой Польши и Галиция, а Пруссия обрела наконец-то вожделенный сухопутный коридор к Восточной Пруссии. Таким образом, Польша стала тем резервуаром земель, которым «три черных орла» пользовались и позже, чтобы улаживать свои внешнеполитические конфликты. А тем временем Османская империя слабела все больше и больше.
Однако вследствие поражения в Чесменском сражении Османская империя неожиданно обрела важного союзника. Англия поняла, что русский флот серьезно угрожает ее интересам на Ближнем и Среднем Востоке. Правда, Екатерина, заключив с султаном Кючук-Кайнарджийский мирный договор, отказалась от требования открытия Босфора и Дарданелл для своих военных кораблей. Но как минимум с XIX-го века одним из принципов британской внешней политики стала поддержка Турции в сопротивлении натиску России. Неслучайно восточный вопрос в определении будущего Османской империи играл немаловажную роль при начале Первой мировой войны.
Но когда Алексей Орлов рассматривал картину, которая должна была прославить его триумф, это было еще далеким будущим. Сегодня же, глядя на то, как военные корабли России и НАТО противоборствуют неподалеку от аннексированного Россией Крыма, мы видим эти исторические взаимосвязи.