Добрый день. Сегодня утром представители командования наших вооруженных сил и руководства служб национальной безопасности проинформировали меня о состоянии дел с выводом войск США и войск союзников из Афганистана.
Когда в апреле я объявил о выводе наших войск, я сказал, что мы выведем войска к сентябрю, и мы успешно продвигаемся к достижению этой цели.
Наша военная миссия в Афганистане завершится 31 августа. Вывод войск осуществляется безопасным способом и организованно, при этом первоочередное внимание уделяется безопасности наших войск по мере их вывода.
Представители нашего военного командования посоветовали мне, что, как только я приму решение о прекращении боевых действий, нам нужно будет быстро оперативно приступить к выполнению основных мероприятий по выводу войск. И в этом контексте скорость — это безопасность.
И благодаря тому, как нам удается выводить наши войска, никаких потерь — ни потерь среди военнослужащих США, ни среди военнослужащих других стран — не было. Если бы мы выводили наши войска каким-то другим способом, безусловно, это было бы сопряжено с более высоким риском для безопасности наших военнослужащих.
Для меня эти риски были неприемлемы. И никогда не было никаких сомнений в том, что наши войска выполнят эту задачу эффективно и на самом высоком профессиональном уровне. Что они и делают. И то же самое можно сказать в отношении наших союзников и партнеров по НАТО, которые поддерживали — мы поддерживаем и нас также поддерживают, когда они завершат отвод своих войск.
Я хочу внести ясность: военная миссия США в Афганистане продолжается до конца августа. Мы остаемся — мы оставляем в стране персонал и средства, и мы сохраняем некоторые полномочия — извините, те же полномочия, на основании которых мы действовали на протяжении определенного времени.
Как я уже говорил в апреле, в Афганистане США сделали то, что собирались сделать: захватили террористов, совершивших против нас теракты 11 сентября, и уничтожили Усаму Бен Ладена, а также ослабили террористическую угрозу, чтобы Афганистан не превратился в базу, с которой можно было бы продолжать атаки на США. Мы выполнили эти задачи. Поэтому мы и ушли.
Мы шли в Афганистан не для того, чтобы строить там государство. И только афганский народ имеет право и несет ответственность за то, чтобы решать свое будущее и то, как он хочет управлять своей страной.
Вместе с нашими союзниками и партнерами по НАТО мы обучили, вооружили и обеспечили всем необходимым более 300 тысяч — почти 300 тысяч сотрудников, состоящих сегодня на службе — Афганских национальных сил безопасности и многих других, которые больше не состоят на службе. Добавьте к этому еще сотни тысяч бойцов Афганских национальных сил обороны и безопасности, прошедших подготовку за последние два десятилетия.
Мы предоставили нашим афганским партнерам все средства — хотел бы подчеркнуть, все средства, подготовку и технику современных вооруженных сил. Мы предоставили современное вооружение. И мы собираемся и дальше предоставлять финансирование и технику. И мы позаботимся о том, чтобы у них была возможность поддерживать свои военно-воздушные силы.
Но самое главное, как я подчеркнул всего две недели назад во время своей встречи с президентом Гани и председателем Абдуллой, афганские лидеры должны собраться вместе и стремиться к будущему, которого хочет афганский народ и которого он заслуживает.
В ходе нашей встречи я также заверил Гани, что США продолжат оказывать поддержку народу Афганистана. Мы будем и дальше оказывать гражданскую и гуманитарную помощь, в том числе выступать в защиту прав женщин и девочек.
Я намерен сохранить наше дипломатическое присутствие в Афганистане, и мы тесно координируем свои действия с нашими международными партнерами, чтобы и дальше обеспечивать безопасность международного аэропорта.
И мы собираемся предпринять решительные дипломатические действия для достижения мира и подписания мирного соглашения, которое положит конец этому бессмысленному насилию.
Я поручил госсекретарю Блинкену и нашему специальному представителю по примирению в Афганистане активно взаимодействовать со сторонами в Афганистане, а также с региональными и международными заинтересованными сторонами с тем, чтобы поддержать решение, которое будет достигнуто в ходе переговоров.
Чтобы внести ясность — прояснить ситуацию: важную роль в поддержке мирного урегулирования должны сыграть страны региона. Мы будем взаимодействовать с ними, и они также должны оказывать помощь и активизировать свои усилия.
Мы собираемся продолжать работу над освобождением находящихся под стражей американцев, в том числе Марка — извините — Фре- Фрерихса — я хочу правильно произнести имя, я ошибся, оговорился — чтобы он мог без проблем вернуться к своей семье.
Мы также намерены и дальше делать все возможное, чтобы забрать с собой афганских граждан, которые работают радом с американскими военными, включая устных и письменных переводчиков. Поскольку после этого наших военных в стране больше не будет, услуги этих людей нам больше не понадобятся, и у них там нет работы. И они будут крайне важны для нашей деятельности, поэтому — а они и до этого были очень важны — мы должны позаботиться, чтобы они, а также их семьи не подвергались опасности.
Чтобы перевезти их в США, мы уже значительно ускорили темпы оформления специальных иммиграционных виз.
После моей инаугурации 20 января мы одобрили выдачу 2500 специальных иммиграционных виз для въезда в Соединенные Штаты. На данный момент своим правом на это воспользовались менее половины. Половина из этих людей прилетели на самолетах и коммерческими рейсами, а другая половина считает, что хочет остаться — во всяком случае, пока.
Чтобы изменить законы о выдаче виз мы тесно взаимодействуем с Конгрессом, чтобы можно было упростить процесс утверждения этих виз. И с теми, кто поддерживает эту кампанию по физическому переселению тысяч афганцев и их семей до завершения военной миссии США, чтобы при желании те могли безопасно ожидать оформления своих американских виз за пределами Афганистана.
В процессе этой работы были определены американские объекты, находящиеся за пределами континентальной части США, а также в третьих странах, для размещения наших афганских союзников, если они… если они того пожелают. И, начиная с этого месяца, мы начнем выполнять рейсы по эвакуации афганцев, обратившихся с заявлением о предоставлении специальных иммиграционных виз и их семей, которые захотят уехать.
Для координации всей этой работы у нас в Белом доме и в в рабочей группе при Госдепартаменте есть ответственный.
Но главная идея, которую мы хотим донести до этих женщин и мужчин, ясна: если вы примете такое решение, в США вас примут, и мы будем поддерживать вас так же, как вы поддерживали нас.
Когда я принял решение прекратить участие США в военном конфликте в Афганистане, я счел, что продолжение этой войны до бесконечности не соответствует национальным интересам США. Я принял решение, имея ясное представление о происходящем, и меня ежедневно информируют об изменениях боевой обстановки.
Но тех, кто утверждает, что мы должны остаться еще хотя бы на полгода или хотя бы на год, я прошу учесть уроки недавней истории.
В 2011 году союзники и партнеры по НАТО договорились, что мы завершим нашу военную миссию в 2014 году. В 2014 году некоторые возразили: «Еще один год». Поэтому мы продолжали воевать и продолжали нести потери. В 2015 году — то же самое. И это повторялось снова и снова.
Из опыта последних почти 20 лет видно, что нынешняя обстановка в плане безопасности лишь подтверждает, что «еще один год» боевых действий в Афганистане — это не решение, а верный путь к тому, чтобы остаться там на неопределенное время.
Афганцы сами должны принять решение о будущем своей страны.
Другие более прямолинейны. Их главная идея заключается в том, что мы должны оставаться с афганцами — в Афганистане на неограниченное время. При этом они указывают на то, что у нас… у нас за прошедший год не было потерь, поэтому они утверждают, что цена, которую приходится платить просто за сохранение существующего положения, минимальна.
Но они не учитывают реальное положение дел и факты, которые уже наблюдались на местах в Афганистане, когда я вступил в должность: «Талибан»* (террористическая организация, запрещенная в РФ — прим. ред.) за период с 2001 года достиг в военном отношении своей максимальной мощи.
Численность американских войск в Афганистане была сведена к абсолютному минимуму. И США при прежней администрации договорились — с талибами — о том, что мы выведем все наши войска к первому мая этого года. Это то, что мне досталось «по наследству». Благодаря этой договоренности талибы прекратили масштабные наступления на американские войска.
Если бы в апреле я вместо этого объявил, что США собираются вернуться — вернуться к соглашению, заключенному предыдущей администрацией, — [согласно которому] США и союзные силы останутся в Афганистане в обозримом будущем, «Талибан»* снова начал бы нападать на наши войска.
О сохранении статус-кво речь бы не шла. Остаться означало бы, что американские войска несли потери, американские мужчины и женщины вернулись бы в разгар гражданской войны. И мы пошли бы на риск, возвращая в Афганистан дополнительные войска, чтобы защитить наши оставшиеся войска.
Поскольку с «Талибаном»* была достигнута эта договоренность, оставаться в стране с минимальными войсками стало уже невозможно.
Поэтому позвольте мне спросить тех, кто хотел, чтобы мы остались: сколькими еще… сколькими тысячами дочерей и сыновей Америки вы готовы рискнуть? Сколько времени, по-вашему, они должны там оставаться?
У нас уже есть военнослужащие, родители которых воевали в Афганистане 20 лет назад. Вы хотели бы отправить туда еще и их детей и внуков? Вы бы отправили туда своего собственного сына или дочь?
За эти 20 лет на подготовку и вооружение сотен тысяч афганских бойцов Национальных сил безопасности и обороны был потрачен триллион долларов, было убито 2448 американцев и еще 20 722 ранено, и многие тысячи людей вернулись домой с невидимыми травмами психики. И я не отправлю на войну в Афганистане еще одно поколение американцев, не имея достаточных оснований рассчитывать на то, что на этот раз все будет иначе.
США не могут позволить себе и дальше связывать себя с политикой реагирования на события в том мире, каким он был 20 лет назад. Мы должны противостоять угрозам там, где они существуют сегодня.
Сегодня террористическая угроза распространилась за пределы Афганистана. Поэтому мы переориентируем наши ресурсы и адаптируем нашу политику борьбы с терроризмом для противодействия угрозам там, где они сейчас значительно серьезнее: в Южной Азии, на Ближнем Востоке и в Африке.
Но не сомневайтесь, высшее руководство наших вооруженных сил и разведывательных служб уверено, что у них есть возможности защитить родину и наши интересы от любой новой террористической угрозы, возникающей в Афганистане или исходящей от него.
Мы разрабатываем «загоризонтный» антитеррористический потенциал, который позволит нам внимательно следить за любой прямой угрозой Соединенным Штатам и в случае необходимости действовать быстро и решительно
Кроме того, нам нужно сосредоточиться на укреплении основных сильных сторон Америки, чтобы противостоять стратегической конкуренции с Китаем и другими странами, которая фактически и определит… определит наше будущее.
Мы должны победить COVID-19 у себя в стране и во всем мире, сделать все, чтобы лучше подготовиться к следующей пандемии или биологической угрозе.
Нам необходимо установить международные нормы для киберпространства и использования новых технологий.
Нам необходимо предпринять согласованные действия для борьбы с экзистенциальными угрозами изменения климата.
И мы будем представлять еще большую опасность для наших противников и конкурентов в долгосрочной перспективе, если будем сражаться в битвах не последних 20 лет, а следующих 20 лет.
И, наконец, я хочу отметить невероятное самопожертвование и самоотверженность, которые проявили военнослужащие и гражданский персонал США, на протяжении двух десятилетий неся службу в Афганистане вместе с нашими союзниками и партнерами.
Я хочу отметить значение того, чего они достигли, и признать огромный риск, которому они лично подвергались. И то, какую невероятную цену пришлось заплатить их семьям. Признать значение их борьбы с террористической угрозой в одном из самых суровых мест на планете — а я бывал почти по всех районах этой страны, их усилий, позволивших предотвратить другие террористические атаки на нашу страну со стороны Афганистана на протяжении последних 20 лет, значимость уничтожения ими Бен Ладена.
Я хочу поблагодарить всех вас за вашу службу и преданность многих из вас своему делу, а также за то, чем вам и вашим семьям пришлось пожертвовать за долгие годы этой войны.
Мы никогда не забудем тех, кто ценой своей жизни доказал в Афганистане свою беззаветную преданность своей стране, и тех, чья жизнь полностью изменилась из-за ранений, полученных, когда они служили своей стране.
Мы завершаем самую долгую войну в истории Америки, но мы всегда, всегда будем чтить храбрость американских патриотов, которые несли службу, участвуя в этой войне.
Да благословит вас всех Господь, и да защитит наши войска. Спасибо.
Вопрос: Г-н президент, вы доверяете «Талибану»*?
Вопрос: Можно ли сказать, что теперь захват власти в Афганистане талибами неизбежен?
Президент: Нет.
Вопрос: Почему?
Президент: Потому что у вас… численность афганских войск составляет 300 тысяч человек, хорошо подготовленных и вооруженных — настолько же подготовленных и вооруженных, как и любая армия в мире — и военно-воздушные силы против примерно 75 тысяч талибов. Этот захват не является неизбежным.
Вопрос: Г-н президент, вы доверяете «Талибану»*? Вы доверяете талибам?
Президент: Это вы серьезно спрашиваете?
Вопрос: Да, это совершенно серьезный вопрос. Вы доверяете «Талибану»?
Президент: Нет, не доверяю.
Вопрос: Вы доверяете страну талибам?
Президент: Нет, «Талибану» я не доверяю.
Вопрос: Тогда почему вы сдаете страну?
Вопрос: Г-н президент, несут ли США ответственность за гибель афганцев после того, как вы уйдете из страны?
Вопрос: Г-н президент, не могли бы вы подробнее ответить этот вопрос? Не могли бы вы уточнить свой ответ, пожалуйста, ответьте поподробнее. Почему вы не верите талибам?
Президент: Это… это глупый вопрос. Верю ли я талибам? Нет. Но я верю в возможности афганских военнослужащих, которые лучше обучены, лучше вооружены и более компетентны в плане ведения войны.
Да, мэм, вы, пожалуйста.
Вопрос: Спасибо, г-н президент. Учитывая количество потраченных денег и количество погибших, стоило ли, на Ваш взгляд, теперь, когда Вы приняли это решение, стоило ли ждать столько времени, нужны ли были эти последние 20 лет?
Президент: Вы же знаете, как я этому относился. Я могу сказать это, судя по тому, как вы задали вопрос.
Я был против постоянного присутствия американских войск в Афганистане. Я с самого начала заявлял, как вы, наверное, помните, — это стало известно после того, как срок полномочий администрации закончился, последней — нашей администрации — ни одна страна никогда не объединяла Афганистан. Ни одна стран. Туда приходили империи и не сделали этого.
Нашей ключевой целью было — и я ее решительно поддерживаю, — и вы, наверное, помните, что я ездил в Афганистан, физически там присутствовал. Я был в том ущелье, где находился Усама бен Ладен, предположительно сбежавший, или скрывался.
Мы были в Афганистане по двум причинам: во-первых, чтобы отправить Бен Ладена к вратам ада, и, во-вторых, чтобы ограничить возможности «Аль-Каиды»* (террористической организации, запрещенной в РФ — прим. ред.). Мы сделали и то, и другое — и на этом все.
Вот во что я верил с самого начала, почему мы должны были там находиться и почему мы должны были ввести войска в Афганистан. В течение какого-то времени эта работа была закончена. И именно поэтому я считаю, что это правильное решение и, откровенно говоря, запоздалое.
Вопрос: Г-н президент, поздравило ли гражданское правительство народ Афганистана?
Вопрос: Большое спасибо, г-н президент. Ваше собственное разведывательное сообщество пришло к заключению, что афганское правительство, скорее всего, рухнет.
Президент: Это неправда.
Вопрос: Не могли бы вы уточнить, что они вам сказали о том, произойдет это или нет?
Президент: Это неправда. Они не… они не делали такого вывода.
Вопрос: Тогда насколько они уверены в том, что оно не рухнет?
Президент: Афганское правительство и руководство должны объединиться. У них явно есть возможности удержать действующее правительство у власти. Вопрос в том, добьются ли они такой сплоченности, чтобы сделать это? Вопрос не в том, есть ли у них такие возможности. Возможности у них есть. У них есть вооруженные силы. У них есть боевая техника, вооружение. Вопрос в том, сделают ли они это?
И я хочу четко обозначить то, что я ясно дал понять Гани: мы не собираемся просто так уйти и перестать поддерживать их способность содержать эти вооруженные силы. Мы также будем стремиться к тому, чтобы помогать им в регионе во всем, начиная с продуктов питания и прочего. Но… но из этого не следует, что они вообще не могут победить талибов.
Я считаю, что единственный способ — теперь это уже говорит Джо Байден, а не разведывательное сообщество — единственный способ в конечном итоге обеспечить мир и безопасность в Афганистане — это определить, как они будут сосуществовать с талибами, и решить, каким образом можно заключить с ними мир.
А вероятность того, что в Афганистане будет единое правительство, контролирующее всю страну, крайне маловероятна.
Вопрос: Спасибо, г-н президент. Но мы поговорили с представителем ваших высших военных чинов в Афганистане, генералом Скоттом Миллером. Он сказал в интервью «Эй-Би-Си Ньюс», что на данный момент ситуация настолько тревожная, что это может привести к гражданской войне. И если Кабул перейдет к талибам, что будут делать США?
Президент: Смотрите, вы сказали две вещи: во-первых, может ли это привести к гражданской войне, а это совсем не то, что успех талибов, это первое. Во-вторых, вопрос о том, что будет сделано, будет связан… будет иметь отношение и ко всему региону. Есть ряд стран, которые в плане своей безопасности серьезно обеспокоены тем, что произойдет в Афганистане.
Вопрос в следующем: насколько велика угроза для США и наших союзников независимо от результатов с точки зрения правительства или соглашения? Вот тогда и будет принято это решение.
Вопрос: Г-н президент, в этом выводе войск из Афганистана некоторые вьетнамские ветераны видят отражение того, что они испытали на своем опыте. Видите ли вы какие-либо параллели между этим уходом и тем, что произошло во Вьетнаме, когда некоторые люди чувствуют…
Президент: Вообще никаких. Абсолютно. Что было у вас — у вас целые бригады ломились в ворота нашего посольства — шесть, если не ошибаюсь.
Талибан* — это не армия Южного… Северного Вьетнама. Они не… они даже отдаленно не сопоставимы с точки зрения возможностей. И такой ситуации, когда вы будете наблюдать, как людей из Афганистана снимают с крыши посольства США, не будет. Это абсолютно нельзя сравнивать.
Вопрос: Г-н президент, а —
Вопрос: Г-н президент, можно мне —
Президент: Я отвечу ему, а потом я… а потом на другой стороне… я отвечу тем, кто на другой стороне. Подождите секунду.
Вопрос: Г-н президент, насколько серьезной была коррупция среди правительства Афганистана в связи с провалом миссии в стране?
Ну, во-первых, миссия еще не провалилась. В Афганистане — во всех партиях коррупция есть. Вопрос в том, может ли быть достигнуто соглашение о единстве целей? Какова цель?
Например, все началось с того, что должны были состояться переговоры между талибами, афганскими национальными силами безопасности и афганским правительством. Это… из… этого не вышло… этого не произошло.
Поэтому теперь вопрос заключается в том, что они будут делать в теперешней ситуации? Это… решение еще не принято. Но вероятность того, что талибы захватят все и завладеют всей страной, крайне маловероятна.
Да, мэм, вы, пожалуйста.
Вопрос: Г-н президент, будут ли США нести ответственность за гибель гражданского населения Афганистана, которая может произойти после —
Президент: Нет.
Вопрос: — вывода войск?
Президент: Нет-нет. Какое правительство нужно народу Афганистана, должен решить он сам, а не мы должны навязывать ему это правительство. Сделать это не удалось ни одной стране.
Вы, как человек изучающий историю, которым, я уверен, вы являетесь, должны запомнить, что Афганистан никогда не был единой страной, никогда за всю свою историю. Ни разу за всю свою историю.
Вопрос: Г-н президент, если это не момент «миссия выполнена, то что это, на ваш взгляд?
Президент: Нет, это не то, что называется «миссия выполнена».
Вопрос: Тогда как вы это назовете?
Президент: Миссия была выполнена в том смысле, что мы уничтожили Усаму бен Ладена, и из этой части мира не распространяется терроризм.
Вопрос: Г-н президент, если «скорость — это безопасность», как вы только что сказали в своем выступлении, устраивают ли вас сроки переселения афганских граждан? Достаточно ли быстро это происходит, довольны ли вы сроками, если это может затянуться следующего месяца, до конца месяца?
Что ж, многое из этого уже произошло. Уже были люди — около тысячи человек сели в самолеты и вернулись домой… уже прилетели в США коммерческими рейсами. И, как я уже сказал, с января по настоящее время эти визы получили более 2500 человек. И только половина из них решили, что хотят уехать.
Дело в том, что, на мой взгляд, вся процедура с точки зрения возможности получить эти визы должна быть ускорена.
Вопрос: Почему США не могут вывезти этих афганских переводчиков в Соединенные Штаты, чтобы те ждали оформления своих виз там, как это было разрешено некоторым иммигрантам на южной границе США?
Президент: Потому что закон этого не позволяет. И именно поэтому мы просим Конгресс рассмотреть возможность изменения закона.
Но в то же время мы можем гарантировать их безопасность, если они захотят уехать, доставляя их в третьи страны и/или, пока длится ожидание, приехать в… и, надеюсь, пока они там ждут, мы сможем вывезти их в США, если они решат это сделать.
Вопрос: А что вы думаете — что вы думаете, сэр, по поводу того, что талибы сегодня находятся в России?
Вопрос: Г-н президент, я из Афганистана. Я афганская (неразборчиво) женщина. Можете ли вы что-нибудь сказать — что-нибудь хорошее — афганским женщинам на будущее? Потому что они успешно учатся — они очень волнуются, смогут ли они учиться дальше.
Президент: Они очень волнуются, и волнуются не напрасно.
Вопрос: Да.
Президент: Когда я был в Афганистане — я был там несколько раз — я помню, как посетил школу на открытом воздухе — и, кстати, школы в Афганистане не очень отличаются от школ на Западном побережье, где у них есть… площадка посередине, которая похожа на… выглядит как игровая площадка, и она окружена одноэтажными зданиями.
И я помню, как говорил… разговаривал с группой молодых женщин — я думаю, им было примерно… подождите, сейчас вспомню,… на вид им было лет по 14-15. И они ходят в школу, и у них там такой ярусный класс с одинокими лампочками, свисающими с потолка, ну вы сами знаете.
И я сказал: «Вы знаете, Соединенные Штаты прибыли сюда, чтобы поймать этого террориста, Усаму бен Ладена, и чтобы террористы больше не собирались,… с тем чтобы нападать на нашу страну. А потом нам придется уехать». И молодая женщина сказала: «Вам нельзя уезжать. Вы не можете уехать». Это было… душа разрывалась от этих слов. «Вам нельзя уезжать, — сказала она. — Я хочу быть врачом. Я хочу быть врачом. Я хочу быть врачом. Если вы уедете, я никогда не смогу стать врачом». И поэтому мы потратили так много времени и денег на подготовку афганских сил безопасности, чтобы защищать это. Если каждая работа…
Я отвечу еще на один вопрос.
Вопрос: Г-н президент, вы говорили о выводе войск с кем-нибудь из руководства «Талибана»*?
Вопрос: (Неразборчиво) талибы сегодня находятся в России — «Талибан»…
Вопрос: Г-н президент,… благодарю вас. Я хотел бы спросить. Оглядываясь назад, вы говорили о том, что «Талибан»* за последние 20 лет достиг своей максимальной боевой мощи. Как вы лично относитесь к этому, оглядываясь назад, учитывая все доллары, инвестиции и американские войска, которые были туда направлены?
Президент: Что касается подготовки и возможностей АНСО и подготовки государственной полиции, то им («Талибану») до них очень далеко.
Я имел в виду следующее — суть заключалась в том, что там мы уже были. Я… основная идея была такой: «Ладно, мы могли остаться, потому что никто не погибает. Никого из американцев не убивают. Так зачем же уходить?». Как только прежняя администрация договорилась о том, что к первому мая мы уйдем, стало совершенно ясно, что «Талибан», который всегда был проблемой, стал еще более сложной проблемой, чем раньше. Не более продвинутым, подготовленным, организованным, чем АНСБ, чем правительство. А более сложным, чем он сам был раньше.
Дело в том, что это увеличило бы вероятность того, что если бы они решили, что мы не собираемся их преследовать, они смогли бы убить больше американцев. Именно это я и хотел сказать.
Большое спасибо всем. Благодарю вас.