ЛОНДОН — Есть только одно хорошее в том факте, что 20-я годовщина терактов 11 сентября 2001 года будет отмечаться спустя чуть меньше месяца после восстановления талибами* Исламского эмирата Афганистан. Он послужит напоминанием, зачем нужно было вторгаться в эту страну и свергать талибское правительство два десятилетия назад.
Когда почти три тысячи человек убиты на вашей земле в ходе операции, спланированной по приказу известной террористической группировки, которая базируется в стране, чьё правительство отказывается сотрудничать и отдавать эту группировку и её лидера под суд, хороших вариантов действий нет. Атака возмездия на Афганистан стала единственным случаем, когда была применена статья 5 Североатлантического договора, согласно которой подписавшие договор страны соглашаются считать атаку на одну из них атакой на всех. Возглавленное США вторжение широко поддерживалось; в отличие от вторжения в Ирак два года спустя, лишь горстка стран осудила или возражала против него.
По этим причинам нынешняя годовщина терактов 11 сентября будет даже более мрачной датой, чем обычно. К ужасным воспоминаниям о том дне теперь прибавятся новые сильные чувства — два десятилетия провала в Афганистане; предательство всех тех афганцев, которые поверили, что могут жить в более свободной и немного более процветающей стране; мощный удар по международному авторитету Америки, НАТО и лично президента Джо Байдена. Но хотя большинство обвиняющих рассуждений касаются того, что было и не было сделано в Афганистане, реальный провал после сентября 2001 года имел региональный характер. И в центре этого провала находится Пакистан.
Дэвид Фрум, писавший для президента Джорджа Буша-младшего внешнеполитические речи в 2001-2002 годах, прокомментировал ситуацию так: если бы организованное США вторжение достигло своей главной цели — убийство или захват в плен Усамы бен Ладены — в декабре 2001 года, тогда история американской интервенции в Афганистане закончилась бы совершенно иначе. Гораздо быстрее произошёл бы вывод войск и передача власти какому-нибудь новому афганскому правительству, и не было бы никаких долгосрочных обязательств. Мы никогда не узнаем, насколько такой сценарий был реален, но идея Фрума подчёркивает проблему, на которую не обращают внимания после афганского разгрома.
Почти десять лет — пока он не был убит силами специального назначения США в 2011 году — бен Ладен скрывался в Пакистане, причём не просто на Территории племён федерального управления, едва подчиняющейся правительству. Он жил в Абботтабаде, городе средних размеров, в котором находится Пакистанская военная академия и который расположен всего в 120 км от столицы страны, Исламабада.
Более того, хотя после их свержения некоторые лидеры талибов сбежали в Катар, большинство из них сделали своей базой Пакистан при поддержке и явном благословении Межведомственной разведки Пакистана. В основном именно пакистанской поддержкой объясняется тот факт, что «Талибан»* (запрещена в РФ) продолжал существовать как оппозиционная группировка, с которой администрация президента Дональда Трампа вела в прошлом году переговоры об условиях вывода войск США.
Самым большим провалом после 11 сентября стала неспособность добиться долгосрочной поддержки прифронтовых государств, окружающих Афганистан, в том числе Ирана, Китая, России, пяти «Станов» Средней Азии, Индии, но прежде всего Пакистана. Да, конечно, от некоторых из них в принципе нельзя было ожидать поддержки. Но Пакистан уже долгое время является получателем американской помощи, военной и иной, и он считался американским союзником во времена Холодной войны. Тот факт, что его одновременно тянуло к Китаю, а в его программе ядерного вооружения использовалась китайская поддержка и технологии, следовало рассматривать как признак слабой приверженности этой страны американскому лагерю.
После 2001 года США было трудно добиться достаточного влияния на Пакистан, чтобы обрести шанс на достижение долгосрочной стабильности в Афганистане. Это было особенно трудно в период военного противостояния между Пакистаном и Индией, которое в 2001-2002 годах вызывало реальные страхи по поводу возможной ядерной войны. Кроме того, в тот период одной из главных целей внешней политики США являлось установление более тесных связей с Индией (что привело к подписанию американо-индийского соглашения об атомной энергетике 2005 года), главным образом для создания противовеса возрастающей силе Китая в Индо-Тихоокеанском регионе. Эти отношения сегодня стали центральным элементом индо-тихоокеанской стратегии администрации Байдена, с опорой на расширенную роль «Квада», который объединяет четыре страны — Индию, Японию, Австралию и США.
Оглядываясь назад, мы можем увидеть ключевую ошибку того периода в речи Буша 2002 года «О положении в стране», когда, воспользовавшись словами Фрума, он назвал врагов Америки «осью зла». Ни одна из трёх стран, которые он обвинил в том, что они спонсируют терроризм (Иран, Ирак и Северная Корея), не несёт ответственности за провал Америки в Афганистане и за возврат «Талибана»*.
Вина за это лежит в основном на Пакистане и на неспособности Америки привлечь эту страну на свою сторону. Даже если бы США не отвлекли своё внимание и ресурсы на вторжение в Ирак в 2003 году, эта ошибка в любом случае обрекла бы на провал её политику в Афганистане.
Всё вышесказанное не призвано отвлечь внимание от более насущных и трагических проблем — недостатка морали и признаков некомпетентного планирования, что не является чем-то новым для международных действий Америки. Как выразился Гидеон Рахман из газеты «Financial Times», сегодня уже не может быть никаких реальных сомнений в том, что мы живём в постамериканском мире. Когда в 2008-м, за несколько месяцев до наступившего в том году финансового краха, Фарид Закария опубликовал книгу с этим названием («Постамериканский мир»), многие сочли его вывод поспешным. А сегодня он выглядит дальновидным и проницательным.
* «Талибан» — организация запрещена в РФ.