Весь мир читал об этом в школьных учебниках: Испания не участвовала во Второй мировой войне. Но опять же во всем мире знают: на самом деле участвовала. Причем на обеих сторонах. Да, Франко объявил о нейтралитете нового испанского государства, возникшего в результате Гражданской войны. Но на самом деле «не воюющей» страной Испания не была. Хотя бы потому, что [набранная из сторонников немцев] Голубая дивизия отправилась в Россию.
Эти люди рассчитывали немного пострелять, но ждало их совсем не то, чего они ожидали. И, слава Богу, они были не единственными испанцами на русском фронте. В то самое время, когда люди Муньоса Гранде ложились костьми в отвратительном деле блокады Ленинграда, на противоположной стороне фронта сражался батальон испанских железнодорожников, которым командовал Франсиско Антон. И сражались эти просоветские железнодорожники-испанцы так здорово, что если генералу Франко немцы дали Железный крест, то Франсиско Антон был награжден советским орденом Ленина — за защиту социалистического Отечества.
В нашей истории эти сражавшиеся в России испанцы немного подзабыты. Да и столетие со дня основания Коммунистической партии Испании — хороший повод вспомнить об этих людях. Так получилось, что эти испанские коммунисты, потерпев поражение в гражданской войне и бежав в СССР, оказались во власти чудовищной машины Сталина. Там они на собственной шкуре смогли испытать, что же значил на самом деле этот лозунг времен гражданской войны: «К черту старую Испанию, вива новая Россия!»
Судьба бежавших в СССР испанцев — это не самая красивая история, не является образцом романтической красоты и роль СССР в Испании во время гражданской войны. Ведь в результате своей доверчивости бежавшие в СССР испанцы оказались в изгнании в одном из худших мест на планете Земля. А худшим местом [СССР] стал из-за власти психопата. Этот психопат [Сталин], когда хотел, возносил, а когда хотел — уничтожал испанских эмигрантов. И делал это Сталин, вовлекая в процесс [эмигрировавшее в СССР] руководство компартии Испании. Судьба бежавших в СССР испанцев решалась без какого-либо участия их далекой родины Испании. К ней они обратиться не могли.
Комиссар Хрущев
В Москве испанские эмигранты рисковали жизнью в любом случае: и если они оставались верными Долорес Ибаррури, и тем более если предпочитали ей Хесуса Эрнандеса (один из министров Испанской Республики до ее разгрома франкистами в 1939 году, на некоторое время выезжал в Москву, но потом уехал в Мексику, где писал критикующие Сталина книги — прим. ред.). Долорес Ибаррури, получившая кличку Пассионария (Страстная), хоть и была генеральным секретарем формально независимой и мощной испанской компартии, на самом деле все время находилась в тени НКВД, тайной полиции Советского правительства, которая тогда вила настоящую паутину вокруг прибывших из-за границы людей.
Между тем на фронте продолжались и страшные убийства, и героические подвиги, часто все же заканчивавшиеся трагической смертью. Именно так закончилась и жизнь собственного сына Долорес — Рубена Ибаррури. Он стал одним из героев обороны Сталинграда, но, в отличие от командира железнодорожников Франсиско Антона, не сразу был награжден достойной советской наградой. Звание Героя Советского Союза было присвоено Рубену Ибаррури только в 1956 году, постановлением Президиума Верховного Совета СССР. Произошло это уже в период правления Хрущева — того самого человека, который во время Сталинградской битвы был политкомиссаром Красной Армии Никитой Сергеевичем Хрущевым. Через без малого двадцать лет после войны этот Хрущев, будучи уже высшим руководителем СССР, проиграет холодную войну и спасет мир от разрушения во время Кубинского ракетного кризиса. (Так в тексте. На самом деле холодная война была односторонне прекращена, а не проиграна СССР, и произошло это не при Хрущеве, а при Горбачеве. Роль же Хрущева в Карибском кризисе была в чем-то спасительной, а в чем-то провоцирующей — прим. ред.)
Рубен Ибаррури был романтиком. Из тех, кто всем готов был пожертвовать ради идеалов. Мало кто мог поступить так, как он: будучи раненым, Рубен Ибаррури, не дожидаясь полного выздоровления, попросил вернуть его на фронт в Сталинград — в самое пекло одного из самых страшных сражений на памяти человечества. Когда город боролся с немцами их последних сил, советское верховное командование бросило в бой 35-ю стрелковую дивизию, в которой служил и Рубен Руис Ибаррури (полное имя героя), а также несколько других испанских ветеранов гражданской войны. (Рубен точно участвовал еще очень юным в гражданской войне в Испании, а вот насчет его службы в 35-й дивизии, к сожалению, есть много неясностей — прим. ред.)
Так что воевали в России не только субъекты из Голубой дивизии. Тот же Рубен Ибаррури, кстати, еще до Сталинграда успел сразиться с нацистами у города под названием Борисов, на территории современной Белоруссии, в составе роты стрелков 1-й пролетарской дивизии, набранной из москвичей. Когда бойцам дивизии пришлось отступать, он с подразделением самых смелых бойцов прикрывал отход советских войск, противостоя наступлению в несколько раз превосходивших его отряд немцев. Рубен держал это прикрытие в течение шести часов и отошел только тогда, когда его отряд уже был практически уничтожен.
А потом был Сталинград. Вспоминает командир 13-й гвардейской дивизии Александр Родимцева, впоследствии дважды Герой Советского Союза:
«Просто поразительно, что Рубен с его ранами требовал выписки и хотел продолжать сражаться. Ведь перед этим он уничтожил четыре танка и нанес многочисленные потери врагу. И был при этом тяжело ранен», — писал об этой истории Родимцев.
Рубен, который уже был награжден Орденом Красного Знамени за бои под Борисовом, причем орден ему вручал лично председатель Президиума Верховного Совета Михаил Калинин, написал Родимцеву из Куйбышева: иду на поправку, хлопочу о возвращении на фронт. Он преуспел в этих своих хлопотах и оказался в Сталинграде, где принял участие в боях за станцию Котлубань, ставших одним из самых жестоких эпизодов Сталинградской битвы.
Транспортный узел 564
Там, в районе развалин у железнодорожной линии, немцы предприняли до пяти попыток взять станцию Котлубань, но 35-я дивизия с товарищем Ибаррури в ее рядах упорно сопротивлялась, Дивизия сражалась уже без командира — он погиб в бою у транспортного узла номер 564, где был настоящий ад. В какой-то момент Ибаррури пришлось использовать ручные гранаты, потому что немцы уже вошли в его окоп. Есть свидетели, которые видели, как с раздробленной рукой, истекая кровью, с ножом в руке он бросился на нападавших в тот момент. Говорят, именно тогда его поразил уже последний в его жизни вражеский выстрел.
Смерть Рубена была очень тяжелым ударом для Пассионарии, рассказывает бывший генерал Испанской Республики Мануэль Тагуэна, один из мемуаристов, которые впоследствии критически освещали опыт выбравших тогда Россию на жительство испанцев: «Смерть сына заставила Ибаррури еще глуше запереться внутри собственной личности. Изолированная от большинства испанских эмигрантов, она, должно быть, испытывала сильные душевные страдания, ее жизнь эмигрантки не была легкой. И это при том, что ее наследию вроде как ничто не угрожало: ведь она была назначена Сталиным, наравне с Хосе Диасом, в качестве главной служительницы большевистского «храма».
Тем не менее внутри эмигрировавшей в Россию КПИ начались «войны за наследство Ибаррури», и велись они в России в условиях и так весьма стесненной жизни. Ирония истории заключается в том, что эта внутренняя война испанцев-коммунистов в России психологически была для них ничем иным, как продолжением проигранной войны в своей собственной стране. А еще — они не понимали, что война эта не могла быть выиграна.
Когда Сталин разгромил нацистов, его войска захватили в плен и испанских «добровольцев» из Голубой дивизии. В плену обращение с ними было как с вражескими шпионами, а не как с военнопленными бойцами чужой армии. Но Франко не стал отворачиваться от своих проигравших воинов: когда остатки Голубой под командованием капитана Паласиоса, наконец, вернулись в порт Барселоны 2 апреля 1954 года, их встретили с типичной франкистской помпой. А вот про испанских коммунистов, с другой стороны, уже не было слышно даже в России. Для них война оказалась проиграна дважды.
Феминизм по-советски
Борьба за власть над испанской компартией в изгнании (КПИ) велась в СССР на фоне больших материальных трудностей. По словам генерала Тагуэньи, многие хотели покинуть СССР, потому что жизнь в социалистическом раю оказалась тяжелой. Вместе с Тагуэньей трудности этой жизни делили его товарищи, бесспорные герои гражданской войны в Испании — Модесто и Листер, активисты КПИ. А ведь именно эти люди вынесли на своих плечах главную тяжесть борьбы за республику: как бы ни хотел последний премьер Испанской Республики Хуан Негрин «инклюзивности» всех партий в республиканской армии, именно коммунисты стали «позвоночником» сражавшейся с франкистами Народной армии Республики.
Для Пассионарии наступил самый трудный момент: сын погиб на войне, против нее вели борьбу за власть другие коммунисты, и при этом все они во всем зависели от сталинских чиновников. Кроме того, у Коминтерна была негласная традиция при всех разговорах о правах женщин реально предлагать им только второстепенные или чисто декоративные посты. Тем не менее, когда генеральный секретарь КПИ Хосе Диас умер в 1942 году в советской эмиграции, именно Ибаррури возглавила партию.
Как так могло произойти? Пассионарии повезло с противником: в конце концов ее конкурент в компартии Хесус Эрнандес принял решение покинуть Россию и потерял поддержку Советов. Между тем Долорес, оправившись от потери Рубена, постепенно набрала политический вес среди испанских эмигрантов в Москве. Для русских она стала удобным «лицом» испанской эмиграции в СССР. К тому же она оказалась удобным собеседником для властей СССР: она старалась не спорить по пустякам, а предлагать решения.
Пассионария постепенно «приросла» к России. Пусть у нее здесь было меньше искренних последователей, чем в Испании или в эмиграции в какой-то другой стране типа Мексики, зато в Москве у нее было намного больше связей с нужными людьми. К тому же Долрес Ибаррури, наконец, стала непререкаемым лидером партии.
Это было непросто, как напоминает нам недавно опубликованная биография коммуниста Марио Амороса. КПИ возникла в 1921 году как ответвление Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП — существующая и поныне одна из двух главных партий Испании, прим. ред.). Изначально компартия не имела большого количества местных ячеек. На самом деле во времена Испанской Республики верховодили социалисты и анархисты — истинным лидером «рабочего движения» был Ларго Кабальеро, «испанский Ленин», как его называли.
Тем не менее коммунисты действительно возглавили в Испании после войны подпольную оппозицию франкизму. Республиканское «правительства в изгнании» и ИСРП большой роли в этой борьбе не играли. Но влияние коммунистов рухнуло сразу после того, как рассосалась после смерти Франко его диктатура и начался переходный период к демократии. Тем не менее гражданская война сделала коммунистов сильнее, они стремились превалировать среди левых в Испании, извлекая выгоду из военного положения. Умеренные политики типа Негрина слишком поздно стали активно с ними конкурировать.
Длительная эмиграция испанских коммунистов, центром которой сначала был СССР, а потом Мексика, показала, что только КПИ в годы правления Франко сумела сформировать хоть какую-то оппозицию франкизму — пусть неэффективную, но все же угрожавшую власти Франко. Сами же сатрапы франкизма до самого конца своего режима были одержимы именно борьбой с коммунистами. Еще одна ирония истории проявилась в том, что, когда франкизм рухнул, главной проблемой испанской демократии стала не борьба коммунистов с фалангистами (ультраправыми сторонниками Франко — прим. ред.). Главной проблемой Испании в условиях свободы стал рост местечковых национализмов. Попытки отделить от Испанию сначала Страну басков, а потом и Каталонию — вот что стало угрожать мирному совместному житью испанцев. Наследник Пассионарии во главе компартии Испании, Сантьяго Каррильо, не стал проблемой для нового демократического режима в Испании и встроился в нормальную испанскую жизнь. Потому что к моменту его прихода к руководству компартии (Каррильо был генсеком компартии в 1960-1982 гг.) Испании уже не угрожала новая «резня в Паракуэльосе» (казнь попавших в руки республиканцев заложников-франкистов в 1936 году, когда были расстреляны около 12 тысяч военнопленных, католических священников и буржуа, которых у Республики были основания подозревать в неблагонадежности в условиях наступления Франко — прим. ред.).