Белорусский политолог Артем Шрайбман предложил версию того, почему Лукашенко назвал Крым российской территорией

Напоминать Москве о своей лояльности Лукашенко нужно будет постоянно, а с признанием Крыма в меню риторических и символических уступок мало что осталось

В интервью Дмитрию Киселеву Александр Лукашенко сделал несколько заявлений, которые даже по его стандартам тянут на сенсацию. После семи с половиной лет балансирования по крымскому вопросу Лукашенко наконец четко проговорил, что «Крым де-факто — это российский Крым, а после референдума и де-юре Крым стал российским».

Кроме этого, он заявил, что если НАТО переместит ядерные ракеты из Германии в Польшу, как допустил генсек альянса Йенс Столтенберг, то Минск, после 25 лет перерыва попросит вернуть на белорусскую территорию российское ядерное оружие.

Лукашенко также пообещал «экономически, юридически, политически» быть в одной связке с Россией, если на нее нападет Украина, и анонсировал совместные с Москвой учения у ее границы.

Разговоры про ядерное оружие — это, конечно, из области фантастики. НАТО пока не планирует размещать в Польше ядерные ракеты (Столтенберг говорил о гипотетических сценариях), а Украина едва ли готова нападать на Россию. Но эта череда воинственных антизападных заявлений и максимальное сближение с российской позицией по Крыму — в первую очередь сигнал о том, что Минск теперь совершенно по-новому расставляет свои внешнеполитические приоритеты.
Втянуть и ублажить Москву

С 2014 года неоднозначная позиция Лукашенко по вопросу «чей Крым?» позволила Минску не только стать площадкой переговоров по украинскому конфликту, но и заинтересовать Запад своим новым миротворческим обликом, особенно на фоне опасной Москвы.

Но времена той оттепели ушли. Политический кризис после выборов 2020 года, запрет европейским самолетам летать в белорусском небе и пророссийский крен Лукашенко сделали Минск непригодной площадкой для переговоров.

Достижения пятилетки активной белорусской многовекторности (2014-2019) девальвировались. Бонусов, которые давало дистанцирование от России, больше нет и не предвидится, учитывая силу нового раздражителя для Запада — кризиса с правами человека. Зато можно вызвать раздражение в Москве, если в такой ситуации продолжать играть в нейтралитет.

Сегодня именно от доброй воли и широкого кошелька Кремля зависит, насколько спокойными будут оставшиеся Лукашенко годы во власти и будущий транзит. Поэтому приоритетом Минска стало добиться благосклонности Москвы, сдав в процессе минимум суверенитета.

Лукашенко решил добиваться этого двумя способами. Делать сильные символические жесты, вроде признания Крыма, и еще глубже втягивать Россию в геополитическое противостояние с Западом. Средства на белорусский бастион, гордо стоящий на пути врагов к Москве, будут выделять куда охотнее, чем на вечно балансирующего союзника, который просто хочет хорошо жить и не реформировать свою экономику.

Сначала он просит поставить (и получает) комплексы С-400 на границу с Польшей, затем — проводить регулярные облеты вдоль этой границы российскими стратегическими бомбардировщиками в ответ на переброску польских солдат к очагам миграционного кризиса. Потом пугает российским ядерным оружием и совместной войной против Украины, если та начнет первая.

Есть две версии, объясняющие, почему именно сейчас таких заявлений стало много и Лукашенко оказался готов на уступку по Крыму. Во-первых, идут переговоры о новом трехмиллиардном кредите для Минска по линии Евразийского банка развития, который контролирует Москва.

Во-вторых, недавно Путин, выступая в МИД России, неожиданно посоветовал белорусской власти вести диалог с оппозицией, добавив, что в стране остаются проблемы, несмотря на то что ситуация внешне стабилизировалась. Лукашенко отреагировал нервно, предложив Путину сначала провести переговоры с Навальным.

Как и многие аналитики, в белорусской власти, вероятно, посчитали совет от Путина признаком какого-то недовольства. Оно могло возникнуть, например, из-за попыток Минска превратить и так затянутую, но обещанную Москве конституционную реформу в механизм продления власти Лукашенко на новом посту.

Так или иначе, оставлять Россию чем-то недовольной сейчас — не лучшая идея, пока обсуждаются кредиты, а Запад вводит новые пакеты санкций, которые надо обходить совместными усилиями союзников.

Подтверждение имиджа

Если бы Лукашенко признал Крым российским до 2020 года, это вызвало бы удивление западных государств и гнев Украины. Сейчас же в этих странах он приобрел репутацию отчаянного и нелегитимного деспота, который готов на все ради выживания. В логике скатывания вниз по воронке самоизоляции признание Крыма было неизбежным.

А белорусские соседи — Литва, Польша и сама Украина — и так давно перестали воспринимать Минск как самостоятельного игрока. В их оптике заявления Лукашенко — лишь приведение формы белорусского режима в соответствие с его пророссийским марионеточным содержанием.

Из-за низкой планки ожиданий реакция на заявления Лукашенко оказалась довольно вялой. Евросоюз и США пропустили мимо ушей его слова и про Крым, и про ядерное оружие, и другие угрозы. Все были заняты подготовкой и принятием новых санкций за организацию миграционного кризиса.

Глава МИД Украины Дмитрий Кулеба в ответ и вовсе подразнил Лукашенко, заявив, что нет смысла реагировать на его «поток сознания», а надо судить по делам. Видимо, Киев готовится к демаршам после того, как Лукашенко, следуя своим обещаниям, поедет в Крым в нарушение украинских законов.

Последствия будут, но не стоит ждать полного разрыва отношений. Вполне вероятно, что Киев снизит уровень представительства в Минске — отозвав своего посла и отправив домой белорусского. Возможны какие-то новые персональные санкции за поездки на полуостров и торговые войны, но главную статью белорусского экспорта на украинский рынок — нефтепродукты — Киев перекрывать не готов.

Топливной взаимозависимости двух стран много лет. Белорусские НПЗ поставляют около 40% своих нефтепродуктов — бензина, дизеля и битума — именно южной соседке. По итогам 2021 года сумма этого экспорта превысит $2 млрд.

Заместить их для Украины в обозримой перспективе нечем. Своя нефтепереработка только начала восстанавливаться. Наращивать импорт из России взамен белорусского было бы странно, если проблема в Крыме. А нефтепродукты из Польши были бы слишком дорогими.

Не будет, скорее всего, и отдельных западных санкций за крымский эпизод. Минск уже находится в другой санкционной лиге — ограничения вводят за угрозы региональной стабильности, вроде перехвата самолета Ryanair или ситуации с мигрантами. На этом фоне риторика Лукашенко по поводу российских территориальных споров с соседями вторична.

Вероятно, именно из-за осознания, что терять с Западом и Украиной, по большому счету, нечего, Лукашенко и набрался смелости сделать долгожданный для самой проимперской части российской элиты жест.

Ложка не к обеду

Учитывая сегодняшний контекст, заявления Лукашенко вряд ли приведут к чему-то прорывному и в отношениях с Кремлем.

Поддержка российской позиции по Крыму была бы оценена по достоинству, если бы проявилась тогда, когда она чего-то стоила Минску. А дружеский жест от безысходности, когда многовекторность перестала давать плоды, оставляет ощущение не самого искреннего шага.

При этом Москве, разумеется, выгоден и приятен любой кризис в отношениях Минска и Киева. Это снижает как вероятность каких-то согласованных действий двух транзитных стран в будущем, так и свободу маневра Минска, его шансы вернуться к какому-то подобию многовекторности.

С заявлениями Лукашенко о признании Крыма, как и с некоторыми другими обязательствами, которые он на себя берет, есть и другая проблема — устойчивость после смены режима.

Кризис легитимности Лукашенко означает, что у завтрашней или послезавтрашней власти будет соблазн отказаться от каких-то из обещаний и шагов прежнего режима, сославшись на то, что их делал узурпатор от своего имени.

Это уже сегодня звучит в риторике белорусской оппозиции: мы будем выполнять только те из обязательств, взятых Лукашенко после августа 2020 года, которые выгодны белорусскому народу. И если за кредиты Януковичу можно было хотя бы судиться, с таким политическим (а не международно-правовым) актом, как признание Крыма российским, это невозможно.

Время покажет, повлияет ли этот шаг Минска на финансовую уступчивость Москвы. Белорусскому государству предстоит выплатить 3,4 миллиарда долларов по долгам в следующем году и больше 4 миллиарда долларов — в 2023-м. Учитывая эффект западных санкций и состояние валютных резервов, без новых российских займов не обойтись.

В сентябре Путин пообещал дать 630 миллионов долларов до конца 2022 года, что явно недостаточно. Поэтому крымская дипломатия Лукашенко и, что важнее, нежелание Кремля доводить союзника до дефолта и хаоса, скорее всего, позволят Минску рассчитывать на большее.

Проблема в том, что напоминать Москве о своей лояльности Лукашенко нужно будет постоянно, а с признанием Крыма в меню риторических и символических уступок мало что осталось.

Дальше придется либо жертвовать чем-то священным, вроде госсобственности или кусков суверенитета, либо идти на такую эскалацию с соседями, чтобы у Кремля не было возможности оставаться в стороне. Пока кажется, что Лукашенко склоняется ко второму пути, и это сегодня главный источник рисков для региона.