Гигантские помещения завода, поврежденные обстрелами. Ржавые жестяные крыши с дырками от пуль. Высокие железобетонные колонны, из которых, словно надорванные виноградные лозы, свисает арматура.

Все это — словно памятник конфликту. Воплощенная «Герника».

Неподалеку от территории завода солдаты выкопали траншеи. Протоптанные к ним тропинки покрыты скользким, как стекло, льдом. С обеих сторон они отмечены красными и синими ленточками, повязанными на ветках деревьев и кустов. Выходить на пределы тропинок строго запрещено. Территория вокруг заминирована.

«Я читал, что Россия мобилизовала солдат у нашей границы. Но на нас это никак не влияет. Ситуация такая же, как и раньше, стабильная, но напряженная», — говорит Алексей Касьянов. Он лейтенант, командует войсками на украинских позициях у Авдеевки.

В конце ноября Россия сосредоточила около 100 тысяч солдат у границы с Украиной. По словам российского министерства обороны, это было связано с военными учениями. Через месяц, в конце декабря, Путин выдвинул Западу ультиматум: НАТО и США должны гарантировать, что Украина не войдет в НАТО, иначе Россия сделает свои выводы.

Иными словами, Путин пригрозил вторгнуться в Украину. И это окупилось. В понедельник в Женеве начнутся переговоры России и США. США говорят, что будут обсуждаться договоры по ядерному оружию, Россия — что гарантии ее безопасности от НАТО.

Здесь, на фронте, примерно в тридцати метрах от окопов сепаратистов, поддерживаемых Россией, солдаты говорят, что делать какие-то выводы слишком рано.

«Россия же утверждает, что это военные учения. Возможно, в задачу входило, чтобы мы почувствовали себя в опасности. Но нам это все равно. Для ситуации здесь это никакого значения не имеет», — говорит Алексей Касьянов.

Украинский политолог Владимир Фесенко, который возглавляет аналитический центр «Пента» в Киеве, говорит, что Россия в первую очередь занимается шантажом.

«Главный план — не войну развязать, а вынудить Запад пойти на компромиссы. Мы ту же схему наблюдали весной: сначала мобилизация российских войск, потом переговоры между Путиным и Байденом. Надо также учесть, что Украина и НАТО сейчас и не обсуждают членство нашей страны в НАТО, Украине даже не одобрили план по подготовке к членству».

По словам Владимира Фесенко, Россия так себя ведет потому, что хочет организовать в Европе новое Совещание по безопасности и сотрудничеству (Конференция о безопасности и сотрудничестве в Европе в 1975 году, на которой была утверждена сфера интересов СССР в восточной Европе, но которая также подстегнула стремление граждан восточного блока к большей свободе и правам человека).

«Больше всего они хотели бы снова заключить соглашение вроде того, которого достигли на Ялтинской конференции, но на это Запад никогда не пойдет. Поэтому Россия берет, что только может. Как на рынке. Продавец пытается поднять цену, покупатель — снизить».

Фронтовые позиции у Авдеевки расположены настолько близко от окопов сепаратистов, что солдаты с обеих сторон видят и слышат, как проходит будничная жизнь друг друга. Они знают, когда на той стороне встают и разжигают костер. Они слышат, как противник что-нибудь отмечает, распивая алкоголь.

Из-за небольшого расстояния именно эти позиции — самые опасные на всей линии фронта. Особенно тогда, когда к сепаратистам прибывают профессиональные снайперы, что случилось, например, как раз в незадолго до Нового года.

«Снайперам нужно выстрелить всего один раз, тогда сразу становится понятно, о чем речь. Они используют профессиональное снайперское оружие с крупнокалиберными боеприпасами. Дорогие штуки, с продвинутой оптикой и приборами ночного видения. Чтобы такое оружие использовать правильно, нужны соответствующая экипировка и знания», — говорит Алексей Касьянов.

Многое указывает на то, что эти профессиональные снайперы — из российских регулярных войск. Это Касьянов комментировать не хочет.

«Они могут быть из России, но наверняка мы этого не знаем. Наверняка мы знаем лишь то, что они профессионально стреляют».

В новогоднюю ночь снайперы убили украинского солдата. Он вышел из окопа, чтобы поправить одну из тепловых камер, которыми украинские военные пользуются по ночам.

Благодаря американским тепловым камерам, по ночам наблюдать за линией фронта гораздо проще.

«Но и советские перископы, которые мы используем днем, прекрасно работают. У них хорошее увеличение и достаточное качество картинки», — рассказывает профессиональный военный Иван. Он сидит в одном из хорошо укрепленных наблюдательных пунктов и контролирует округу с помощью перископа.

30-летний Иван находится на фронте с 2014 года, когда и началась война. Тогда украинская армия была значительно хуже экипирована.

«У нас ничего не было. Лишь старая ни на что не годная техника. Сейчас у нас есть тепловые камеры и приборы ночного видения. Они очень помогают».

Украина стала лучше обороняться, и это факт. Но факт и то, что, если Россия действительно решит вторгнуться, едва ли у соседки есть хоть какой-то шанс. До войны большинство украинцев считали, что их страна не должна входить в НАТО. Сейчас общественное мнение изменилось: сегодня 54% выступают за НАТО, гласит свежий опрос от декабря 2021 года, проведенный американским Международным республиканским институтом.

«Я совершенно убежден, что мы должны вступить. Нам следует подняться до того же уровня, что страны НАТО. Участвовать в совместных с ними учениях», — говорит Алексей Касьянов.

Население Авдеевки, напротив, сомневается. Здесь доля сторонников НАТО и ЕС всегда была ниже, чем в западной Украине, и восемь лет войны не сделали, например, Галину Берецкую более лояльной к военным альянсам. По ее мнению, членство в НАТО только усугубило бы ситуацию.

«Я не хочу, чтобы на Украине появились какие-то иностранные военные базы. От этого стало бы только хуже. Россия не смолчит, если мы вступим. И мы это знаем», — говорит Галина Берецкая, которая работает продавщицей в маленьком продуктовом магазине в Авдеевке.

Она считает, что украинское правительство само должно покончить с войной.

«Наши собственные власти должны научиться вести переговоры и приходить к соглашению с противниками. Это же не США или ЕС пришли сюда и устроили войну. Эта война началась внутри Украины, и мы сами должны решать проблему», — говорит Галина Берецкая.

Водитель автобуса Евгений Ситенко говорит, что вообще не понимает, как кто-то может выдвигать ультиматум по поводу украинского членства в НАТО.

«НАТО же сама сказала, что мы не сможем вступить в альянс еще 20-25 лет. Они там видят, что мы не готовы еще. Я не понимаю, почему это дело вообще обсуждают».

Российские солдаты у украинской границы его совершенно не тревожат.

«Путин не хочет, чтобы мы входили в ЕС. Поэтому он угрожает. Но мы и к ЕС не готовы, наши экономика ужасна, и у нас большие проблемы с коррупцией. Единственное, что остается, — это ехать в Москву и вести переговоры с Путиным. Ему придется пойти на компромисс, нам придется пойти на компромисс. А от ЕС или НАТО мы никакой помощи не получим, это дело надо решать напрямую с Путиным».

На разделочной доске в его простой кухне стоит миска с грецкими орехами, которые он измельчает. Корм для синиц и лазоревок. Евгений любит наблюдать за птицами.

«Здесь даже не так много стреляли, как во многих других местах, к счастью. Крышу ни разу не повредили, ничего не падало в сад. Но что об этом говорить», — рассказывает Евгений Ситенко.

Совсем другая ситуация у Елены Лебедевой. Добраться до ее дома в деревне Опытное в пригороде Донецка можно только в компании пресс-офицеров украинской армии. Деревня находится настолько близко от контролируемого сепаратистами Донецка, что его почти видно невооруженным взглядом. Часть дороги проходит параллельно городу, и ее раньше обстреливали. Шофер проезжает по открытому участку с бешеной скоростью, чтобы поскорее попасть под защиту немногочисленных деревьев.

Из 800 человек, которые жили в деревне до войны, сегодня осталось лишь 35. Вдоль главной улицы, когда-то обрамленной вишневыми и абрикосовыми деревьями, больше нет ни единого неповрежденного дома. Вся деревня теперь сплошь в руинах, поросших ивняком. За восемь лет заросли ивы захватили эту местность, почти задушив все вишни и абрикосы.

«Мы строили наш дом собственными руками. Мы любим это место. Когда приходилось уезжать на время самых ожесточенных боев в конце 2014 года, вернувшись, мы нашли дом разграбленным. Что касается меня, то это только вызвало во мне чувство протеста. Почему это я должна соглашаться бросить свой дом?» — говорит Елена Лебедева.

Она сидит на кухне в верхней одежде. Центральное отопление перестало работать еще несколько лет назад.

Вместе со своим мужем и взрослым сыном она оставалась жить у себя дома все восемь лет войны. Сейчас она говорит, что остается лишь одно.

«Я знаю, что власти в Донецке не избирались законным способом. Но сейчас наш президент просто вынужден с ними поговорить. Мы должны говорить с ними напрямую, так быстрее, чем при посредничестве других стран».

Суть, по словам Елены, в том, что Россия не хотела, чтобы лидеры в Донецке вели переговоры с Украиной.

«Я, конечно, против того, чтобы Путин определял судьбу Украины. Совершенно непонятно, почему это должно быть так. Единственное, что нам нужно — это вернуть нашу старую жизнь. Путин и наш президент должны встретиться для переговоров, и придется и власти Донецка взять на эти переговоры. Они могли бы для начала открыть границы и позволить нам встретиться с родственниками и друзьями».

В то, что Россия может напасть, она не верит.

«Знаете, я про такую угрозу даже не слышала. До нас сюда в деревню никакие новости не доходят, у нас ни телевизора, ни интернета, мобильные телефоны тоже не работают. Но я очень сомневаюсь, что Путин нападет на Украину. У России сейчас других проблем хватает. Это больше похоже на пропаганду, которую распространяют, чтобы заставить людей нервничать».