Опаснее вторжения: что ждет Украину в противостоянии с Россией (Европейська правда, Украина)

После переговоров между США и Россией внешне может показаться, что наступила пауза. Поговорили и отправились думать дальше, оставив много вопросов: кто выиграл и, кто проиграл? Или еще вопрос: для чего вообще были эти переговоры? Для чего России "играть", требуя так называемых "гарантий", которых она никогда не получит, да и фактически в них и не нуждается? А главное: какова наша роль в дискуссии, определяющей наше будущее?

Точно одно – эти переговоры – не о гарантиях. НАТО не может дать гарантии России, ибо это разрушит имидж Альянса и покажет его слабым и неадекватным по отношению к нынешним вызовам. Если НАТО не может говорить с Россией с позиции силы, то как тогда возможно разговаривать на равных с Китаем? Более того, никто в гарантии больше не верит. Россия манипулирует терминологией, в то же время как сама уже нарушила все возможные гарантии, в том числе и международно-правовые, содержащиеся в двусторонних соглашениях. Получить оправдание своих нынешних и дальнейших действий для России очень важно – это будет фактически индульгенцией для "защиты России и ее безопасности".

Но и для части Запада, как мы видим, вопрос "не провоцировать" и даже "успокоить" становится одним из приоритетных. Ведь речь идет о значительно большем: о новом балансе между США и РФ. Главное: нам бы хотелось считать, что эти переговоры – об Украине и угрозе военного вторжения. Ситуация вокруг наших границ действительно стала толчком к осознанию совершенно новой реальности. И переговоры в таком темпе – это понимание неотвратимости ее восприятия.

Чем дальше продолжаются переговоры, тем больше появляется необходимость сделать их результативными, ведь говорить и не получить результата на пользу никому не идет. Для нас вопрос не только в том, будут ли достигнуты компромиссы по Украине и какие именно – он в новой системе координат и приоритетов. Речь также идет о безопасности Запада и его имидже мирового игрока, хотя противодействие российским военным операциям против Украины, безусловно, является приоритетом для него.

Появится ли у всего Запада политическая воля не прибегать к компромиссам относительно нашего будущего ради достижения этой цели? Увидим в ближайшее время. Предсказуемо, что ответы России относительно Запада и относительно Украины будут принципиально разными. Ответ по отношению к Западу будет стратегическим: попытка уменьшить его внутреннее единство, в том числе через предоставление преференций отдельным странам и размещение новых видов вооружений в чувствительных локациях.

Ведь для России речь идет об изменении существующего статус-кво: как в отношениях с Западом, так и в отношении Украины. Для Украины ответ будет тактическим, Кремль последовательно будет искать шанс для внутренней дестабилизации как повод для вмешательства. Москва последовательна в своих амбициях: ведь речь идет не об отсрочке или задержке нашего продвижения на Запад, а о гарантированном возвращении Украины в зону своего влияния.

Переговоры с США "на равных" дают России возможность показать, что Евросоюз там "третий лишний", поскольку он не обладает способностью говорить по всем вопросам стратегической стабильности. Для ЕС это тоже своеобразный момент истины: это плата за отсутствие желания и политической воли построить для себя серьезный потенциал безопасности. Для многих парадоксально, но ответ, что должны сделать мы, находится здесь, на Украине.

Мы можем выходить с любыми инициативами, но они не будут восприниматься всерьез, пока мы не продемонстрируем желание и способность стать историей успеха. Переговоры о новом статусе-кво – это и переговоры о возможной новой формулировке, кто принадлежит и может принадлежать к определению "Запад". Россия взяла на вооружение нашу аргументацию и пытается объяснить части Запада, что существование "серых зон" – это плохо, а значит, Украина должна перейти в зону ее приоритетного влияния.

Надежд на Украину как "историю успеха" на Западе все меньше, и все меньше понимания, почему в момент максимальной опасности нет попыток увеличить военный бюджет. У многих на Западе создается впечатление, что на Украине все происходит "как всегда", а Запад беспокоится о ситуации вокруг Украины больше, чем она сама. Это не уменьшает желания нас защищать, но вряд ли добавит желания за нас бороться.

Попробуйте поставить себя на место рядового европейца и спросить: а почему я должен чем-то пожертвовать ради Украины? У нас должен быть убедительный ответ для каждого европейца. Что мы должны сделать с самого начала – это сказать, что любые решения относительно нас, принятые без нашего участия, не имеют шансов быть реализованными и лишены всяких перспектив для поддержки украинским обществом. Ни в парламенте, ни на референдуме, ни в любой другой форме. Подобное заявление со стороны ВРУ, максимально недвусмысленное и без дипломатических реверансов и, конечно, при поддержке всех политических сил, также было бы не лишним.

Я не сторонник исторических параллелей, но перед Первой и Второй мировыми войнами тоже были активные попытки обсуждать судьбу других за их счет, к чему они привели – всем известно. Не исключено, что нам нужны альтернативные, в том числе непростые договоренности – но они должны готовиться только с нашим полноценным участием и при условии честного разговора с обществом.

Наши партнеры не до конца понимают эмоции украинцев, их нежелание идти на компромиссы с российским режимом и возможную волну противостояний даже в случае их обсуждения. Зато в Кремле это очень хорошо понимают. Следующие два года для Украины будут предельно сложными. Поэтому пройти их по принципу "все, как и раньше: говорить то же самое и делать, что делается" – не удастся ни внутри страны, ни извне.

Кремль использует момент для дестабилизации и разрушения Украины – ослабить Украину как минимум и как максимум развалить нас является главной мечтой Кремля, и именно в этом – основная опасность. Это опасность является даже большей, чем сиюминутное массированное вторжение России. Основной задачей этих двух лет является сохранение Украины, ее субъектности и ориентация на демократические ценности. Ошибки, сделанные в последующие два года, могут стоить дороже, чем даже в начале независимости.