А мы уверены, что Америка не воюет на Украине?

Бонни Кристиан (Bonnie Kristian)

За более чем три месяца с начала российской военной операции на Украине администрация Байдена много чего наговорила об этом конфликте. От некоторых из заявлений президента пришлось почти сразу отказаться: например, слова Байдена о том, что Владимир Путин "не может оставаться у власти", оказались не призывом к смене режима. По другим пунктам риторика со временем обострилась: в марте целью Америки была помощь Украине, а к концу апреля это было уже "ослабление" России.

Но в одном руководство США остается весьма последовательным: ради Украины Вашингтон не будет ввязываться в войну с Россией.

"Мы не ищем войны между НАТО и Россией, — написал президент Байден в The New York Times в конце мая. — Как бы я ни был не согласен с господином Путиным и насколько бы возмутительными ни считал его действия, Соединенные Штаты не будут пытаться добиться его свержения. До тех пор, пока США или наши союзники не подвергнутся нападению, мы не будем напрямую участвовать в этом конфликте, ни отправляя американские войска, ни нападая на российские силы".

Бо́льшая часть хвалящих и критикующих политику Байдена по Украине согласились с его версией событий. Но уверены ли мы, что американцы способны понять, когда их государство вступает в войну?

Президенты всегда настаивали на том, что у них нет намерения вступать в конфликт, пока они этого не делали. "Он уберег нас от войны", гласил лозунг переизбрания президента Вудро Вильсона в 1916 году — но только для того, чтобы втянуть нас в Первую мировую всего через месяц после начала своего второго срока — когда назвал американское вмешательство неизбежным.

Во время президентских выборов 1964 года президент Линдон Б. Джонсон пообещал, что "не собирается отправлять американских парней за девять или десять тысяч миль от дома, чтобы они делали то, с чем азиатские парни должны разобраться сами". Но в феврале 1965 года, через месяц после инаугурации, Джонсон санкционировал кампанию бомбардировок, известную как операция "Раскаты грома". Через месяц после этого "американские парни" оказались во Вьетнаме.

Эта история поучительна с точки зрения срока годности любого президентского обещания — возможно, особенно во время выборов — уберечь нас от войны. Даже если оно правдиво в момент, когда произносится, оно ничего не гарантирует на будущее.

В случаях с Первой мировой войной и Вьетнамом, по крайней мере, произошел очевидный сдвиг — от "не воюем" к "воюем". Американцы могли указать на момент, когда этот сдвиг произошел. Была четкая линия, которая отграничивала прямое обещание не вступать в войну, и общественность могла наглядно проследить, когда оно нарушалось.

Однако в последние десятилетия, особенно после терактов 11 сентября, мы перешли к модели постоянного участия в боевых действиях — с неясными рамками по времени, географии и целям. Грань между тем, что является войной, а что нет, опасно размыта. Определить момент перехода от одного к другому теперь не так просто.

Отчасти это связано с технологическими достижениями — военными беспилотниками и кибератаками, которые позволяют совершать то, что в иных случаях можно было бы рассматривать как военные действия — убивать противников, разрушать здания, наносить ущерб ядерным объектам в других странах. При этом покидать территорию США американским войскам не обязательно. Кроме того, причина в военной функции исполнительной власти: Конгресс официально не объявлял войну с 1942 года, но президенты полагались на широкие полномочия, предоставленные Джорджу Бушу-младшему в 2002 году на право применения военной силы.

Воюем ли мы в Пакистане или Сомали, где с 2004 и 2011 года с беспилотников наносили удары по боевикам "Аль-Каиды"*, "Исламского государства"**, "Талибана"*** и "Аш-Шабаб"? Воевали ли мы с Нигером, где были развернуты американские войска, а четверо солдат были убиты в засаде в октябре 2017 года?

Соединенные Штаты официально не вмешивались в гражданскую войну в Йемене, но возглавляемая Саудовской Аравией коалиция убивала мирных жителей боеголовками американского производства и выбирала цели по наводке спецслужб США.

Наше участие в семилетнем конфликте в Йемене было довольно активным, и многие эксперты сделали вывод: без него коалиции с Саудовской Аравией во главе пришлось бы запросить мира. Оно было достаточно активным для того, чтобы американские законодатели, включая двухпартийное большинство сенаторов в 2019 году и конгрессменов Прамилу Джаяпал (Pramila Jayapal), демократа из Вашингтона, и Питера Дефацио (Peter DeFazio), демократа из Орегона, уже в этом году, охарактеризовали его как нарушение статьи I Конституции (предоставляет Конгрессу право объявлять войну), а также резолюции 1973 года о военных полномочиях, которая резко ограничивает по характеру и срокам военные действия, инициированные президентом.

В Йемене мы перешли черту, заключили законодатели, даже если не совсем ясно, где она проходит.

То, что мы сделали в Йемене, очень похоже на то, что мы делаем на Украине. В прошлом месяце из утечек со стороны официальных лиц США стало известно, что Соединенные Штаты помогли Киеву убить российских генералов и нанести удар по российскому военному кораблю. Кроме того, Джо Байден подписал пакет помощи на 40 миллиардов долларов, большая часть которого направлена на вооружение и обмен разведданными. Законопроект, за который проголосовали Джаяпал и ДеФацио, дополняет предыдущую военную поддержку еще на миллиарды. Администрация президента объявила в этом месяце, что отправит Киеву ракетные системы, которыми теоретически можно нанести удар по территории России, и, как сообщается, планирует продать украинскому правительству четыре беспилотника, способных нести ракеты "Хеллфайр" (Hellfire).

Так ведет ли США войну на Украине? Если бы мы поменялись местами — российские аппаратчики признались бы, что помогли убить американских генералов или потопить судно американских ВМС, — я сомневаюсь, что осталась бы какая-то неясность. И то, что Соединенные Штаты делают на Украине, называется войной. Если мы до сих пор избегали этого слова и будем продолжать так делать, то только потому, что сами стали сомневаться в его значении.