Ксенофобия, или Когда у себя дома

"Понаехали", "приезжие", "зайды", "схидняки", "западенцы", "рагули", "люмпены" – это мелочь из словарного запаса украинского ксенофоба. Это форма вульгарной идентификации чужих и одновременно попытка сохранить и обеспечить себе исключительный статус в обществе.

Для надежности этот статус стоит закрепить этническими "аргументами", то есть бессмыслицами про "Кровь и почву" (нем. Blut und Boden, сокращенно Blubo – составляющая идеологии Третьего Рейха, рассматривающая взаимосвязь национального происхождения "крови" и родной земли. – Прим. перев.), также автохтонность и титульность чуть ли не от Адама и Евы.

Потом надо выстроить эксклюзивную историческую традицию, где была бы вечная справедливая борьба "наших" против "чужих". И на основании этого забить за собой статус локального демиурга – творца всех смыслов, который является эталоном и мерилом подлинности и примером подражания для всех остальных. Образование, специальность, навыки, поступки здесь не важны. Важен первобытный страх перед чужаками. Боязнь конкуренции и страхи перед неотвратимостью перемен.

Так исторически сложилось, что в представлениях украинского сообщества существует, по меньшей мере, две Украины. Настоящая и не очень. И тут возникает вопрос, кто определял и выбирал эти стандарты? Какие критерии при этом применялись: общая культура, язык, вера или, может, история? А может быть, совместный опыт? К сожалению, ответы на эти риторические вопросы не могут быть однозначными. А если добавить, что долгое время лелеялись региональные разногласия и попытки развести по разным полюсам, то можно понять, почему так легко политикам удавалось инструментализировать историю, язык, культуру и веру для своих утилитарных проблем. Каждый из них хотел слепить свою "Украину" и обязать всех остальных ее любить и уважать.

Причем желающих поживиться благодаря навязыванию политически ангажированного исторического, культурного или языкового канона хватало с обеих сторон. Так было и в советские времена, и до недавнего времени. Советская идеологическая машина и пропаганда пытались сформировать стандартный образ правильного советского украинца. Для чего даже согласились на гибридизацию украинской культуры: здесь казаки в красных шароварах танцуют "Гопак", здесь девушки в веночках кружат [украинский танец] "Веснянку", а здесь гуцульские парни, играющие на трембитах, и мускулистые сталевары с востока застыли в скульптурной группе. Но если присмотреться повнимательнее, то подобная "гибридизация" сформировала советский культурный кокон, но не затронула региональную память.

Культурная коммуникация между востоком и западом была на самом деле минимальной. Их представления друг о друге были зафиксированы преимущественно на уровне негативных стереотипов. Причем эти стереотипы ловко взращивались и распространялись. В сознании одних, настоящий украинец – это тот, что родился в СССР, тяжело работал, строил "светлое будущее", воевал против фашизма, сооружал ценой невероятных усилий индустриальные гиганты и жертвовал для них своей жизнью и здоровьем. Довольно часто такая идентичность формировалась как антипод к "неправильным" украинцам. Тех, которые постоянно взаимодействовали с Западом, не любили советскую систему и почти всегда кооперировались с врагами России и Советского Союза.

На западе Украины, несмотря на частую коммуникацию с другими регионами из-за сезонных рабочих или распределения после вузов, также накапливался негативный опыт. Из-за неприятия различий в бытовой культуре, различные приоритеты и поведенческие практики. Негативному взаимному восприятию с обеих сторон способствовали массовые репрессии советской власти против национального подполья и дискриминационная кадровая политика. Долгое время даже браки между "схидняками" и "западенцами" во Львове были редким явлением, поскольку можно было нарваться на подозрения со стороны спецслужб из-за того, что человек находился на оккупированной территории, происходил из семьи репрессированных или имел близких родственников за границей. Со временем эти различия стирались, но оставались на уровне пересудов и шуток. Например, о том, что парень из Подволочиска никогда не возьмет себе в жены девушку из Волочиска. Хотя эти два города всего-навсего разделяет лишь река Збруч. Но история у них очень разная.

Ко всему, рукописная украинская история, мягко говоря, не всегда совпадала с устной и семейной. Принадлежность к разным государствам и империям существенно сказалось на различиях истоков памяти, так важных кирпичиков в фундаменте исторической идентичности. Сложилось так, что истоки памяти в разных исторических регионах оказались не только иными, но и антагонистическими. Ко всему прочему надо добавить трагическую историю жестоко репрессированной и запрещенной в советское время Украинской греко-католической церкви. Трудности в период ее легализации и своего рода "религиозную войну" между православными и греко-католиками в переходное время. То же самое касается языковой политики, использованием диалектов и различием обычных практик.

На основании этого, формируя новое общее культурное пространство, надо было интенсивно работать, начиная с 1991 года, когда на всеукраинском референдуме граждане УССР массово поддержали государственную независимость Украины. К сожалению, тогда украинцы востока проигнорировали национальные вопросы, а украинцы запада – социально-экономические. И вновь у них не оказалось общего языка. Старая советская партноменклатура и чиновничество, а также перекрашенные активисты позаботились о том, чтобы этого языка так никогда и не появилось. Ошибочной оказалась и "миссионерская" роль "западенцев", которые решили украинизировать на свой манер неправильных "схидняков", посылая в Крым "поезда дружбы". Все это значительно облегчило работу региональным князькам и феодалам, а также российской антиукраинской пропаганде. И надолго отобрало у Украины возможность развиваться.

Отсутствие межрегионального диалога в виде широкой социальной коммуникации, непроговореность истории и взращивание взаимных негативных стереотипов – сделали украинцев легкой добычей не только для нечестных политиков, но и России. Российская пропаганда и искусственное противопоставление востока и запада практически во время каждых выборов ставили Украину в патовую ситуацию. Когда их результаты буквально раздирали страну пополам. А потом был Майдан и "Антимайдан".

В результате под воздействием всех этих факторов и под прессом мощной пропаганды сформировалась ситуация, когда не только определенные группы, но и целые регионы перестали рассматриваться как часть украинского общества. При таких обстоятельствах возник огромный соблазн к упрощениям и обобщениям. Это тогда, когда Донбасс – означает сепаратизм и измену. Когда русский язык – язык врага. Когда чуть ли не все выходцы из Донбасса воспринимаются в лучшем случае подозрительно, а в худшем – как враги.

Вот здесь и заключается наш украинский феномен. Оказывается, формула Карла Дойча о том, что ничто так не объединяет нацию, как наличие общего врага, может проявляться только частично. Действительно, действия России, как общего врага-чужака, объединила и консолидировала украинцев на решительное сопротивление. Молниеносный переход страны на военные рельсы, организация обороны, массовая запись добровольцев в армию, как и беспрецедентная эвакуация населения из зоны военный действий, показали зрелость украинской нации. Но, в то же время продемонстрировали, что наличие общего врага не отменяет присутствия внутренних "врагов". На поверхность вылезла нездоровая конкуренция с руководством государства. Безосновательная критика и раздувание надуманных "измен". Снова посыпались спекуляции относительно подлинности и неподлинности украинцев. Ксенофобские отношения к вынужденным переселенцам, корни которого – из далекого и близкого прошлого.

И опять же это стало возможным из-за того, что, начиная с 2014 года, когда из Донбасса по всей территории Украины стали массово расселяться беженцы из зоны боевых действий, почти никто не беспокоился о том, как на самом деле они адаптировались в новых обстоятельствах. Не давали "по рукам" политиканам, которые, например, в борьбе за пост мэра Львова обвиняли действующего главу города в сговоре с донецкими сепаратистами. Мол, Андрей Садовой настроил столько нового жилья, чтобы разбавить "донецкими" количество настоящих украинских патриотов. Чтобы таким образом уничтожить опору украинства. Поэтому утверждалось априорное отношение к украинским переселенцам из Донбасса как к врагам Украины и всего украинского. К сожалению, такие подходы приобрели массовый характер, несмотря на то, что жители Донбасса, которые действительно ненавидели Украину, остались на своей территории, а не переезжали в "националистический" Львов. Во Львов ехали те, кому казалось, что здесь им будет комфортно и спокойно. А встретились с подозрениями и недоверием.

Довольно частыми были тогда и существуют теперь безосновательные требования к переселенцам. К которым, к сожалению, относится категорическое требование разговаривать только на украинском языке. Распространенной стала практика не отвечать на вопросы, заданные на русском языке. Причем под такое поведение подводятся целые теории. Мол, разговаривая по-русски, "схидняки" привлекают к себе "русский мир", и теперь хотят еще и нас загубить. В том, что часть населения востока и юга действительно голосовали за пророссийских политиков, виноваты не они сами, а то, что почти тридцать лет старые советские феодалы и новые украинские "патриоты" беспощадно грабили Украину. Виноваты те, кто постоянно с телеканалов и трибуны Верховной рады имитировал политическую борьбу, отвлекая украинцев от насущных проблем. Сталкивая их лбами на почве истории, языка, религии и культуры.

Даже сейчас приходится удивляться тому, что не находится отважных интеллектуалов, которые смогли бы объяснить, что Путину не нужно было приглашение на действия против Украины. Что Путин ошибся, рассчитывая на массовую поддержку России населением восточных областей Украины. Они были русскоязычными и грудью стали на защиту своего дома. Своего Отечества. Поэтому особенно отвратительно выглядит языковая дискриминация семей тех героев, которые продолжают защищать Украину, разговаривая на русском языке или на суржике.

Поэтому дико выглядят массовые факты и многочисленные публикации в социальных сетях о поведении таких местных "патриотов" и "патриоток" о том, почему переселенцы с востока приперлись в "их" тихий рай, что они должны их слушаться и подстраиваться под местные правила. Ошибочно воображая, что украинский язык, любовь и уважение к условному Бандере служат им охранной грамотой от России.

Важно также понимать, что обязанность защищать Украину – это не только задача тех украинцев, которые жили в районе нынешних боевых действий. Поэтому частые упреки со стороны местных "патриотов", что мужчины с востока бежали на запад, а западные должны вместо них воевать, является опасной и коварной манипуляцией. Не все мужчины с запада воюют. Многие из них так же скрываются от повесток. А желание немедленно "забрать" в армию чужих, спрятав своих, также из своего рода ксенофобского арсенала. Во всех перечисленных случаях четко просматривается действие стереотипных представлений, природой которых является мнимая угроза со стороны другого. Боязнь потерять свой привычный мир. Страх перед новыми вызовами и конкуренцией. Испуг от того, что в этой конкуренции можно проиграть более квалифицированным и успешным. А еще своего рода классовая ненависть к более богатым и благополучным.

Поэтому во время конфликта надо сохранять человечность и помнить, что все мы граждане Украины. Все имеем равные гражданские права. А местные "патриоты", которые, учитывая обстоятельства, оказались в более благоприятных условиях, не имеют никакого права выставлять другим претензии, а тем более пытаться их дискриминировать. Позиционирование, будто переселенцы с востока приехали в другую страну и должны подчиняться ее законам и правилам, недопустимо внутри украинского государства. Поскольку это ведет к распылению сил и ослаблению потенциала общества.

И напоследок. Новые тенденции в украинском обществе, вызванные конфликтом, четко указывают на то, что даже люди, которые раньше тяготели к России и разговаривали на русском языке, уже сейчас самостоятельно становятся украиноязычными патриотами своей украинской Родины. И здесь не надо особых "наставников", которые бы их к этому принуждали.