Мир меняется. Так почему же не меняется внешняя политика США?

Слова и лозунги зачастую имеют свое материальное значение. "Разворот в сторону Азии" президента Обамы. "Окажите мне небольшую услугу" президента Трампа. "Изгой и военный преступник" президента Байдена. Все эти слоганы и ярлыки создали серьезные проблемы. Два действующих сейчас лозунга, если их не убрать из нашего внешнеполитического лексикона, окажутся контрпродуктивными или еще хуже того.

После 2014 года, когда Россия в первый раз зашла на Украину, многие считают, что отношения между Востоком и Западом вступили в новую холодную войну или "холодную войну 2.0". Аргументы на первый взгляд могут показаться очевидными, поскольку Россия из потенциального партнера превратилась в противника. Но сегодня они таковыми не являются. Основная причина здесь заключается в том, что ни один из постулатов, лежавших в основе парадигмы прошлой холодной войны, сегодня уже не действуют.

Ведь концепция первой холодной войны основывалась на сдерживании СССР. Предполагалось, что военные союзы, главным образом НАТО, и ядерное оружие будут сдерживать будущую советскую экспансию. Обоюдоострая фраза MAD — "гарантированное взаимное уничтожение" (mutual assured destruction) обозначала понимание того, что термоядерная война выпотрошит человеческие общества по обе стороны железного занавеса, сделав эту войну заведомо проигрышной для всех. И Запад предполагал или надеялся, что ядерное сдерживание может быть использовано для предупреждения более низких уровней конфликта с СССР.

Кроме того, обе стороны поддерживали постоянный диалог и общение, в результате которых были заключены важные соглашения и договоры о контроле над вооружениями. Это гарантировало сохранение того, что Никита Хрущев назвал "мирным сосуществованием". Такие кризисы, как Кубинский ракетный кризис 1962 года, разрешались без войны. А выносливость Запада в сочетании с иррациональностью советской политической и экономической систем привели к краху Советского Союза, положившему конец холодной войне.

Сегодня этих основополагающих постулатов уже не существует. Ведь тогда Советский Союз был единственной военной сверхдержавой по ту сторону баррикад. Китай был нарождающейся развивающейся страной, которую использовали только в качестве рычага для установления разрядки между Вашингтоном и Москвой. Сегодня Россия — военная и энергетическая сверхдержава. А Китай является одновременно и стремительно растущей военной, и уже реализовавшейся экономической сверхдержавой. И эти сверхдержавы враждебны по отношению к Америке и НАТО.

Сегодня ни Китай, ни Россию уже не сдержать. Китайская инициатива "Один пояс, один путь", милитаризация Пекином малых островов в сопредельных морях и наращивание китайской военной мощи продолжаются. Ситуация в Южной Осетии в 2008 году и с Крымом в 2014 году не вызывала сопротивления до 24 февраля, когда Москва начала спецоперацию на Украине.

К сожалению, использование термина "холодная война 2.0" усиливает логику, согласно которой сегодняшние конфронтации с Россией и Китаем должны осуществляться в основном военными средствами. Но это может быть так, а может и не быть. Такое понимание логики нынешней политики недостаточно, и оно игнорирует ошеломляющее отсутствие двусторонних связей в отношениях с противником. Ведь в отличие даже от времен первой холодной войны, сегодня США и НАТО не ведут ни с Россией, ни с Китаем регулярных диалогов, направленных хотя бы на какое-то смягчение конфронтации.

Начиная с администрации Обамы, США приняли в качестве основы своей военно-политической стратегии постулат о "конкуренции великих держав" с Китаем и Россией. Но "конкуренция великих держав", как и "холодная война 2.0", — это весьма аморфная концепция. Конкуренция требует правил, если она должна происходить на равных условиях. Но таких правил сейчас нет.

За что США, Китай и Россия конкурируют, а не соревнуются? Почему отсутствуют адекватные определения конкуренции? Какие существуют сейчас предосторожности, способные предотвратить повторения такого соперничества в военной сфере, которое в свое время вылилось в Первую мировую войну? Ничего этого сегодня не существует.

Кроме того, сами масштабы соперничества великих держав катастрофически искажаются тем преувеличенным значением, которое президент Байден придает конфликту между "демократией и автократией". Этот его постулат относится к числу бесполезных и фальшивых дихотомий (Дихотомия — раздвоенность, когда одно целое понятие полностью делится на два взаимоисключающих. — Прим. ИноСМИ.), как показала поездка Байдена в Саудовскую Аравию. Демократия должна четко и убедительно демонстрировать, что она работает. Тем временем "демократические" правительства США, Великобритании, Франции и Италии демонстрируют все признаки неудач, в то время как правительства России и Китая кажутся более стабильными.

"Холодная война 2.0" и "конкуренция великих держав" должны быть заменены более точной концепцией "осмотрительного (осторожного) сосуществования". Обеспечение возможности сохранения той или иной формы сосуществования в наши исключительно опасные времена должно отвечать интересам всех, учитывая наличие в мире многих очагов конфликта, которые могут разгореться и перерасти в кризисы. А ведь перед миром стоят еще большие, возможно, даже экзистенциальные угрозы.

По некоторым представлениям, тектонические изменения в современной международной политике могли бы сейчас характеризоваться как переход от старого к новому типу кризисных ситуаций MAD, но теперь их можно было бы определить как "массированные разрушительные атаки" (massive attacks of disruption). Такие атаки могут осуществляться людьми (от военной спецоперации на Украине до бунта 6 января 2021 года на Капитолийском холме), и вызываться природными причинами типа стихийных бедствий и пандемий. Эти и другие факторы-разрушители могут нести с собой экзистенциальные угрозы человечеству. И мир сегодня в опасной степени не готов к новому виду угрозы уровня MAD.

"Осмотрительное сосуществование" должно заменить в нашем мышлении концепции "холодной войны 2.0" и "конкуренцию великих держав". И в этой новой парадигме сдерживание и предотвращение катаклизмов нового типа MAD должно стать основополагающим. Чем скорее эти нынешние потребности человечества будут поняты, тем скорее мы окажемся в большей безопасности, в большей уверенности в своем будущем и в условиях более устойчивого процветания.