Европейское санкции против России и обратный эффект

Выбирая между гарантиями энергетической безопасности ЕС и противостоянием Владимиру Путину, а вместе с ним и всей России, ключевые европейские страны пренебрегли первым вариантом и вместе с Соединенными Штатами приняли решение установить предельную цену на российские энергоносители. Данный шаг нацелен на сокращение огромных доходов, которые могут быть использованы Москвой для финансирования продолжающейся спецоперации.

Если мы попытаемся тщательно проанализировать европейское решение, то увидим следующую логику. Дело в том, что Запад не верит в наличие обратного эффекта любых мер, направленных на наказание той или иной страны, как бы ни были сильны ее позиции в международной политической системе и мировой экономике.

Кроме того, Запад убежден, что его стандарты императивны, и что их должен придерживаться весь мир. Любой выбор, сделанный другими государствами в противоречии с этими стандартами или, по крайней мере, несовместимый с ними, сулит им санкции и международную изоляцию.

Распад Советского Союза был представлен как окончательная и неопровержимая победа западной модели и цивилизации. США и ЕС стали единолично решать судьбы других государств путем раздачи наград за хорошее поведение с одной стороны и изоляции, свержения режимов — с другой.

Если до недавнего времени предполагалось, что европейские страны обладают возможностями, позволяющими им маневрировать и оказывать давление для достижения долгосрочных стратегических целей, то ряд современных международных проблем доказал обратное. Процесс интеграции в рамках ЕС не означал ослабление стратегического союза с Соединенными Штатами.

Несмотря на моральный и экономический вес Европы, именно консенсус по обе стороны Атлантики всегда обеспечивал действенность европейских решений и помогал объединению добиваться поставленных задач. Что касается случаев, свидетельствующих о разногласиях между членами альянса, то позиция Европы казалась слабой в одиночестве, какими бы ограниченными ни были возможности ее противника.

С другой стороны, международный баланс сил изменился, так как некоторые державы, стремящиеся восстановить позиции на глобальном (Россия) или региональном (Китай, Турция, Иран, Саудовская Аравия) уровнях, перестали верить в западное господство как историческую неизбежность. Напротив, по их мнению, это всего лишь одна из фаз, обусловленная факторами. И многие из них начали терять свою значимость.

Таким образом, их поведение в рамках международных отношений стало олицетворять бунт против воображаемого баланса сил, который Запад стремится сохранить, продолжая претендовать на роль морального компаса.

В этом контексте украинский кризис предстает как точное выражение проблемы западного превосходства в целом и европейского — в частности. Организация Североатлантического договора, представляющая западный военный альянс, взяла на себя право регулировать ситуацию в области безопасности в Восточной Европе.

После роспуска Организации Варшавского договора и падения Берлинской стены были заключены стратегические договоренности в отношении этого региона, предусматривающие необходимость учитывать интересы безопасности российского государства, что предполагало западную открытость и обязательство не расширять НАТО на восток. Тем не менее Евросоюз параллельно с США начали проводить политику, противоречащую вышеупомянутым соглашениям. Это была стратегия по присоединению стран Восточной Европы к Европейскому союзу и НАТО, что увеличило пропасть между ними и Россией.

Запад в лице США и ЕС привык следовать лишь своим интересам благодаря наличию в своих руках огромных ресурсов и рычагов давления на страны, отказывающиеся подчиняться. Однако сегодня эффективность их методов ставится под сомнение, так как они столкнулись с державой такого масштаба, как Россия.

Развитая система отношений Москвы с большим количеством экономических гигантов, жаждущих российских нефти и газа (Индия и Китай), созданные ею международные блоки вроде БРИКС, ШОС и других, а также стратегические союзы с Ираном, Сирией и рядом восточноевропейских государств ставят под сомнение превосходство западной модели.

Если к предыдущим факторам добавить потребность ЕС в российских газе и нефти (около 50% европейского импорта) и отсутствие альтернативных источников энергии в краткосрочной перспективе, то европейцы нуждаются в иной трактовке проблемы поведения россиян в Восточной Европе. Поскольку европейская позиция в данном регионе основывалась на американской стратегии, направленной на блокаду Москвы, чтобы воспрепятствовать ее стремлению положить конец однополярности. Страны ЕС попали в ловушку и теперь вынуждены бороться с последствиями сокращения поставок нефти и газа, вызванные непродуманной санкционной политикой в ​​отношении российского государства.

Отмена запуска "Северного потока — 2", который дал бы 55 миллиардов кубометров газа, и попытка установить потолок цен на топливо заставили Россию дать ответ. Страна прекратила поставки газа по "Северному потоку — 1", и теперь европейцы столкнулись с дефицитом энергоресурсов накануне зимы. Политика экономии и повышение цен в геометрической прогрессии в результате приведут лишь к экономической стагнации.

Альтернативные европейские планы требуют больших усилий, так как для замены российских газа и нефти потребуются годы работы и большие суммы денег. ЕС вынужден инвестировать сотни миллиардов долларов в страны, имеющие достаточные запасы, но нет никаких гарантий результата, если учесть концентрацию наиболее перспективных запасов в жарких районах — Восточном Средиземноморье, отдаленных районах Африки, Соединенных Штатов и странах Персидского залива, где стоимость транспортировки очень высока.

Возникает вопрос — кому вредят европейские санкции в отношении России? Стране, принявшей решение вести борьбу как единственный способ обеспечения своей безопасности с учетом всех возможных шагов Запада, или группе государств, которые следуют политике, не отвечающей их интересам? Судя по всему, изоляция Москвы будет иметь обратный эффект для Европы, многократно превосходящий возможные выгоды.