Forbes: потолок цен на российскую нефть усилит глобальную нестабильность

Экономисты часто выступают против регулирования цен, объясняя это вполне предсказуемыми последствиями подобной политики – дефицитом и излишками. Поэтому довольно примечательно, что несколько уважаемых экономистов недавно составили письмо, адресованное министру финансов США Джанет Йеллен, в котором поддержали введение ценового потолка на российскую нефть. Экономическая сторона этого решения в данном случае не совсем понятна, потому что в периоды вооруженных конфликтов первостепенное значение приобретают иные соображения, не связанные с рыночной эффективностью. Именно поэтому сейчас стоит задуматься над тем, какие последствия может за собой повлечь введение ценового потолка.

В сентябре члены "Большой семерки" договорились ограничить цены на нефть из России, и последние несколько недель министр финансов США Джанет Йеллен усердно работала над тем, чтобы заручиться поддержкой других стран. Стоит напомнить, что Соединенные Штаты уже запретили ввоз российской нефти и газа. Между тем Евросоюз согласовал запрет на импорт российской нефти по морю, который вступит в силу в начале декабря, а также запрет на поставки нефтепродуктов с февраля.

Чтобы осмыслить последствия такой политики, стоит для начала понять, что любой баррель нефти совершенно не отличим от другого такого же барреля и что ни один конкретный производитель не оказывает существенного влияния на цены. То есть, к примеру, если бензин, скажем, в Нью-Йорке, дороже, чем в Коннектикуте, компании по совершенно понятным причинам отправят всё свое топливо в Нью-Йорк, а Коннектикут оставят без внимания. В результате цена на бензин в Нью-Йорке начнет снижаться, а в Коннектикуте – расти, пока стоимость топлива в этих двух штатах не сравняется. Примерно такая ситуация и складывается сейчас: расхождения между ценами в разных штатах в основном объясняются действующими там налоговыми режимами и в некоторой степени расходами на транспортировку и маркетинг.

Экстраполируя эту логику на международные рынки, несложно понять, что, если Европа и Соединенные Штаты запретят импорт российской нефти, Москва в ответ начнет продавать свое сырье другим странам. Именно это она сейчас и делает. Несмотря на западные санкции, Китай и Индия остаются крупными клиентами России.

И вот здесь в игру вступает ценовое ограничение, которое Запад рассматривает как инструмент, расширяющий охват антироссийских санкций на большее число стран. На первый взгляд эта политика мало чем отличается от непосредственного запрета. Если та или иная страна установит ценовой потолок на российскую нефть на уровне 60 долларов за баррель, как предлагает Йеллен, Москва будет продавать свое сырье тем странам, которые не поддержат это ограничение, поскольку его стоимость на мировом рынке сейчас составляет около 85 долларов за баррель. Москва утверждает, что именно так она и поступит. Недавно вице-премьер России сказал, что его страна не станет поставлять нефть тем государствам, которые поддержат ценовое ограничение.

Предчувствуя такой поворот событий, западные страны вводят дополнительные ограничения на финансовые и страховые услуги для компаний, перевозящих российскую нефть. Это главный инструмент воздействия американских и европейских лидеров, который они надеются использовать, чтобы заставить другие страны согласиться на этот шаг. Если те поддержат введение ценового потолка, они будут иметь доступ к страховым услугам западных компаний, – то есть получат возможность покупать российскую нефть, которая в ином случае будет им недоступна.

Довольно просто понять, насколько тяжело будет выиграть в этой регуляционной игре, очень напоминающей "Убей крота". Одно вмешательство влечет за собой другое, а потом еще третье, и все они не приносят абсолютного успеха. К примеру, Турция пока не дала однозначного ответа на вопрос, готова ли она поддержать введение ценового потолка. Индонезия демонстрирует нерешительность и озвучивает опасения касательно того, что сейчас нефтяной стратегией движет геополитика. Кроме того, к настоящему моменту западные санкции так и не смогли лишить Кремль источников финансирования военной операции на Украине.

Ситуацию усугубляет еще и то, что недавно ОПЕК и ее союзники решили сократить добычу на два миллиона баррелей в день. Это может повлечь за собой рост цен именно в тот момент, когда Соединенные Штаты и Европа отчаянно пытаются их сдержать. Американских политиков охватила буря возмущения в ответ на решение ОПЕК сократить добычу. Несколько членов конгресса даже занялись разработкой законопроекта под названием "NOPEC" ("Никакой ОПЕК").

К сожалению, американских политиков гораздо больше волнует рост цен на бензин в Соединенных Штатах в преддверии выборов, нежели ситуация на Украине. Неудивительно, что у ОПЕК иные приоритеты. Как недавно объяснил экономист Омар аль-Убайдли (Omar Al-Ubaydli) в своей статье для Al Arabiya News, нефтяной картель, скорее всего, хочет предотвратить спад в инвестициях, который будет неизбежно сопутствовать снижению цен, потому что это может обернуться нежелательными вызовами в будущем.

Любые попытки увеличить поставки путем давления на ОПЕК, вероятнее всего, провалятся. Более того, решение картеля о сокращении добычи может не повлечь за собой сколько-нибудь значимого роста цен. Отчасти это объясняется тем, что члены группы зачастую не выполняют свои квоты. Кроме того, ОПЕК – не единственный игрок на этой арене. Есть множество других добывающих нефть стран, не входящих в состав картеля, и любые попытки скоординировать их деятельность по добыче, скорее всего, окажутся совершенно безрезультатными.

В конце концов введение ценового потолка действительно может уменьшить доходы России от продажи нефти, но это вовсе не гарантировано. Такой шаг может легко привести к обратному результату, спровоцировав новый виток глобальной нестабильности. Российский гигант "Газпром" уже угрожает прекратить поставки природного газа в Европу в том случае, если будет введен потолок цен на нефть. Если в результате резко подорожает электроэнергия, итог введения ценового потолка окажется полной противоположностью его первоначальной цели.

Учитывая такую неопределенность, довольно трудно рассматривать эту стратегию в оптимистичном ключе. Ее сторонники руководствуются благими намерениями. Лучший аргумент в пользу этой политики, вероятно, заключается в том, что сделать хоть что-то – это лучше, чем не сделать ничего. Но даже и тут никаких гарантий нет.