TNI: однобокую позицию США по Украине усугубило невнимание к интересам России

Политика США в русско-украинском конфликте дала достаточно поводов для обсуждения. Конфликт поставил Вашингтон и его западных союзников перед трудными решениями и неизбежными компромиссами. Однако похвальное стремление поддержать мужественное сопротивление Украины безжалостному натиску должно сочетаться с признанием того, что национальные интересы Украины далеко не тождественны интересам ее сторонников. Принцип невознаграждения неприкрытой агрессии должен уравновешиваться стремлением не допустить крупной войны. Кроме того, помощь Украине сопряжена с ресурсными компромиссами, и сохранение антироссийских настроений в ряде государств может противоречить другим интересам США в этих странах.

Хотя против любой политики наверняка найдутся возражения, разумной будет считаться та, которая учитывает общественные дискуссии и имеет четкие и верные представления о том, как в условиях конфликта сочетаются друг с другом военные операции и дипломатия. И в этом отношении подход США за последние девять месяцев выявил целый ряд повторяющихся недостатков.

Пример тому — печальная история открытого письма тридцати прогрессистов Конгресса с призывом к переговорам о прекращении боевых действий. Основная часть подписей была собрана еще летом, но вышло письмо лишь в октябре. Сразу последовал резкий отклик — ряд подписавших его законодателей даже отозвали свои подписи. Основные положения письма не утратили актуальности. Изменилось лишь то, что украинские войска одержали впечатляющие победы, в том числе вернув себе территории в Харьковской области.

Разумеется, дипломатическая установка на окончание войны всегда отражает исходы текущих сражений, но такого рода реакция на одно успешное наступление — это краткосрочный подход к долгосрочной проблеме. Успех и стабильность любого мирного соглашения на Украине будет зависеть от того, решит ли оно долгосрочные вопросы, в том числе те, что вынудили Россию ввести войска.

Ход войн, включая текущий конфликт, может стремительно меняться — быстрее, чем могут быть завершены мирные переговоры. Многие конфликты саморегулируются в военном отношении, когда за успехом одной из сторон на поле боя следует период, когда из-за трудностей снабжения или консолидации обороны противника дальнейшие успехи существенно осложняются. С такой ситуацией сегодня и столкнулись украинские силы после взятия областного центра Херсона.

В качестве напоминания о быстро меняющемся ходе конфликта напомним, что в первые его дни, когда российские войска стояли на подступах к Киеву, многие предвидели скорое падение Украины, и Запад даже предложил помочь президенту Зеленскому и его правительству эвакуироваться. Поспешная реакция на текущие военные события была бы явной ошибкой.

Многие рассуждения о конфликте пытаются все свести проблемы к простому, казалось бы, вопросу: заслуживает ли Зеленский, его правительство и украинцы в их борьбе за родину безоговорочной поддержки или нет. Это тон, например, сквозит в недавней редакционной статье The Washington Post, где говорится, что разговор о мирном урегулировании "еще не назрел", потому что даже малейшее ослабление поддержки Украины в этом "волевом противостоянии" немыслимо. Редакцию насторожило то, что ряд республиканцев, которые вскоре сформируют большинство в Палате представителей, выступают против дальнейшей финансовой и военной помощи Украине.

Но всевозможные политические, дипломатические, финансовые и военные нюансы украинского конфликта нельзя свести к одному измерению или конкретной позиции. Нет никакого противоречия в том, чтобы ратовать за активную дипломатию с прицелом на мирное урегулирование и одновременно оказывать мощную материальную помощь Украине. Даже логично рассматривать такую поддержку как укрепление переговорных позиций Киева. Не менее логичным шагом (пусть и не лучшим с политической стороны) было бы, наоборот, всячески противиться мирным переговорам, параллельно сокращая материальную поддержку Украины, исходя из соображений экономии ресурсов для долгосрочных военных действий.

Неудивительно, что основное внимание комментаторы уделяют тому, чего хотят "наши" — или сторона, которую мы поддерживаем. Разумеется, удобно договариваться о прекращении конфликта, когда на поле боя побеждают "хорошие", и можно рассчитывать, что мирное урегулирование лишь закрепит сложившуюся ситуацию. Но противник хочет того же, и непримиримые желания обеих сторон сулят лишь вечную войну и при полной невозможности мирных переговоров.

Отсрочивать переговоры в надежде на дальнейшие военные успехи —опрометчиво, потому что они не гарантированы. Этот подход не учитывает, что у противника тоже есть мнение насчет того, когда и на каких условиях начинать переговоры. Мирные переговоры наверняка начнутся — и увенчаются успехом — не тогда, когда ситуация благоволит одной из сторон, а когда над обеими навис болезненный тупик.

В эссе о выгодах такой отсрочки Джеймс Трауб вспоминает американо-британскую дипломатию, положившую конец войне 1812 года. Он пишет, что британцы начали переговоры, не сомневаясь в победе, и даже приостановили их, предвкушая успешный исход ряда кампаний в Северной Америке. Но когда вести пришли безрадостные, Британия пошла на уступки.

Историческая отсылка Трауба требует оговорок. Во-первых, то несерьезное отношение к переговорам, что он рекомендует США в расчете на будущие военные успехи Киева, во многом совпадает с неудачным подходом британцев в середине 1814 года. Тогда эта политика провалилась, как описывает сам Трауб, и рискует провалиться еще раз — уже для США на Украине.

Во-вторых, сама историческая отсылка говорит о невнимании к интересам и расчетам противника. Хотя военные действия вокруг озера Шамплейн и Балтимора в конце 1814 года действительно повлияли на позицию Британии на переговорах, эта позиция во многом диктовалась советом герцога Веллингтона, который еще до прискорбных для короны известий из Нового света утверждал, что столь решительные требования Британии ничем не подкреплены.

Более того, для Британии события за океаном были второстепенными по сравнению с войной против Франции. Готовность Британии пойти на компромиссный мир была связана скорее с событиями в Европе, чем с боями в Северной Америке: после первого разгрома французов и прекращения военно-морских действий, которые и втянули Америку в войну, возникла угроза, что Наполеон покинет Эльбу и возобновит кампанию в Европе.

Для российского же президента Владимира Путина конфликт на Украине далеко не то же самое, что война против США для Великобритании в 1814 году. Это далеко не второстепенная кампания, а дело, на которое Путин во многом поставил свое политическое будущее. Военные неудачи не заставят его покорно урезать свои цели.

Русско-украинский конфликт не закончится полной победой ни той, ни другой стороны в общепринятом смысле, хотя этим словом продолжают разбрасываться направо и налево. Россия уже продемонстрировала, что победа ей не по карману. Рассчитывать, что Украина обеспечит контроль над всей своей территорией до 2014 года сугубо военными средствами, тоже нереалистично, а ведь это единственный исход, который можно назвать несомненной победой Киева.

Почти все конфликты заканчиваются или молчаливым уговором, или открытыми переговорами. Даже за общепринятыми "победами" почти всегда стоит сделка. Даже в "безоговорочной" капитуляции на самом деле есть оговорки: когда Япония сдалась в 1945 году, компромисс заключался в том, что американская оккупация будет милостивой, а Токио прекратит вооруженное сопротивление.

Исключение представляют разве что случаи, когда одна сторона полностью уничтожена или другая полностью и в одностороннем порядке уходит со спорной территории. Первого на Украине явно не будет, а ожидать от Путина второго нереально.