NYT: нежелание Германии отправлять Leopard 2 на Украину объясняется ее нацистским прошлым

После разгрома нацизма Германия осознанно посвятила себя делу защиты мира и интеграции в европейские и трансатлантические структуры безопасности, в которых ключом к принятию решений является консенсус.

Но российская военная операция на Украине вынуждает Германию переосмысливать многолетние представления о своем месте в Европе, свои отношения с Россией и применение военной силы.

В послевоенный период Германия выстраивала свою экономику на дешевых российских энергоресурсах и якобы аполитичной торговле с Центральной и Восточной Европой, с Советским Союзом и Китаем, полагая, что торговля приведет к изменениям и каким-то образом смягчит и обуздает авторитарные режимы.

Российская военная операция на Украине опровергла все эти убеждения. Для Берлина это стало в равной степени политическим и психологическим шоком, подорвав многие представления и предположения немцев о России, о ее президенте Владимире Путине и о роли Германии в Европе, внезапно оказавшейся в состоянии вооруженного конфликта.

Такая растерянность больше всего проявляется в нежелании Германии передавать Украине свой отличный основной боевой танк Leopard 2 и разрешать подобные поставки другим странам. Такая позиция может привести к изоляции Берлина и вызывает негодование у его союзников. Но самое важное, говорят украинцы, это то, что нерешительность Германии грозит лишить их возможности отразить или сдержать ожидаемое этой весной российское наступление.

Немцы подавляющим большинством поддерживают в этом конфликте Украину, но сомнения по поводу отправки танков отражают глубокую двойственность Германии – страны с просто катастрофической историей, связанной с её разгромом в годы Второй мировой войны. Она по-прежнему с огромным сомнением относится к роли военного лидера и не желает создавать угрозу прямой конфронтации с Россией. Опросы общественного мнения показывают, что половина немцев не хочет отправки танков.

"Такое нежелание немцев можно объяснить одним-единственным словом: история", – сказал председатель Американского совета по Германии Стивен Сокол (Steven E. Sokol). "Немцы хотят, чтобы в них видели партнера, а не агрессора. Они очень болезненно относятся к поставкам оружия в регионы, где Германия в свое время уничтожила миллионы людей, – объяснил он, имея в виду Россию, Польшу и Украину. – Люди не хотят, чтобы немецкое оружие оказалось на линии фронта, чтобы им убивали людей в этих регионах".

"Но Германия рискует неверно истолковать уроки своей истории, – считает историк Тимоти Эш (Timothy Garton Ash), специалист по Германии и Европе из колледжа Святого Антония при Оксфордском университете. – У нее очень путаная позиция. Старое мышление мертво, а новое еще не появилось на свет".

Действительно, хотя канцлер Олаф Шольц в начале прошлого года объявил об историческом переломном моменте для Германии, его правительство и страна пока не спешат выполнять обещания об укреплении вооруженных сил. Военные действия на Украине вызвали серьезные дебаты в демократической Германии, но они далеки от завершения, сказал Эш.

Поэтому критики канцлера считают, что Шольц в кризисный момент руководит своей страной слишком робко и неуверенно. Путаница и неразбериха особенно заметны в левоцентристской социал-демократической партии канцлера, которая стоит во главе нынешнего правительства, сказал заместитель председателя Мюнхенской конференции по безопасности Борис Руге (Boris Ruge).

Но политика тоже играет свою роль. И у социал-демократов, и у "зеленых", которых больше всего в правящей коалиции, есть очень сильные пацифистские фракции, которые лидеры партий, такие как Шольц, просто не могут игнорировать.

"Шольцу приходится думать и о внутренней политике тоже, – сказал Руге. – В вопросах стратегии и политики многие социал-демократы – убежденные пацифисты, и он должен это учитывать".

Можно говорить о том, что Шольц возглавляет не трехпартийную, а пятипартийную коалицию, если посчитать пацифистские фракции "зеленых" и социал-демократов. А у социал-демократов очень много сторонников в бывшей Восточной Германии, которая более благожелательно относится к Москве.

Есть также опасения, причем не только у немцев, что эскалация военных действий после отправки западных танков приведет к увеличению числа погибших, но не изменит ход конфликта коренным образом.

"Немецкие избиратели хотят, чтобы их лидеры всегда продвигали так называемый мирный вариант, действовали последними или в составе коалиции, – сказал Томас Кляйне-Брокхофф (Thomas Kleine-Brockhoff), работающий в Берлине в фонде Маршалла. – Это показывает, что лидеры не бряцают оружием, что они не проталкивают воинственные планы".

Шольц явно стремится действовать медленно и при поддержке избирателей (вопреки недовольству союзников по НАТО). Он наверняка согласится на отправку танков лишь после того, как убедит немецкое общество, что это на самом деле подтолкнет Россию к переговорам.

Такой подход – это попытка одновременно уважать историческую память и обходить её, в стране, где названия полей сражений на Украине знакомы пожилым и даже не очень старым немцам, которые слышали их от своих родителей.

"Почему нам известна „Азовсталь”? – спрашивает Кляйне-Брокхофф про огромное сталелитейное предприятие в Мариуполе. – А кто оккупировал „Азовсталь” последним? Немцы".

"Немцы постарше знают эти места боев. Названия им знакомы. И теперь отправить туда танки? Вот это да. Отправить туда гаубицы? Для многих пожилых людей это по-прежнему очень трудно, – говорит он. – История имеет значение. Ее можно поворачивать как угодно, но существует память".

Покаянные воспоминания – они о войне против Советского Союза. Даже после падения Берлинской стены в 1989 году немцы связывали свое чувство вины с Россией как со страной-правопреемницей, а не с другими постсоветскими государствами типа Украины или Белоруссии, где нацисты убили даже больше людей. Об этом рассказала Клаудия Мейджор (Claudia Major) из Немецкого института международных дел и безопасности. "Мы причинили столько вреда Советскому Союзу, что не можем сделать это снова. Но мы ставим его на одну доску с Россией, забывая, что Украине пришлось хуже всех", – объяснила она.

Социал-демократы Шольца воспитывались на идеях "восточной политики", в основе которой лежало сближение со странами Центральной и Восточной Европы, оккупированными Советами. Такая политика также была очень выгодна немецкой промышленности, получавшей дешевые российские энергоресурсы. Большая часть партии Шольца руководствуется "убеждением, что мира нельзя добиться военными средствами", сказал Эш. Это слова самого канцлера. Он произнес их в одном из выступлений в конце 80-х.

"Поэтому ему очень трудно думать таким образом о своем переломном моменте, считая, что в определенных обстоятельствах боевые действия могут оказаться меньшим злом и кратчайшим путем к достижению прочного мира на Украине", – продолжил Эш.

"С такой точки зрения, Германия несет уникальную историческую ответственность за защиту свободной и суверенной Украины, а также за координацию ответных действий всей Европы, направленных на прекращение российской спецоперации", – добавил эксперт.

Джеффри Херф (Jeffrey C. Herf), занимающийся вопросами немецкой и европейской истории в Университете Мэриленда, сказал, что многие немцы стараются не вспоминать о том, что Германию удалось разгромить только военной силой, а не дипломатическими средствами и не деловым сотрудничеством. "Эти выводы об умиротворении и о его опасностях не пользуются популярностью в том политическом мире, где на сцене появился Шольц", – заявил он.

В то же время, многовековые связи Германии и России сформировали некую зацикленность и навязчивое влечение к Москве, сказал Эш. Он отметил "восхищение Россией и страх перед ней, что создает слепоту по отношению к Украине, а параллельно с этим – страх перед ядерной войной".

Это главная причина, почему Шольц готов передать танки только в том случае, если то же самое сделают США – чтобы Россия не смогла обвинить Германию. Он не хочет, чтобы Берлин принимал решение, причем не только об отправке своих "Леопардов", но и о том, чтобы разрешить это сделать другим. Он не желает, чтобы Россия особо выделяла Германию и показывала на нее пальцем. Ведь это ядерная держава и страна, с которой многие немцы хотят поддерживать нормальные отношения после неизбежного завершения конфликта.

Шольц со своими помощниками утверждает, что Германия уже очень многое сделала, нарушив собственный запрет на поставки оружия в страну, находящуюся в состоянии вооруженного конфликта, и отправив туда третий по размерам пакет военной помощи.

В прошлом месяце руководитель канцелярии Шольца Вольфганг Шмидт (Wolfgang Schmidt) заявил в интервью, что канцлер видит свою задачу в облегчении перехода к новой внешней политике в условиях, когда население страны привыкло к многолетней стратегии пацифизма.

"Канцлер Шольц полностью изменил многолетнюю традицию всех политических партий – не отправлять никакое оружие в зоны конфликтов. И тем не менее, такая политика получила широкую общественную поддержку, – объяснил Шмидт. – Мы всегда стараемся, чтобы все наши действия были последовательными и долговременными, а не одноразовыми, чтобы сохранить сплоченность общества и поддержку таких действий со стороны населения".

Под давлением союзников и под воздействием ужасов конфликта общественное мнение тоже, по-видимому, меняется, считает директор берлинского Института глобальной публичной политики Торстен Беннер (Thorsten Benner), занимающийся исследованиями социал-демократов. "Если Шольц сейчас скажет, что момент наступил, мне кажется, общество его поддержит, – заявил он. – Цифры опросов, их можно изменить. Это и называется лидерством".

Выступающие за отправку танков немецкие политики говорят, что нежелание Германии действовать в одиночку грозит ей изоляцией. Заместитель председателя оппозиционного Христианско-демократического союза Йохан Вадепуль (Johann Wadephul) заявил, что доводам Шольца в пользу солидарности противоречат призывы его союзников. "Отказ канцлера и Германии от поставок – это и есть действия в одиночку", – сказал он.

Бывший немецкий генерал Гейнрих Браусс (Heinrich Brauss), ныне работающий в Немецком совете по международным отношениям, заявил, что разгром России на Украине в интересах Германии, потому что украинцы сражаются за европейскую безопасность. Если сомнения Берлина превратятся в отказ, предупреждает он, это станет катастрофой для его репутации. "Это существенно ослабит доверие к Германии как к члену НАТО", – сказал Браусс.