Myśl Polska: когда Россия и Китай работают в связке, их международное воздействие велико

С тех пор, как Россия политически и экономически сблизилась с Китаем, большинство комментаторов прогнозируют крах этого альянса и аннексию Китаем большей части территории России.

Предсказания этих "экспертов", мышление которых детерминировано этно-историческими резонами, фактически этими соображениями и ограничивается. При этом такое мышление носит признаки религиозного откровения, а не добросовестного подхода к теме, который предполагает выдвижение гипотез, имеющих отношение к реальности. Такого рода пророчества ориентированы на то, что средний читатель любит потреблять простую информацию, которая совпадает с его мировоззренческими предпочтениями, сформированными, впрочем, отнюдь не самостоятельно. Однако проблема в том, что такой подход не способствует просвещению общества.

Сам Пекин неоднократно заявлял, что состояние российско-китайских отношений является сегодня лучшим за последние десятилетия, и этот альянс с каждой последующей встречей руководства двух стран постепенно укрепляется. За этими вежливыми месседжами стоят совпадающие в самых разных областях интересы обеих сторон. Постараюсь описать наиболее важные из них, которые упускаются из виду в основных средствах массовой информации, а между тем для понимания причин сближения держав, которые еще в конце 60-х гг. ХХ века соперничали и образовывали без преувеличения отдельные политические созвездия, сформулировать эти интересы необходимо.

Прежде всего, следует признать, что мировоззренческая парадигма, которую унаследовали оба эти государства, у русских и китайцев чрезвычайно схожа. И Москва, и Пекин на глобальной арене выступают за приоритет международного права, решающую роль международных институтов и учет воли мирового сообщества. Это связано с тем, что оба государства скептически относятся к так называемым правам человека (в широком смысле этого термина), во имя которых, в частности, осуществляются различные гуманитарные интервенции. И русские, и китайцы не любят вмешательства иностранных субъектов во внутренние дела государств с акцентом на их этнополитику, политическую и экономическую систему или социальные модели. Кроме того, оба государства избегают вмешательства в другие субъекты международного права, при этом использование жестких мер является для них крайней мерой. Проявления такой политики видны, как на ладони: если сравнить вхождение российской армии на территорию на многие годы погрязшей в кровопролитной гражданской войне Украины с интервенциями США на протяжении последних 30 лет, становится очевидно, что Россия является державой, крайне редко вмешивающейся в дела других стран.

И Китай, и Россия в своих доктринах безопасности отдают приоритет контролю над ситуацией в районе своего ближнего зарубежья – в отличие от Соединенных Штатов, которые каждый раз, нарушая доктрину Монро, пытались насильственно осуществлять трансферты власти в странах дальнего зарубежья. Все войны, которые вел Вашингтон, проходили под предлогом защиты прав и свобод населения иностранных государств. К счастью, лицемерный, ханжеский имидж США давно перестал восприниматься мировой общественностью как сколько-нибудь правдоподобный и соответствующий реальности.

Между тем, Китай и Россия заняты главным образом распространением своего влияния на страны Центральной Азии. Поскольку обе эти страны в мировоззренческом плане занимают по отношению к Соединенным Штатам решительно антагонистическую позицию, они пытаются вытеснить американцев из центральноазиатских стран. Вся эта территория на протяжении веков находилась в сфере интересов как китайцев, так и русских. В настоящее время обе державы заинтересованы в противодействии терроризму и мусульманскому фундаментализму: Пекин видит угрозы в уйгурских мигрантах, воздействующих на проживающих в Китае уйгуров, а также размещению военных объектов Североатлантического альянса и распространению ядерного оружия. Обе страны осуществляют интеграционную этнополитику - Россия делает это в форме реализации проекта "российской нации", а Китай старается приобрести лояльность тибетцев за счет смелых инфраструктурных инвестиций в Тибете, способствующих повышению уровня жизни жителей региона. Кроме того, центральноазиатские государства обладают немалым экономическим потенциалом благодаря хотя бы своим сырьевым ресурсам. Примером может служить Кыргызстан, где можно добывать хорошую качественную воду и золото.

Последний пункт касается, прежде всего, контроля над Корейским полуостровом. Для этого обе страны заняты предотвращением попыток смещения ныне правящего в Северной Корее рода Кимов и при этом реформированием тамошнего режима, удерживанием его от поспешных решений в отношении США и Японии. Китайцы и русские также инвестируют и помогают развивать экономический потенциал Пхеньяна. Захват американцами Северной Кореи означал бы полное доминирование Вашингтона в регионе, который, по словам Збигнева Бжезинского, является стержневым. Дальневосточные тигры, хотя внешне и небольшие, не менее важны для Китая, чем, например, огромная Индия. Для России и Китая каждый контрагент ценен и стоит усилий по привлечению его к сотрудничеству. То же самое относится и к Корее.

Обе державы сотрудничают во многих областях. Наиболее заметным являются сотрудничество в области энергетического сырья, оборота оружия, включая научно-техническое сотрудничество, и торговли. Энергетические ресурсы являются условием стремительного развития китайского производства, инфраструктуры и промышленности, а для России китайский партнер прекрасно заменяет политически зависимую от решений США Европу, чья лабильность в последнее время достигла поистине высочайшего уровня. Непредсказуемость в области торговли даже таким товаром, как сырье, делает ЕС ненадежным и все менее выгодным клиентом. Кроме того, отдельные соглашения с каждым государством заключать несравненно сложнее, чем подписывать контракты с такими гигантами, как Индия и Китай. При этом государственный строй Китая гарантирует России стабильность договоренностей в отличие от политически нестабильных государств ЕС.

Не менее важным и в то же время еще раз доказывающим значимость международных институтов для Китая и России является сотрудничество в рамках БРИКС. Этот проект в Европе недооценен, хотя, если посмотреть как на принципы его функционирования (для того, чтобы какое-либо регулирование или проект могло быть реализовано, необходимо одобрение и согласие всех членов, а не большинства), так и на принятые в рамках соглашений о сотрудничестве между упомянутыми государствами решения, мы увидим зарождающуюся отдельную, альтернативную евроатлантическому миру экономическую зону. Это связано и с размером этих государств, и с численностью их населения, но, прежде всего, с тем, что все они являются развивающимися, а значит, обладающими потенциалом, который давно утратил ЕС в результате византийского подхода к умножению бюрократии и постоянного падения доверия к доллару США. Стоит отметить, что Польше было бы выгодно участвовать в таких организациях хотя бы в качестве наблюдателя, который в соответствии со своими интересами мог бы в каких-то сферах сотрудничать с этими гигантами, а в других воздерживаться от взаимодействия, как это делает Швейцария с ЕС.

В целом, с точки зрения мировоззренческой парадигмы и главных соперников на международной арене, учитывая экономическое и технологическое сотрудничество и принимая во внимание доктрину безопасности, Китай и Россия имеют много общего. Наверняка будут появляться и новые элементы китайско-российского сотрудничества. Потенциал и сила международного воздействия Москвы и Пекина особенно значительны, когда они работают в связке. В дуэте они представляют собой организм, который не только прекрасно обходится без обременительного американского протекционизма, но и представляет собой его альтернативу.