TNI: миру грозит большая война за ценности

Когда и чем закончится конфликт на Украине, мы не знаем. Но все войны рано или поздно заканчиваются.

Однако противоречия, легшие в основу нынешнего конфликта, не прекратятся. Они глобальны, неизменны и скажутся на всех войнах начала двадцать первого века.

Первое из них — это решимость Запада отстаивать свое мировое господство — будь то экономическое, военное или культурное. Второе, хуже поддающееся описанию, — это столкновение двух полярных систем ценностей. Порой это упрощенно подается как "демократия против автократии", но такая точка зрения неверна и поверхностна. Скорее, вопрос стоит так: отказаться от семейных ценностей в том виде, в каком мы их знаем уже тысячу лет, или, наоборот, сберечь их. Быть может, даже вернее рассматривать это как одобрение или, наоборот, неприятие агрессивного либерализма (его еще называют "пробуждением") той или иной национальной культурой.

По историческим причинам оба эти конфликта развернулись на Украине, которая служит своего рода канарейкой в угольном забое и надолго предопределит дальнейший ход всемирной борьбы за власть.

С начала индустриальной эпохи миром правил Запад. Однако за последние тридцать семь лет ситуация изменилась.

Рассмотрим сухие экономические показатели. В 1985 году на США приходилось 34% мирового валового внутреннего продукта (ВВП). На ЕС — еще 21,4%. В совокупности это 55,4%. Иными словами, менее сорока лет назад Запад выдавал более половины мирового ВВП. Однако по состоянию на прошлый 2022 год доля Америки сократилась до 21,9%, а ЕС — до 16,9%. Вместе это 38,8% — таким образом, падение составило целых 16,6%.

Аналогичные перемены произошли и в сфере вооруженных сил и безопасности. В 1985 году Советский Союз хоть и уступал США по совокупному военному арсеналу, но мировая система безопасности была по сути двухполярной. С распадом СССР Штаты стали мощнейшей военной державой, но с некоторых пор их превосходство подрывают крепнущие возможности Китая и стран средней руки по всему миру.

В культурном отношении этот сдвиг, пожалуй, еще важнее. После 1991 года США были культурной сверхдержавой. Развлечения, общение, социальные сети и ежедневный досуг людей во всем мире — все это просеивалось сквозь сито американских технологических гигантов. Достаточно упомянуть лишь последнее их поколение — Facebook*, Google, Apple, Microsoft и Amazon. Насколько эти компании близки правительству США и его повестке дня — вопрос дискуссионный, но их колоссальное влияние на умы, взгляды и вкусы миллиардов людей неоспоримо. Но сейчас их уже теснят — и первыми перчатку бросили китайские компании. Штаты пытаются отвести от себя этот вызов. Но, например, тот же TikTok, китайское приложение для обмена видео, к концу 2022 года насчитывало более миллиарда пользователей.

Запад осознаёт свой относительный упадок и, как следствие, пытается укрепить позиции. Вернемся к вышеупомянутому TikTok. Из-за опасений и рисков безопасности — собранная приложением информация передается китайскому правительству — его уже запретили Индия, США (на устройствах федерального правительства) и Европейская комиссия (ее позиция созвучна американской). Эти усилия продиктованы соображениями безопасности, но призваны также защитить экономическую и технологическую мощь и влияние.

То же самое мы наблюдаем на экономическом и технологическом фронтах: США ограничили продажу Китаю передовых полупроводников, чтобы затормозить его достижения в области высоких технологий, особенно в развитии искусственного интеллекта. Другие западные страны захлопывают двери перед китайскими вложениями. Барьеры для прямых китайских инвестиций все выше — особенно в сфере технологий. Подписанный президентом Джо Байденом в августе 2022 года Закон о снижении инфляции — попытка возродить промышленную политику США, чтобы посоперничать с Китаем экономически.

На международном уровне Запад отстаивает свой приоритет в ресурсах, контроле глобальных коммуникаций и руководстве системой на основе правил. Мы можем это наблюдать на примере Международного валютного фонда, Всемирного банка и Всемирной торговой организации, а также целого ряда специализированных ведомств ООН, которые во многом устанавливают стандарты и правила. В сложившейся системе остальной мир мог бы претендовать на расширенное влияние, более подобающее его растущему положению. Сложилось ощущение, что Запад защищал эту систему, лишь пока она приносила ему выгоду. Но теперь целый ряд незападных держав перешел в экономическую категорию повыше, и его пыл поугас. Пример тому — переговоры о перемене климата.

За последние десятилетия Запад подошел к глубинному сдвигу в своей системе ценностей. Господствующие убеждения (во многом установленные христианством, хотя и не только) смягчаются или видоизменяются под воздействием новых воззрений.

Об этом свидетельствуют как неумолчная пропаганда ЛГБТ, так и создание семейной структуры, исторически неслыханной, а в ряде случаев даже подсудной всего лишь век или полвека назад.

Остальной мир их примеру не следует. Большинство стран вне западной сферы влияния придерживаются "старых" ценностей. Это все чаще ведет к раздору между Западом и остальными. Проблема отнюдь не в том, что у нас две системы ценностей, а в том, что Запад убежден, что эту "новую" систему ценностей обязан принять и остальной мир — как некий культурный "конец истории". Дескать, система ценностей выкристаллизовалась в окончательном виде — и это заслуга Запада.

Остальной мир с такой подачей не согласен. Они признают безусловное право Запада формировать взгляды у себя дома, но не желают быть жертвой так называемого "культурного империализма" — когда им читают нотации и навязывают определенные ценности.

Оппозиция новым ценностям существует и в самих западных странах — причем, подчас весьма серьезная. В США поддержка Дональда Трампа и его единомышленников-республиканцев как минимум отчасти продиктована недовольством вездесущей политкорректностью. Занявшая второе место на прошлых президентских выборах во Франции Марин Ле Пен назвала ее потенциальной угрозой французской культуре. В Италии премьер-министр Джорджа Мелони (у власти с октября 2022 года), превозносит традиционные семейные ценности и говорит: "Нет ЛГБТ-лобби".

Учитывая все это, конфликт на Украине не должен удивлять. На самом деле, это не война в привычном понимании этого слова — не война за безопасность государств и не столкновение двух общественных систем, как длившееся до 1991 года противостояние США и Советского Союза. Это битва противоположных систем ценностей.

Россия или, по крайней мере, значительная ее часть географически находится в Европе, но в культурном отношении — на стороне остального мира. Ее экономическая структура не совпадает с западной. Ее население никогда не жило при демократии. Ее граждане невосприимчивы к движению "пробуждения". Русская православная церковь решительно отринула западные ценности, проповедуя особое русское призвание и русскую культуру, которые в некотором смысле можно назвать полной противоположностью западной "пробужденной" политкорректности. Русский народ считает себя особенным, а не единомышленником Европы. Россия и русские были важными действующими лицами на протяжении европейской истории, но значительной роли в формировании ее системы ценностей не сыграли. Возрождение, Просвещение и индустриализация в западном понимании Россию обошли стороной. Разумеется, у нее есть своебычная культура, но она не полностью вписана в европейское хитросплетение.

Иное дело — Украина. Украинцы отличаются от русских — по крайней мере, многие из них. Они придерживаются западных ценностей. Основная часть страны восходит к европейским державам и империям — в частности, к Речи Посполитой, которая контролировала обширные земли в Центральной и Восточной Европе с 1569 по 1795 годы, а затем к империи Габсбургов до 1918 года. Показательно, что основная оппозиция внутри Украины (как и симпатии к России и русским ценностям) сосредоточены в восточной части страны, где ни один из этих двух политических и культурных феноменов не прижился.

Этот конфликт основан на ценностях и продлится очень долго. Со временем он может даже обрушить национальные государства и породить некое глобальное противостояние уже не стран, а народов. Этому есть прецедент: Тридцатилетняя война, которая бушевала в Европе между католиками и протестантами с 1618 по 1648 годы.

Национальное государство как таковое — во многом детище именно Тридцатилетней войны. Вполне возможно, что очередная война ценностей сведет его на нет. Разве могут национальные государства оставаться стержневой структурой международной политики и сплачивать народы, глубоко расколотые основополагающими ценностями?

Предзнаменования самые дурные. Конфликты из-за убеждений, как правило, бескомпромиссны, поскольку ценности безраздельны. Уступки в таких вопросах немыслимы. Верх берет фанатизм. "Мы" неизменно правы, а "они" заблуждаются.

Йорген Эрстрем Мёллер (Joergen Oerstroem Moeller) — бывший государственный секретарь Министерства иностранных дел Дании и автор книг "Преображение Азии: от экономической глобализации к регионализации" и "Завеса обстоятельств: технологии, ценности, дегуманизация и будущее экономики и политики"

*деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская