FA: Китай и Россия углубляют военное сотрудничество

Там происходят перемены, "подобных которым мы не видели 100 лет", как заявил китайский лидер Си Цзиньпин президенту России Владимиру Путину в прошлом месяце по завершении государственного визита в Россию. "Когда мы вместе, мы двигаем эти перемены вперед". На это российский лидер ответил: "Я согласен".

Эта, казалось бы, импровизированная, но тщательно срежиссированная сцена, как в зеркале, отразила итоги поездки Си Цзиньпина в Россию и тот курс развития китайско-российских отношений, которой наметили он и Путин. Визит Си в прошлом месяце был прежде всего демонстрацией общественной поддержки борющегося российского лидера. Но по-настоящему важные события произошли во время личных переговоров за закрытыми дверями, в ходе которых Си и Путин приняли ряд важных решений о будущем китайско-российского сотрудничества в области обороны и, вероятно, пришли к соглашению по сделкам с оружием, которые они могут предать гласности, а могут и не делать этого.

Военный конфликт на Украине и последовавшие за нем санкции Запада в отношении России сокращают возможности Кремля и поднимают экономическую и технологическую зависимость России от Китая до беспрецедентного уровня. Эти изменения дают Китаю растущее влияние на Россию. В то же время вконец испорченные отношения Китая с Соединенными Штатами делают Москву незаменимым младшим партнером Пекина в противодействии Соединенным Штатам и их союзникам. У Китая нет иного друга, который приносил бы ему столько пользы. И поскольку Си готовит Китай к периоду затяжной конфронтации с самой могущественной страной на планете, ему нужна вся возможная помощь.

Высокопоставленные деятели Коммунистической партии Китая открыто обсуждали необходимость более тесного партнерства с Россией из-за все более враждебной политики США, направленной, как они считают, на сдерживание подъема Китая. Министр иностранных дел Китая Цинь Ган сказал китайским государственным СМИ после поездки Си Цзиньпина в Россию, что партнерство с Россией очень важно в то время, когда некоторые силы выступают за "гегемонизм, однополярность и протекционизм" и руководствуются "менталитетом холодной войны" — все это кодовые слова Коммунистической партии Китая для определения политики США по отношению к КНР. Выдвижение этой причины на первый план показательно, и объясняет, почему Си решил лично встретиться с Путиным, несмотря на казалось бы неблагоприятную внешнюю картинку визита, состоявшегося сразу же после того, как Международный уголовный суд выдал ордер на арест российского лидера. Месседж поездки Си был ясным: Китай видит много выгод от своих отношений с Россией, он будет продолжать поддерживать китайско-российские связи на самом высоком уровне, и западные критики его не остановят.

Чтобы отразить растущую критику со стороны США и Европы в отношении поддержки Китаем России, Пекин придумал тщательно продуманную дипломатическую схему, представив документ с изложением позиции по украинскому кризису 24 февраля нынешнего года, точно в годовщину начала российской спецоперации на Украине. Документ представляет собой подробный список тем для обсуждения, которые Пекин озвучивал на протяжении всего конфликта, включая уважение территориальной целостности государств и противодействие односторонним санкциям. Отсутствие в предложении конкретных деталей по важнейшим вопросам, таким как границы и ответственность за военные преступления, является продуманным ходом, а не ошибкой Китая. Пекин прекрасно осознает, что ни Киев, ни Москва в данный момент не заинтересованы в переговорах, поскольку обе стороны хотят продолжать битву за усиление своих военно-политических позиций к тому пока неопределенному времени, когда они сядут за стол переговоров. Китайское предложение было не более чем "витриной" для визита Си. Настоящее действие происходило за кулисами, на личных конфиденциальных переговорах между Путиным и Си Цзиньпином.

По завершении визита Си Цзиньпина Кремль опубликовал список из 14 документов, подписанных Китаем и Россией, включая два заявления Си и Путина. На первый взгляд, это были по большей мере не столь уж значительные меморандумы между министерствами. О новых крупных соглашениях объявлено не было. Однако при ближайшем рассмотрении открывается совсем иная картина, которую Пекин и Москва имеют основания скрывать от внешнего мира.

В отступление от своей обычной практики Кремль не опубликовал список присутствовавших на переговорах высокопоставленных чиновников и крупных бизнесменов. Их имена можно узнать, только просматривая кадры и фотографии с саммита и читая комментарии, данные кремлевскому пресс-корпусу Юрием Ушаковым, помощником Путина по внешней политике. При внимательном изучении этих материалов выясняется, что более половины путинской команды, участвовавшей в первом раунде официальных переговоров с Си, были чиновниками, непосредственно участвующими и руководящими российскими военными и космических программах. В этот список входят бывший президент Дмитрий Медведев, который сейчас является заместителем Путина в президентской комиссии по военно-промышленному комплексу, Сергей Шойгу, министр обороны, Дмитрий Шугаев, возглавляющий федеральную службу по военно-техническому сотрудничеству, Юрий Борисов, руководитель Российского космического агентства и до 2020 года десять лет руководивший российской военной промышленностью в качестве заместителя министра обороны и вице-премьера и Дмитрий Чернышенко, вице-премьер, который возглавляет двустороннюю китайско-российскую межправительственную комиссию и отвечает за науку и технологии в кабинете министров России. Эта группа официальных лиц, вероятно, была собрана для достижения одной главной цели: углубления военного сотрудничества с Китаем.

Хотя Пекин и Москва не обнародовали никаких новых соглашений, есть все основания полагать, что команды Си и Путина использовали мартовскую встречу для согласования новых оборонных соглашений. После предыдущих саммитов Си-Путина эти лидеры в закрытом порядке подписывали документы, касающиеся сделок с оружием, и только позже информировали об этом мир. Например, в сентябре 2014 года, после аннексии Крыма Россией, Кремль продал Китаю свою зенитно-ракетную систему С-400, что сделало Пекин первым зарубежным покупателем самой современной российской техники ПВО. Однако о сделке стало известно только восемь месяцев спустя, когда изданию "Коммерсант" дал интервью Анатолий Исайкин, генеральный директор Рособоронэкспорта, основного российского экспортера вооружений.

После того как в 2017 году Конгресс США принял "Закон о противодействии противникам Америки посредством санкций", Москва и Пекин вообще перестали раскрывать информацию о своих военных контрактах. Этот закон США привел к санкциям в отношении Департамента вооружений китайской армии и его главы генерала Ли Шанфу (который только что в марте был назначен новым министром национальной обороны Китая). Тем не менее в редких случаях Путин не удерживался от того, чтобы похвастаться новыми сделками, например, в 2019 году, когда он объявил, что Москва помогает в разработке китайской системы раннего предупреждения о ракетном нападении, и в 2021 году, когда сообщил, что Россия и Китай совместно разрабатывают новейшее высокотехнологичное оружие.

Китай полагался на российскую военную технику с 1990-х годов, а Москва была для него единственным источником современного иностранного оружия после эмбарго на поставки оружия, введенного ЕС и США после событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Со временем, по мере развития собственной военной промышленности Китая, его зависимость от других стран уменьшилась. Пекин теперь может самостоятельно производить современное оружие и явно опережает Россию во многих областях современных военных технологий, включая беспилотники. Но для расширения собственных исследований, разработок и производства Пекин по-прежнему жаждет получить доступ к российским технологиям для использования в ракетах класса "земля-воздух", двигателях для истребителей и подводном военном флоте, в том числе, в новейших атомных подводных лодках и подводных беспилотниках.

Десять лет назад Кремль не хотел продавать Китаю передовые военные технологии. Москва беспокоилась, что китайцы могут скопировать их и научиться производить высокотехнологичную продукцию самостоятельно. У России имелись серьезные опасения по поводу вооружения могущественной страны, граничащей с малонаселенными и богатыми ресурсами российскими регионами Сибири и Дальнего Востока. Но углубляющийся раскол между Россией и Западом после аннексии Крыма в 2014 году изменил эти расчеты. А начав масштабную спецоперация на Украине и спровоцировав полный разрыв связей с Западом, Москва не оставила себе иного выбора, кроме как начать продавать Китаю свои самые передовые и ценные технологии.

Еще до начала военной фазы украинского конфликта некоторые российские аналитики оборонной промышленности Китая выступали за участие в совместных проектах, обмен технологиями и закрепление места России в цепочке поставок китайской армии. Они утверждали, что это лучший способ модернизации российской военной промышленности, и что без такого прогресса быстрые темпы собственных НИОКР в Китае скоро сделают российские технологии устаревшими. Сегодня такие взгляды стали в Москве уже общепринятыми. Россия начала открывать свои университеты и научные институты для китайских партнеров и интегрировать свои исследовательские центры с китайскими коллегами. Huawei, например, утроила свой исследовательский персонал в России после кампании Вашингтона по ограничению глобального присутствия китайского технологического гиганта.

Ни Пекин, ни Москва не заинтересованы в раскрытии деталей каких-либо частных переговоров, состоявшихся во время саммита Си-Путин. То же самое касается подробностей о том, как российские компании могут получить более широкий доступ к китайской финансовой системе — ведь Эльвира Набиуллина, председатель Центрального банка России, была важным участником двусторонних переговоров. Этот доступ стал критическим для Кремля, поскольку Россия быстро становится все более зависимой от Китая как основного направления экспорта и основного источника технологического импорта, а юань превращается для России в предпочтительную валюту для торговых расчетов, сбережений и инвестиций.

Участие глав некоторых крупнейших российских товаропроизводителей указывает на то, что Си Цзиньпин и Путин также обсуждали расширение экспорта российских природных ресурсов в Китай. Однако сейчас Пекин не заинтересован в том, чтобы привлекать внимание к таким сделкам, чтобы избежать критики за предоставление наличных денег для военных расходов Путина. В любом случае Пекин может позволить себе выжидать, поскольку позиции Китая в этих переговорах только крепнут: у Пекина много потенциальных продавцов, включая его традиционных партнеров на Ближнем Востоке и в других местах, тогда как у России мало потенциальных покупателей.

В конце концов, Кремль может захотеть, чтобы по крайней мере некоторые из сделок, достигнутых в марте, стали достоянием общественности, чтобы продемонстрировать, что он нашел способ компенсировать потери, которые понесла Россия, когда Европа прекратила импорт российской нефти и сократила импорт российского газа. Но именно Китай будет решать, когда и как будут подписаны и объявлены новые соглашения о ресурсах. У России нет другого выбора, кроме как терпеливо ждать и подчиняться предпочтениям своего более могущественного соседа.

Китайско-российские отношения стали весьма асимметричными, но вовсе не односторонними. Пекин по-прежнему нуждается в Москве, и Кремль может предоставить ему многие уникальные ресурсы в эпоху стратегического соперничества между Китаем и Соединенными Штатами. Закупки самого современного российского оружия и военных технологий, более свободный доступ к российским научным талантам и неисчерпаемым природным ресурсам России, которые легко могут поставляться через безопасную сухопутную границу, делают Россию незаменимым партнером для Китая. Россия также остается антиамерикански настроенной великой державой с постоянным местом в Совете Безопасности ООН — удобным другом в мире, где Соединенные Штаты поддерживают тесные связи с десятками стран Европы и Индо-Тихоокеанского региона, где у Китая настоящих друзей все же мало, если таковые вообще имеются. И связи Китая носят более проходящий деловой характер, чем более глубокие союзы, которые поддерживает Вашингтон.

Это означает, что хотя Китай и обладает большим влиянием на Кремль, он не имеет над ним контроля. Примерно такие же отношения существуют между Китаем и Северной Кореей. Несмотря на огромную степень зависимости Пхеньяна от Пекина и общую враждебность к Соединенным Штатам, Китай не может полностью контролировать режим Ким Чен Ына и должен действовать осторожно, чтобы удержать Северную Корею рядом с собой. России тоже знакомы такие отношения, поскольку она поддерживает похожие связи с Белоруссией, в которых Москва является старшим партнером, который может давить, уговаривать и принуждать Минск, но не может диктовать политику Белоруссии абсолютно по всем направлениям.

Замкнувшись в ассиметричных отношениях с Пекином, Кремль может приобрести ложное чувство безопасности. Но долговечность этих отношений, даже если допустить отсутствии в них каких-то крупных непредвиденных сбоев, будет зависеть от способности Китая грамотно управляться с ослабевающей Россией. В ближайшие годы путинскому режиму придется освоить навык, от которого зависит выживание младших партнеров во всем мире: как управлять отношениями с партнерами по направлению вверх.