"Столкновению цивилизаций" 30 лет

Вышедшая в 1993 году статья Сэмюэла Хантингтона стала пророческим предостережением всем желающим заняться национально-государственным строительством.

В апреле американское общество ознакомилось с двумя аналитическими оценками того, что пошло не так в ходе хаотичного вывода войск из Афганистана, состоявшегося 20 месяцами ранее. Белый дом обвинил в этом фиаско предыдущую администрацию. Специальный генеральный инспектор по Афганистану Джон Сопко (John F. Sopko) был более осторожен. Он объяснил все системными факторами, кратко изложив их в одном предложении: "Трагические события августа 2021 года уходят своими корнями в решения, принятые за несколько десятилетий до этого политическими руководителями, дипломатами, организациями помощи и военачальниками".

В зависимости от вашего мнения о сорок третьем и о сорок четвертом президенте, таких десятилетий может быть два или три. Более точный и правдивый ответ – три.

В 1989 году Фрэнсис Фукуяма задал вопрос: а не стал ли наш мир свидетелем конца истории? В 1992 году он ответил на него утвердительно. Фукуяма заявил, что с распадом Советского Союза либеральная демократия стала тем идеалом, "усовершенствовать который невозможно". Тезис о конце истории стал философским обоснованием веры Запада в собственное превосходство и как будто подтвердил, что западная цивилизация является "всеохватывающей".

Спустя четыре года (30 лет назад) Сэмюэл Хантингтон задал другой вопрос: а не идет ли наш мир к столкновению цивилизаций? В 1996 году он тоже ответил на него утвердительно. В своей работе "Столкновение цивилизаций" Хантингтон утверждал, что причины конфликта будут переходить из идеологической в цивилизационную сферу. Он предупредил, что Западу грозит неминуемый упадок, а его высокомерные утверждения о "всеобщей цивилизации" могут войти в столкновение с усиливающейся китайской цивилизацией и с настроенной весьма враждебно исламской цивилизацией.

В тридцатую годовщину публикации трактата Хантингтона возникает два вопроса. Стали бы прошедшие три десятилетия американской внешней политики другими, если бы ответственные за принятие решений руководители придерживались точки зрения Хантингтона, а не Фукуямы? И сохраняет ли его работа актуальность по сей день?

"Конец истории" Фукуямы вдохновил американских руководителей и мыслителей, побудив их сделать целую серию наглых и дерзких заявлений о внешней политике. Здесь и "новый мировой порядок", и "однополярный момент", и "незаменимая нация", и "глобальная война с террором", и "конец тирании в нашем мире". Между тем, Хантингтон говорил о "старом мировом порядке". Главными действующими силами в миропонимании Хантингтона были не относительно юные демократии, вышедшие из холодной войны, а многовековые цивилизации, представляющие собой совокупность общей истории, культуры и религии. Вместо объединяющих мир международных институтов Хантингтон вел речь о границах, о линиях разлома, которые обозначат новые контуры конфликтов в следующую эпоху.

Следовательно, будущее у Хантингтона было многополярным в цивилизационном смысле. Он признавал превосходство Запада в последнем десятилетии ХХ века, однако одновременно с этим утверждал, что эта некогда господствовавшая цивилизация приходит в упадок. Между тем, ранее подчинявшиеся Западу цивилизации (китайская в восточной Азии и исламская на севере Африки и в юго-западной Азии) демонстративно отвергали идею о том, что без ориентации на Запад модернизация невозможна. С другой стороны, упадок Запада и усиление Китая опровергли концепцию незаменимости, продемонстрировав ее ошибочность.

Хотя Соединенные Штаты Америки и институты Запада поддерживали глобализацию, именно Китай оказался незаменимым, став "мировой фабрикой". Американский эгоизм и высокомерие вызвали крах на Ближнем Востоке в 2003 году и дестабилизацию мировой экономики в 2008 году. А Китай тем временем создавал собственные региональные институты и договаривался о нормализации отношений между Саудовской Аравией и Ираном. Начало глобальной войны с терроризмом усилило международное сопротивление Америке, а вторжение США в Ирак вызвало ярость у мусульман, и без того недовольных вестернизацией и модернизацией. Афганистан в считанные дни пал под натиском талибов*, абсолютная монархия пережила арабскую весну, а скрытые диктатуры благоденствовали под маской демократии. Тирания упорна и живуча, и она останется такой вне зависимости от эпох, цивилизаций и исторических обстоятельств.

Если бы американские руководители смотрели на мир глазами Хантингтона, они бы признали, какая это наглая провокация – размещать войска в священных для ислама городах, насколько бессмысленно заниматься миротворчеством на линии разлома Запада и православия на Балканах, насколько бесперспективно осуществлять смену режимов на Ближнем Востоке, какое это заблуждение – ждать либерализации в Китае, и как они наивны перед лицом российских озабоченностей собственной безопасностью и российских военных возможностей. К концу президентского срока Обамы американская власть и влияние были низведены до провозглашения бледных красных линий, бездействия в ответ на вторжение "маленьких зеленых человечков", "дипломатии хэштегов" и "лидерства сзади".

Несомненно, последние 30 лет могли стать совсем другими.

История подтвердила правильность тезисов Хантингтона. Соединенные Штаты и Китай на самом деле стали глобальными противниками.Каждый придерживается своей системы государственного управления, утверждая, что она превосходит систему соперника и достойна подражания. Китайская и исламская цивилизации объединяются в виде альянса Китая и Ирана. Тем не менее, этот цивилизационный цикл подходит к концу, и сейчас самый насущный вопрос заключается в том, когда и как этот цикл завершится.

Больше всего Хантингтон опасался настойчивых утверждений Америки о том, что Запад является "универсальной цивилизацией", с которой надо брать пример, а при необходимости принуждать других к подчинению ей. Из-за такого высокомерия Запад должен оказаться в изоляции, утверждал Хантингтон – "Запад против всех остальных". Его опасения нашли свое воплощение в китайско-иранско-российском сближении в противовес США. Если такая расстановка сил укоренится, многостороннее столкновение цивилизаций превратится в геоэкономическую дуэль между демократическим капитализмом и авторитарным меркантилизмом.

Стремление разделить экономики Америки и Китая – это начало. Глобальный размах такого стремления очевиден – достаточно взглянуть на разногласия между Западом и остальными странами в вопросе антироссийских санкций. В ближайшем будущем это будет существенно осложнять процесс восстановления глобальных цепочек поставок, разорванных из-за пандемии. Следующей фазой станет реализация в США промышленной политики передовых технологий и китайские попытки дедолларизации экономики. Промышленная политика может оказаться весьма популярной внутри страны, но она редко бывает успешной, и вдобавок ко всему существует опасность вызвать противодействие американских союзников. А вот дедолларизация, даже если она будет постепенной, может навредить США, которые и без того несут тяжкое бремя ужасного отношения госдолга к ВВП и балансирующих на грани провала программ социального обеспечения.

Соответственно, один последний цивилизационный гамбит может уменьшить эти риски.

Хантингтон весьма проницательно отмечал, что Россия колеблется, маятником качаясь между своим евразийским происхождением и стремлением к Западу. После окончания холодной войны первые постсоветские руководители этой страны стремились к углублению сотрудничества с Западом, исходя из экономических и военных соображений. Фактор Китая появился позднее. После 11 сентября Россия просигнализировала о своей готовности активно сотрудничать с США в борьбе против исламского экстремизма.

Россия всегда боялась оказаться в окружении, и деля между собой евразийский континент, Китай и Россия не должны быть союзниками. Их сближение – это результат совпадения интересов, но не ценностей. К 2050 году Россия окажется в демографическом окружении. Напористый Китай на востоке, а ислам на юге (с последним у России долгая и кровопролитная история). Евроаравия на западе замкнет кольцо. Поэтому неудивительно, что Россия поддерживает западные партии, выступающие против иммиграции.

После кончины Советского Союза и возрождения России американские руководители, понимая преобладающие цивилизационные обстоятельства, должны были ухватиться за возможность сформировать альянс Запада и православия для противодействия появлявшейся на свет китайско-исламской коалиции. Вместо этого западные лидеры, соблазнившись "концом истории", отодвинули Россию. Но путь к разрядке с Россией лежит через Киев.

Россия с неохотой превращается в младшего партнера Китая, и пока она полностью ему не подчинилась, Западу надо как можно скорее завершить вооруженный конфликт на Украине, не дожидаясь, когда это сделает Пекин. Он должен при этом использовать все имеющиеся разногласия и противоречия между двумя странами. Взаимозависимость не спасла многополярную Европу в 1914 году, но изолированные блоки весьма удобно и эффективно способствовали разделению труда. Каждая сверхдержава контролировала собственную сферу и всеми силами предотвращала перерастание мелких кризисов в крупную войну.

Самонадеянность поверившего в собственное превосходство Запада ослепила Америку и лишила ее возможности разглядеть начавшееся столкновение цивилизаций. Спустя 30 лет уважающие историю и человеческую природу люди могут лишь сожалеть об этом безрассудстве. Возвращение к идеям Хантингтона с опозданием в 30 лет – это шаг к исправлению.

В зависимости от вашего мнения о сорок третьем и о сорок четвертом президенте, таких десятилетий может быть два или три. Более точный и правдивый ответ – три.