Новые редкоземельные сверхдержавы

Красно-коричневый ландшафт Тенке-Фунгуруме, одного из крупнейших в мире медных и кобальтовых рудников в Демократической Республике Конго (ДРК), покрыт десятками тысяч пыльных мешков, сложенных на обочинах и рядом со зданиями.

В них содержится запас порошка гидроксида кобальта, эквивалентный почти одной десятой годового потребления в мире и стоящий около полумиллиарда долларов.

Беспорядочные горы этого ярко-зеленого порошка, ключевого ингредиента аккумуляторов для электромобилей, указывают на то, что ДРК, крупнейший в мире производитель кобальта, начинает играть мускулами, когда дело доходит до металлов, необходимых для перехода к альтернативным источникам энергии.

CMOC, китайский оператор рудника Тенке-Фунгуруме, в апреле согласилась выплатить правительству ДРК 800 миллионов долларов для урегулирования налогового спора, из-за которого компания получила запрет на экспорт ценного редкоземельного сырья в течение предыдущих десяти месяцев.

И теперь правительство Демократической Республики Конго проводит масштабную проверку всех своих совместных горнодобывающих предприятий с иностранными инвесторами. "Мы недовольны. Ни один из этих контрактов не имеет ценности для нашей страны", — говорит Гай Роберт Лукама, глава государственной горнодобывающей компании Gécamines в ДРК. Он хотел бы, чтобы в его стране было больше рабочих мест, доходов и полезных ископаемых.

Стоящие рядом со входом в его кабинет витрины с высокоминерализованными породами говорят о богатствах страны, которые она может предложить. Лукама выступает за государственное вмешательство для поддержания высоких цен на кобальт: "Избыток предложения необходимо правильно отрегулировать. Некоторые экспортные квоты будут нам полезны", — говорит он.

В этом ДРК далеко не одинока. По мере того, как мир переходит от энергетической системы, построенной на ископаемом топливе, к системе, работающей на возобновляемых источниках энергии, глобальный спрос на такие материалы, как медь, кобальт, никель и литий коренным образом меняет судьбу стран, которые их производят.

Добыча некоторых редкоземельных металлов сосредоточена всего в нескольких странах. Например, в том, что касается кобальта, то на ДРК приходится 70% мировой добычи. А в отношении никеля на долю трех ведущих производителей (Индонезия, Филиппины и Россия) приходится две трети мирового рынка. Доля трех ведущих производителей лития – Австралия, Чили и Китай – составляет более 90% мировой добычи.

И в ближайшие годы спрос на редкоземелье будет только расти. По данным Международного энергетического агентства (МЭА), согласно текущим планам, к 2030 году уже не будет хватать действующих шахт для добычи ни одного из ключевых минералов этой группы, чтобы построить инфраструктуру, необходимую для ограничения глобального потепления всего на 1,5 градуса выше доиндустриального уровня.

По заключению МЭА, к концу этого десятилетия рынок лития должен увеличиться в три раза, в то время как в мире будет не хватать 2,4 миллионов тонн меди.

Растущий спрос на эти товары начинает сотрясать как экономику, так и геополитику нашего энергетического мира.

Цепочки поставок некоторых из этих редкоземельных металлов становятся запутанными из-за растущей напряженности между Западом и Китаем, который доминирует в переработке лития, кобальта и ряда других редкоземельных металлов и рассматривает возможность ограничения экспорта некоторых из этих материалов. Правительства от Вашингтона до Брюсселя и Токио оценивают, из каких других источников они могут надежно получать критически важные полезные ископаемые и материалы, минуя орбиту Пекина.

Этот сдвиг превращает некоторые небольшие и исторически слаборазвитые страны в сырьевые сверхдержавы. И их правительства теперь намерены переписать правила добычи полезных ископаемых.

Многие пытаются получить больше от своих природных богатств, увеличивая их переработку внутри страны и производя товары с более высокой добавленной стоимостью. Некоторые также пытаются контролировать поставки своих ценных ресурсов на экспорт, национализируя месторождения, вводя экспортный контроль и даже предлагая создание картелей.

Если когда-то некоторые из этих богатых природными ископаемыми стран и были жертвами эксплуатации, которая восходит к колониальным временам, то теперь они обретают возможность вернуть контроль над своей судьбой.

Только за последний год Зимбабве и Намибия запретили экспорт лития-сырца. Чили усилила государственный контроль над добычей лития. Мексика погрузила свою зарождающуюся литиевую промышленность в неопределенность, пересматривая политику выдачи концессий на добычу полезных ископаемых. Тем временем Индонезия добавила экспортный контроль в отношении бокситов (ключевого компонента алюминия) к существовавшему ранее запрету на экспорт необработанной никелевой руды.

"Каждое правительство будет стремиться к справедливой сделке с горнодобывающей промышленностью, которая будет выгодной для страны и выигрышной для отрасли", — говорит Якоб Штаушхольм, исполнительный директор Rio Tinto, которая сама недавно села за стол переговоров в Чили и в Монголии.

Хотя Штаушхольм и отвергает идею о том, что за этим стоит растущий "национализм", он признает, что произошли большие изменения. "Вероятно, будет все труднее просто добывать и экспортировать сырье. Очень часто страны теперь хотят иметь свои перерабатывающие предприятия, связанные с добычей полезных ископаемых".

Незаметное смещение силы в сторону производителей востребованных "аккумуляторных" металлов похоже на такое же смещение при производстве других сырьевых товаров в прошлом, например рост добычи угля в XIX веке или рост добычи олова в веке XX. Но как далеко зайдут производители, чтобы воспользоваться этим моментом? И как долго они смогут продержаться?

Примером получения для страны новых выгод от добычи редкоземельных материалов является Индонезия, которая производит почти половину мирового никеля, ключевого ингредиента аккумуляторов для электромобилей.

Годы экспортного контроля за необработанным никелевым сырьем уже привели к созданию обширной отечественной плавильной промышленности, а также заводов по производству аккумуляторов и электромобилей.

После того, как в 2014 году страна запретила экспорт никелевой руды, она привлекла более 15 миллиардов долларов иностранных инвестиций в переработку никеля, в основном из Китая. Сегодня Индонезия запретила экспорт всего, от никелевой руды до бокситов, а запрет на поставки медного концентрата вступит в силу в следующем году.

Однако не все согласны с этой политикой: ЕС оспорил ее во Всемирной торговой организации (ВТО) и выиграл первоначальное слушание. Индонезия подает апелляцию на это решение.

Местные правительственные чиновники говорят, что усилия страны по созданию отечественной промышленности и стимулированию производства основаны на той же стратегии, которую западные страны использовали столетие назад.

"Мы делаем это не на ровном месте, — говорит министр инвестиций Индонезии Бахлил Лахадалия. — Мы учимся у наших коллег из развитых стран, которые в прошлом прибегали к этой неортодоксальной политике".

Он указывает на то, как Великобритания запретила экспорт необработанной шерсти в XVI веке, чтобы стимулировать местную текстильную промышленность. Или США, которые использовали высокие налоги на импорт в XIX и XX веках, чтобы поощрять производство большего количества товаров внутри страны.

Лахадалия хочет сделать еще один шаг вперед, создав картель в стиле ОПЕК, чтобы поддерживать высокие цены на никель и другие материалы для аккумуляторов. "Индонезия изучает возможность формирования структуры организации, аналогичной ОПЕК, в отношении имеющихся у нас полезных ископаемых", — говорит он.

Произойдет это или нет – это еще вопрос, но рост добычи никеля, безусловно, повысил авторитет Индонезии. Когда президент Индонезии Джоко Видодо, или Джокови, как его обычно называют, посетил США в прошлом году, он встретился как с Джо Байденом в Вашингтоне, так и с генеральным директором Tesla Илоном Маском во время остановки в Бока-Чика, штат Техас.

Позже Джокови сказал, что призвал Маска построить всю цепочку поставок Tesla в его стране, "от восходящего потока до конечного потребителя".

Однако не каждая страна пойдет по тому же пути, что и Индонезия.

В новом отчете Международного агентства по возобновляемым источникам энергии (IRENA) говорится, что производители металлов смогут оказывать влияние в краткосрочной перспективе, пока производство сосредоточено, а спрос растет, но вряд ли они будут иметь такое долгосрочное геополитическое влияние, как производители нефти и газа.

Одна из проблем заключается в том, что редкоземельные металлы, используемые в аккумуляторах, такие как литий, хорошо распределены по всему миру — по крайней мере, с точки зрения если не фактической добычи, то геологических запасов. Нынешние высокие цены на литий делают разработку месторождений, доступ к которым раньше был слишком дорогим, более эффективным, а также способствуют более широкому расширению добычи лития в твердых породах в таких странах, как Китай и Австралия.

Примером того, как может измениться добыча полезных ископаемых, является добыча лития в Южной Америке. Чили сегодня является главным производителем в регионе, но соседняя Аргентина, которая проводит более выгодную для бизнеса политику в области добычи полезных ископаемых, может в конечном итоге обогнать чилийцев.

23 провинции Аргентины контролируют свои собственные природные ресурсы и с энтузиазмом занимаются горнодобывающим бизнесом. Должностные лица говорят, что за последние три года было объявлено об инвестициях в добычу лития примерно на 9,6 миллиардов долларов, а в стадии разработки находится 38 проектов. В течение следующих пяти лет производство лития в Аргентине должно вырасти в шесть раз.

"Инвестиции в литий никогда не прекращались, и я думаю, что это связано с тем, что мы открыты для частных инвестиций, а также с неопределенностью в отношении привлечения инвестиций, проводимой в других странах", — говорит Фернанда Авила, министр горнодобывающей промышленности Аргентины.

Положение Аргентины как некоей аномалии среди стран Южной Америки, владеющих литием, помогло ей привлечь инвестиции, даже несмотря на то, что в других секторах ее экономики рост практически прекратился из-за трехзначной инфляции.

В то время как некоторые политики в южноамериканском "литиевом треугольнике" — Чили, Аргентине и Боливии — выдвинули идею литиевого картеля в стиле ОПЕК, Авила не в восторге от этой идеи. "Хотя у нас очень хорошие отношения с соседними странами, — говорит она, — эта тема не стоит сейчас на повестке дня".

Это еще одна причина, по которой производство аккумуляторных металлов отличается от производства нефти: создать успешный картель очень сложно.

В течение ХХ века производство несколько ключевых сырьевых товаров контролировались картелями. Управление мировой добычей олова осуществлялось через Международный совет по олову с 1950-х по 1980-е годы, а Индонезия, Боливия и тогдашнее Бельгийское Конго были его членами — производителями. Точно так же производители кофе объединились в картель в 1960-х и 70-х годах, а производители натурального каучука поддерживали существование каучукового картеля до 1990-х годов.

Джон Баффес, глава отдела сырьевых товаров Всемирного банка, изучавший эти группы, говорит, что успешные картели имеют три характеристики: небольшое количество производителей, преследующих четко определенные цели, поставленные на относительно короткие сроки.

Он считает, что производителям аккумуляторных металлов будет сложно создавать картели. "Может появиться несколько стран, которые объединятся, чтобы создать выгодные для себя условия, например, поддерживать высокие цены, — говорит Баффес. — Но это может посеять семена неудачи, потому что в такой картель попытаются проникнуть участники извне".

Скорость, с которой развиваются аккумуляторные технологии и меняются их ингредиенты, также может подорвать усилия по созданию картелей.

В отличие от нефти, которую очень трудно заменить в качестве источника топлива, металлы аккумуляторных батарей имеют гораздо более высокую вероятность замены. Лаборатории, разрабатывающие новый химический состав аккумуляторов, постоянно совершенствуют свои формулы, чтобы использовать меньше дорогих или труднодоступных металлов.

Это уже начинает происходить с кобальтом, использование которого автопроизводители пытаются уменьшить в своих аккумуляторах из-за его высокой стоимости, а также опасений по поводу нарушения прав человека в ДРК.

Поучительной историей о том, как быстро могут измениться перспективы спроса редких металлов, является то, что по данным консалтинговой компании Rho Motion, использование некобальтовых аккумуляторов на рынке электроавтомобилей в Китае выросло с 18% в 2020 году до 60% в этом году. На горизонте также находятся батареи с высоким содержанием марганца, которые могут еще больше сократить использование кобальта.

"Одним из последствий роста числа некобальтовых батарей является то, что объем дефицита кобальта, который ранее прогнозировался на 2024 и 2025 годы, может не материализоваться, — говорит Андрис Гертрейдер из компании Darton Commodities. — Это может свидетельствовать о том, что цены на кобальт станут ниже".

Недавнее падение цен на кобальт, никель и литий может ослабить усилия стран — производителей по извлечению большей ренты из своих природных богатств и наращиванию отечественного производства. После резкого роста цен на кобальт и литий в 2021 и 2022 годах, вызванного в первую очередь спросом со стороны производителей аккумуляторов для электромобилей, рынок в этом году был намного спокойнее.

По данным Benchmark Mineral, замедление производства электромобилей в Китае в сочетании с увеличением производства гидроксида кобальта и карбоната лития привело к снижению их цен на 30% и 40% соответственно в течение первых шести месяцев года.

Ветераны-горнодобытчики говорят, что этот цикл повторялся уже много раз. "Ресурсный национализм" имеет тенденцию усиливаться, когда цены на товары высоки или когда приближаются выборы, говорит Мик Дэвис, основатель фирмы Vision Blue Resources и бывший исполнительный директор компании Xstrata.

"В это время политики неизбежно пытаются получить больше доходов, чем они изначально предполагали и договаривались, — говорит Дэвис. — Результат всегда оборачивается слезами. Это означает, что разработка их полезных ископаемых занимает все больше и больше времени".

Когда товарные циклы позволяют странам — производителям проявить свои амбиции, они стараются использовать для этого любой момент.

Ранее в этом году Чили, второй по величине производитель лития в мире, объявила о плане полунационализации отрасли: она предоставит государственной горнодобывающей компании больший контроль над двумя гигантскими литиевыми рудниками в пустыне Атакама, когда текущие концессии закончатся в 2030 году и 2043 и эти, как и все будущие проекты станут государственно-частными партнерствами.

Президент Чили Габриэль Борич заявил, что план по усилению государственного контроля над литием — лучший шанс для Чили стать развитой экономикой и более справедливо распределять богатство. "Больше никакой добычи для избранных. Мы должны найти способ поделиться достоянием нашей страны со всеми чилийцами", — сказал он.

И многим производителям удается продвигаться вверх по цепочке увеличения добавленной стоимости продукции, стремясь обеспечить устойчивый экономический рост. В ДРК рядом с медным рудником Камоа-Какула ведется строительство второго в стране медеплавильного завода.

Тем временем Чили предлагает льготные цены на карбонат лития компаниям, которые создают в стране литиевые проекты с высокой добавленной стоимостью. Первым покупателем является китайская BYD, один из крупнейших в мире производителей электромобилей, которая объявила в апреле, что построит завод по производству литиевых катодов на севере Чили. Уже на этапе первичных инвестиций ожидается создание 500 рабочих мест.

Аргентина собирается открыть сентябре небольшой завод по производству литий-ионных аккумуляторов — первый в Латинской Америке. А в следующем году появится более крупный завод. Завод в провинции Буэнос-Айрес, принадлежащий государственной исследовательской компании Y-TEC, будет использовать литий, добытый в Аргентине американской фирмой Livent, для производства эквивалента 400 аккумуляторов для электромобилей в год.

Попытки Индонезии создать индустрию электромобилей приносят плоды в еще больших масштабах. Ранее в этом году Ford объявил об инвестициях в многомиллиардный завод по переработке никеля. Этим летом Hyundai начала строительство завода по производству аккумуляторов, своего второго производственного предприятия в стране.

В условиях, когда энергетический переход начинает изменять системы власти и богатства, которые доминировали в ХХ веке, новые производители металлов для аккумуляторов только начинают. Многие считают этот сдвиг в динамике экономической мощи государств долгожданным изменением.

"Крайне необходимо, чтобы мы переписали наследие горнодобывающей промышленности, и чтобы страны, богатые полезными ископаемыми, могли получить больше экономических выгод, — говорит Элизабет Пресс, директор по планированию исследовательского центра IRENA и автор доклада о критически важных полезных ископаемых. — Обе стороны уже осознали, что так дальше продолжаться не может".