ЕС из 36 стран будет беднее Евросоюза из 27 государств

В этом смысл истории. Европейский союз должен в конечном итоге вырасти с 27 стран-членов до 36, учитывая ожидаемую интеграцию Украины, а также балканских государств, стучащихся в его двери. Каковы будут последствия этого расширения? Дипломат Максим Лефевр (Maxime Lefebvre), бывший постоянный представитель Франции в ОБСЕ и профессор геополитики в Высшей школе коммерции ESCP Europe, излагает свою точку зрения.

Максим Лефевр: Пока процесс расширения ЕС не завершен, все возможно. Пример Анкары показывает нам, что присоединение — это процедура, полная подводных камней. Турция получила возможность вступить в Европейское сообщество в 1963 году, ее заявка была принята в 1999 году, переговоры о членстве начались в 2005 году, но она до сих пор не является членом ЕС. В 2020 году европейцы утверждали, что процесс "зашел в тупик".

То же самое можно сказать и об Украине, которая получила возможность присоединиться только в 2022 году, как и Молдавия и Грузия. Ее кандидатура была одобрена сразу, но переговоры о вступлении еще не начались. Однако теперь, когда процесс запущен, я бы сказал, что препятствия для Киева менее серьезны, чем для Анкары, в частности потому, что его европейский характер и демократическое управление вызывают меньше сомнений. Кроме того, во многих странах, особенно в Восточной Европе, очень заинтересованы в членстве Украины. Так что теперь у этой страны есть хорошие шансы однажды стать участником ЕС.

Присоединение западно-балканских государств — стран бывшей Югославии плюс Албания — стоит на повестке дня с 2000 года. Словения и Хорватия уже являются членами ЕС. Переговоры о вступлении ведутся с Албанией, Северной Македонией, Черногорией и Сербией. Процесс займет какое-то время, но эти державы в конечном итоге присоединятся к Европейскому союзу.

Вопрос о Косово будет главной политической трудностью, потому что оно не признано ни Белградом (эта территория была частью Сербии до 1999 года), ни всеми государствами — членами ЕС. Можно ожидать, что блок не примет Сербию, пока та не откажется от Косово, в противном случае у него уже не останется рычагов воздействия. К тому же Косово отсутствует в Совете Европы именно потому, что не все страны-члены согласны его принять.

— Да, изменения произошли постепенно. Споры между Западом и Москвой накапливались вплоть до переломного момента, когда в 2022 году началась российская спецоперация на Украине. Сегодня Европейский Союз стоит на стороне НАТО, проводя политику, решительно направленную против Москвы. В 2022 году по инициативе президента Эммануэля Макрона был создан более крупный формат под названием Европейское политическое сообщество, в который входит столько же стран, сколько и в Совет Европы (46) плюс Косово. Все эти державы привержены одним и тем же демократическим ценностям и занимают примерно одинаковую позицию по отношению к России.

Однако есть некоторые нюансы. Авторитарный Минск, союзник Москвы, так и не был принят в Совет Европы, хотя Россия была его членом до 2022 года. Сербия и Босния солидарны с Западом и его взглядами, но не вводят санкции против Москвы. Венгрия не отмежевывается от позиций и ограничений ЕС, но Виктор Орбан высказывает на этот счет критическую точку зрения.

Все взоры сейчас прикованы к конфликту на Украине, и сегодня думать о том, как возобновить связи с Россией и попытаться снова включить ее в европейскую архитектуру, просто неуместно. Но независимо от того, проиграет она или нет, демократизируется или нет, будем ли мы иметь дело с Путиным или с его преемниками, такие дебаты однажды будут прекращены, и тогда в Европе возникнут иные настроения, как это было в последние годы.

— Основное преимущество расширения ЕС заключается в увеличении его масштабов, а также экономического и демографического веса. Но даже приняв девять нынешних стран-кандидатов, оставим Турцию на время в стороне, ЕС не восстановит численность населения и ВВП, бывшие до Брексита. Правда в том, что Евросоюз с 36 членами будет более бедным, более разнородным и станет включать в себя больше государств, в которых верховенство права закреплено непрочно. Вопрос о надлежащем функционировании институтов в ЕС с 36 членами вызывает озабоченность.

— Механизмы финансовой помощи исходят из европейского бюджета, который учитывает общую сельскохозяйственную политику и курс на сплочение. Одни страны являются донорами, а другие — получателями. Конечно, новые будущие члены — это бедные государства, нуждающиеся в поддержке. Либо доноры, такие как Франция и Германия, должны будут давать больше, либо бенефициары — страны Средиземноморья и Восточной Европы — получат меньше, потому что богатые державы не хотят переплачивать за Европу.

В конечном счете, проблемы достатка не являются неразрешимыми. Как показал Брексит, договориться о деньгах легче, чем о принципиальных вопросах, таких как Северная Ирландия. Более того, если бы Киев пошел по пути Варшавы — а польский ВВП на душу населения не превышал ВВП Украины в 1990 году, тогда как сегодня он превосходит его в пять раз, — это уменьшило бы потребность в помощи в долгосрочной перспективе.

— Некоторые проблемы ощущаются уже в "формате 27" и могут обостриться. Есть упомянутые выше вопросы финансовой поддержки, хотя их надо различать, потому что Словакия, Словения, Чехия — более богатые страны, чей доход на душу населения превысил уровень Греции или Португалии или сравнялся с ним. Что касается миграции, на эту тему в государствах Восточной Европы нет единодушия. Не исключено, что новые страны-члены усилят лагерь, выступающий против нехристианской и неевропейской иммиграции.

Стоят также вопросы верховенства права, и некоторые страны, такие как Венгрия и Польша, уже представляют собой проблемы. В восточной части Старого континента нет таких же традиций верховенства права, как в западных регионах. Можно надеяться, что последние, более богатые и более населенные, смогут в конечном итоге навязать свои правила и свои ценности, хотя это будет непросто.

— В условиях конфликта на Украине и ужесточения международных отношений Старый Свет все сильнее загоняют в трансатлантические рамки. НАТО предлагает гарантию ядерного зонтика США перед лицом гипотетического российского или китайского шантажа. Присутствие американских и союзных солдат в Восточной Европе является страховкой от возможного нападения Москвы. Никакие страны — члены НАТО — за исключением Франции с ее независимым ядерным сдерживанием — не рассматривают свою безопасность без интегрированного членства в Североатлантическом альянсе.

Вопрос в том, сможет ли ЕС создать автономную оборону в рамках НАТО. У такой обороны есть пределы, потому что миссия коллективной защиты европейских держав связана с НАТО. Старый континент может сделать больше, чем во времена холодной войны, но сегодня он ищет не столько подлинной автономии, сколько стремления проводить свою политику и действовать в западных рамках.

Некоторые утверждают, что введение голосования большинством по вопросам внешней политики может привести к более интегрированной и сильной Европе. Я в этом не уверен, потому что, заставь мы государства-члены договариваться большинством, это может привести к упрощенной позиции, к следованию политике американского лидера. Легких решений не бывает. Европейцам необходимо расширять свои возможности и автономию, но нам также нужны сильные государства-члены, которые возьмут на себя обязательства и ответственность. И тут мы возвращаемся к франко-германским отношениям, даже если их недостаточно.

— Франко-германская ось должна сыграть важнейшую роль, особенно после Брексита. Это две движущие силы европейского строительства, а значит, и его гаранты. Это две самые могущественные державы в ЕС. Они обе имеют долгую и трагическую историю вражды и сумели превратить ее в исключительные отношения. Более того, поскольку две страны часто занимают прямо противоположные позиции — Франция с ее латинской восприимчивостью и Германия с ее нордической чувствительностью, — их компромиссы могут легко стать основой для более широких европейских уступок.

В тот самый момент, как Европейский Союз станет не федеративным государством, а "конфедерацией национальных государств", как назвал это Жак Делор, страны-члены должны будут договариваться, а для этого необходимы крепкие связи между Парижем и Берлином. Иногда говорят, что этого тандема уже не существует со времен воссоединения, что Германия вновь обрела господствующее положение, что она является главным партнером США в Европе. Безусловно, в этом есть доля правды. Но Франция, несмотря на реальные слабости, является большой страной, которая имеет значение, и у Берлина нет альтернативного привилегированного партнера.

— Франко-немецкая движущая сила необходима, но недостаточна. Однако добавьте новых партнеров по игре, и сразу последуют проблемы: примите Италию, и испанцы начнут возмущаться; возьмите четверку, обидятся поляки; создайте формат большой пятерки, и голландцы наряду с небольшими странами будут против. Дипломатическое преимущество франко-германских отношений состоит также в том, что они неоспоримы с точки зрения легитимности, как и любые связи между двумя государствами, — при условии, конечно, что оба рассматривают себя вместе как источник предложений и решений и не стремятся их навязать.

Не будет единой, сильной, могущественной, суверенной Европы, если она не станет опираться на прочный франко-германский тандем. Для Старого континента важно, чтобы Париж и Берлин достигли геополитического соглашения во имя единства, автономии и интересов всего региона. Для этого им надо преодолеть разногласия, например, в энергетической политике и проектах сотрудничества в области обороны, нужно слушать и уважать партнера и его "красные линии", а также развивать равноправные связи. Что касается недопонимания и соотношения сил, сегодня мы находимся скорее на низком уровне отношений.