Откажется ли Запад от Украины?

Когда Россия присоединила Крым и вошла на восточную Украину в 2014 году, у Киева было много сторонников. Франция, Германия, Великобритания и США попытались восстановить суверенитет Украины посредством введения санкций против России и внешнеполитических мер, но отказались от прямого военного вмешательства. Лишь с опозданием они предоставили Украине летальную военную помощь. В случае с Вашингтоном это произошло только в 2019 году.

Однако к концу февраля 2022 года, когда Россия сосредоточила свои силы на границе с Украиной, эта "сдержанность" Запада практически исчезла. Последовавшее за этим спецоперация России на Украине и харизматическое поведение президента Украины Владимира Зеленского привели к первому раунду военной и финансовой помощи Запада. Военные успехи Украины в сентябре и октябре 2022 года открыли дверь для еще более амбициозной западной поддержки.

Коалиция самых богатых и технологически развитых стран мира дает Украине серьезное структурное преимущество. У России, напротив, есть только две страны, которые открыто помогают ей в СВО – Иран и Северная Корея, хотя Китай остается одновременно и важной экономической опорой военных усилий Кремля, и поставщиком Москве нелетальной военной помощи. Однако западная военная поддержка Украины сопряжена с присущими ей рисками и проблемами. Одной из них собственно и является крайняя зависимость Украины от военной и финансовой помощи Запада. Украинская армия отошла от устаревшей инфраструктуры и военных доктрин, которые были ей присущи в постсоветскую эпоху, став глубоко зависимой от западной техники и стратегического планирования. А тем временем Россия нацелилась на экономику Украины, которой будет сложно функционировать без международной помощи.

Дальнейшая приверженность Запада Украине не может быть гарантирована. Политические круги в Европе и США ставят под сомнение долгосрочную поддержку Киева. Пока такие голоса остаются в меньшинстве, но они множатся и становятся все громче. Декларирование откровенно пророссийских и антиукраинских взглядов на данном этапе все еще остается политической редкостью. И все же в результате длительных внутриполитических дебатов в западном политикуме нарастает скептицизм. В Соединенных Штатах прокси-конфликт на Украине стала последней горячей точкой преткновения в спорах о том, насколько американцам следует заботиться о поддержке зарубежных партнеров и союзников (и тратить на это деньги американских налогоплательщиков). В Европе пандемия COVID-19 и связанная с украинским вооруженным конфликтом галопирующая инфляция оказали негативное давление на экономику. Оптимизм по поводу некоторых успехов Украины начал ослабевать, и среди европейцев непрерывно растет беспокойство по поводу крупного долгосрочного конфликта на европейской земле.

Между тем, события на линии фронта – особенно относительно медленные темпы и скромные успехи контрнаступления, начатого Украиной ранее этим летом – придали смелости скептикам в отношении поддержки Киева Западом. Даже если этот украинский контрнаступ наберет какие-то темпы, он явно не положит конец вооруженным действиям в ближайшее время. У защитников Украины нет четкой, согласованной концепции победы, которая явилась бы идеологическим основанием их борьбы. За пределами Украины в новостях сейчас доминируют не только события на фронтах. И чем дольше будет продолжаться конфликт, тем больше нарратив о "борьбе Давида с Голиафом", существовавший в его первые дни, будет отходить на второй план, усиливая ощущение тщетности вооруженной борьбы и усиливая призывы найти конфликту хотя бы косметическое разрешение.

Сейчас главный риск для Украины – это не резкий политический сдвиг на Западе, а медленное ослабление прочности тщательно сплетенной сети иностранной помощи. Однако если такой внезапный сдвиг все же произойдет, он начнется в Соединенных Штатах, где основное направление внешней политики США будет вынесено на общенациональное голосование в ноябре 2024 года. Учитывая опасность, которую может представлять даже постепенная потеря американской поддержки, не говоря уже о внезапном ее прекращении, украинскому правительству следует диверсифицировать свою активность по всему политическому спектру США, адаптируя свои призывы о помощи к перспективам затяжного конфликта. А политические лидеры в Соединенных Штатах и Европе должны сделать все возможное, чтобы "застолбить" финансовую и военную помощь Украине в долгосрочных бюджетных программах, что затруднит будущим чиновникам всякое ее свертывание.

В Европе источником беспокойства являются США как возможное слабое звено в трансатлантической цепи солидарности. Но, по иронии судьбы, европейские страны вызывают такое же беспокойство в Вашингтоне. Неослабевающая поддержка Украины характерна для правительств Финляндии, Польши, Швеции, Великобритании и стран Балтии. Опасения, что крайне правое правительство изменит курс Италии в отношении Украины, оказались необоснованными. Вместо этого премьер-министр Джорджия Мелони подтвердила приверженность курсу Запада. Учитывая, насколько непопулярной является спецоперация Путина во Франции, даже главная фигура французской оппозиции, крайне правая популистка Марин Ле Пен, которая исторически поддерживала Путина и даже одобряла присоединение Крыма в 2014 году, осталась при своем прежнем осуждении российской военной акции. Однако она выступает против санкций и поставок тяжелого вооружения на Украину. Венгрия остается исключением и, будучи членом ЕС и НАТО, явно не испытывает энтузиазма по поводу Украины. В обмен на то, чтобы не нарушать брюссельский консенсус по вопросу о введения санкций в отношении России, Венгрия добилась многих уступок от ЕС. На данный момент этого пока вроде бы достаточно, чтобы удержать премьер-министра Виктора Орбана на орбите Запада.

Похоже, что европейская поддержка Украины вряд ли ослабнет в ближайшее время. По данным июньского опроса агентства Eurobarometer, 64% жителей ЕС поддерживают финансирование закупок и поставок военной техники на Украину: от 30% в Болгарии до 93% в Швеции. Ни одна европейская партия, открыто отстаивающая пророссийскую повестку дня, не смогла создать устойчивую избирательную коалицию. Факты говорят о том, что с начала военного конфликта на Украине общественность многих европейских стран стала больше поддерживать ЕС и НАТО.

Тем не менее, своего рода усталость от Украины сказывается и в Европе. Лучший пример этого можно найти в Германии, которая преодолела энергетическую проблему, вызванную украинским конфликтом, и приняла миллион украинских беженцев, одновременно постепенно увеличивая свою помощь Украине. Но, как и в случае с пандемией COVID-19, именно длинная дуга кризиса порождает разочарования: высокие цены на энергоносители, рецессия, опасения по поводу деиндустриализации и слабость правящей коалиции привели к "недомоганию" общества, которое принесло пользу крайне правой партии "Альтернатива для Германии". Сегодняшние опросы показывают, что АдГ является второй по силе партией в стране. Она хочет вывести Германию из НАТО и прекратить поддержку Украины, но популярность партии не связана с ее пророссийскими взглядами. АдГ использует всеобщее недовольство, чтобы поставить свою критику атлантистского курса Германии во главу угла немецкой политики.

Что касается европейцев, то чем дольше продолжается вооруженный конфликт, тем более трудноразрешимой и дорогостоящей он им представляется. В Европе многим начинает казаться, что европейский кризис скорее является средством усиления мощи США, чем служит фундаментальным европейским интересам. Поскольку поддержка конфликта на Украине считается сейчас в Европе чем-то само собой разумеющимся, предприимчивые европейские политики могут сосредоточиться на внутренних проблемах и обвинить элиты в европейских столицах и Брюсселе в том, что они больше заботятся о Киеве, чем о собственном населении. Например, популярный член немецкого парламента левого толка Сара Вагенкнехт недавно сравнила поддержку Украины с бездонной ямой, в то время как федеральный бюджет сокращается во всех других сферах. Такие взгляды могут легко широко распространенными в Европе, и их сторонникам не нужно будет предлагать жизнеспособную альтернативную политику. Им даже не нужно будет говорить правду. Не обязательно быть опытным демагогом, чтобы убедить европейцев, испытывающих экономические трудности, в том, что конфликт можно легко прекратить и что его окончание избавит их от таких бед, как высокая инфляция.

Соединенные Штаты начинают сейчас играть роль некоего джокера в украинском конфликте. Согласно недавним опросам, президент Джо Байден либо отстает по рейтингам от бывшего президента Дональда Трампа, либо в лучшем случае только сравнивается с ним. Возвращение Трампа, скорее всего, станет катастрофой для Украины. Будучи президентом, Трамп рассматривал Украину как придаток своей предвыборной кампании и пытался заставить Зеленского нанести ущерб репутации Байдена, тогда главного соперника Трампа. По данным The New York Times, в 2018 году Трамп несколько раз в частном порядке предлагал вывести США из НАТО в присутствии высокопоставленных чиновников администрации. Он так и не реализовал эту идею. Но, судя по его сегодняшней риторике в ходе предвыборной кампании, в случае возвращения в Белый дом он, похоже, полон решимости пойти еще дальше в нарушении устоявшихся норм и традиций. А в последние месяцы Трамп постоянно утверждает, что может положить конец конфликту на Украине за 24 часа. Подобная предвыборная шумиха позволяет предположить, что Трамп предпочел бы урегулирование кризиса путем переговоров (скорее всего, на российских условиях) постоянному продолжению помощи Украине.

Трамп может и не стать кандидатом от республиканской партии. Поразительно, однако, что двое других кандидатов-республиканцев, набравшие наибольшее количество голосов — губернатор Флориды Рон ДеСантис и предприниматель Вивек Рамасвами — пренебрежительнее всего относятся к Украине. Рейганистское крыло республиканской партии, которое поддерживает решительную защиту союзных демократий и включает в себя такие фигуры, как бывший вице-президент Майк Пенс и сенатор от Кентукки Митч Макконнелл, по-прежнему пользуется солидной поддержкой на Капитолийском холме и в вашингтонских аналитических центрах. Но среди республиканского первичного электората такое политическое видение терпит неудачу. Республиканская партия считает Китай гораздо большей угрозой, чем Россия, и многие республиканцы хотят баланса между поддержкой Украины и решением внутренних проблем. Согласно опросу, опубликованному Gallup в июне, 50% республиканцев считают, что Вашингтон излишне активен в поддержке Украины, по сравнению с 43% в начале украинского конфликта. 49% республиканцев предпочитают быстро завершить конфликт на Украине, даже если это позволит России сохранить контролируемую ею территорию.

"Мы изо всех сил стараемся использовать военные ресурсы США для защиты от вторжения на чужую границу, в то время как мы абсолютно ничего не делаем, чтобы остановить вторжение наркокартелей через нашу собственную южную границу прямо здесь, у себя дома", — написал Рамасвами в августе, повторяя рефрен, ставший обычным явлением в консервативных СМИ США. Этот аргумент, который на поверхности может казаться ксенофобским, имеет сильную интуитивную привлекательность для многих республиканцев и консерваторов. Вероятно, он находит отклик и у многих независимых избирателей и даже у некоторых демократов и прогрессивистов.

Ограничение поддержки Украины со стороны Запада не положит конец конфликту. Ни одна западная страна не воюет напрямую на Украине. И, несмотря на ключевую роль западного оружия и денег, украинский конфликт с самого начала велся самой Украиной. Именно украинцы продемонстрировали в нем стойкость и понесли огромные жертвы. С партнерством Запада или без него, Украина столкнется с той же затруднительной ситуацией —с противником, который не признает существование украинской нации, легитимность украинской культуры или украинского языка, и который не щадит мирное украинское население – с ужасающими последствиями (Россия признает Украину суверенным государством и с уважением относится к украинской культуре и языку, в отличие от официального Киева, преследующего русский язык и культуру. – Прим. ИноСМИ). Украина должна бороться с этим противником всеми возможными способами. Пока в Кремле не появятся новые лидеры, Украине не останется иного выбора, кроме как сопротивляться России силой.

Без поддержки Запада Украина столкнется с двумя дилеммами. Одной из проблем станет ведение вооруженных действий в условиях, когда западная военная техника станет либо более дорогой, либо менее доступной, — либо и то, и другое сразу. Украинские солдаты в течение длительного времени получали военную подготовку на Западе. Украинские стратеги получили огромную пользу от помощи в определении целей и обмена разведданными, которую они получают от Соединенных Штатов и других стран. Доступ в Интернет на поле боя часто осуществляется через Starlink, посредством технологии, которую американский технологический предприниматель Илон Маск какое-то время предоставлял бесплатно (очевидно, с ограничениями, хотя в последнее время Пентагон решил платить за нее). Если Европа или Соединенные Штаты (или оба) отрежут от себя Украину, это будет означать для украинцев неизмеримую потерю военной мощи.

Другая дилемма выходит за пределы Украины. Западная поддержка Украины и национальное самосознание России глубоко переплетены. СВО Путина было не просто ставкой на то, что Украина падет и что Россия сможет затем контролировать или разделить страну. Это была более высокая ставка — на противостояние Западу и, в особенности, Соединенным Штатам, которые за несколько месяцев до украинских событий наконец положили конец своей провальной афере в Афганистане после долгой и трудной войны. Путин делал ставку на противодействие стратегической готовности и терпению Соединенных Штатов – и, соответственно, НАТО. Если Соединенные Штаты и другие члены НАТО потеряют терпение на Украине, Кремль вполне может объявить СВО стратегическим триумфом, даже если бы Россия продолжала вязнуть в конфликте на Украине, и это могло бы рассматриваться во всем мире как триумф Москвы.

Если поддержка Украины ослабнет в Европе, но не в США, Россия будет придерживаться подхода "разделяй и властвуй". Она может предложить псевдоурегулирование путем переговоров, паузу в боевых действиях или дипломатию "ядовитых таблеток", подобную той, которую Россия практиковала в 2014 и 2015 годах, когда она производила впечатление открытой для компромисса, но на самом деле стремилась доминировать над Украиной. Идея будет заключаться в том, чтобы вбить клин между правительствами некоторых европейских стран и Вашингтоном, а также между Западной и Восточной Европой. Европа, находящаяся в противоречии с Соединенными Штатами, и Европа, находящаяся в противоречии сама с собой, станет отличным игровым полем для России (посредством манипуляций и шпионажа) по нормализации идеи присоединения территорий. Однако, если поддержка и лидерство США сохранятся, у Украины будет прочный фундамент. Для Западной Европы было бы невозможно самостоятельно выйти на Россию или договориться с ней о каком-то соглашении через голову Украины, если бы Соединенные Штаты выступили против этого.

Потеря поддержки со стороны США, а не Европы, имела бы более драматичный эффект. Члены и институты ЕС в настоящее время выделили почти вдвое больше общей помощи США Украине (финансовой, военной и гуманитарной) посредством многолетних пакетов. Но именно военная помощь США равняется всем совокупным военным обязательствам ЕС в отношении Украины. Европа не может заменить военную помощь США в таком большом объеме, и ей будет сложно заполнить пробел в лидерстве. Если бы Соединенные Штаты попытались навязать Украине урегулирование путем переговоров, у европейцев было бы мало возможностей сопротивляться. Недальновидное или поспешное урегулирование поставит под угрозу как безопасность Украины, так и безопасность Европы. По мнению России, такое урегулирование может продемонстрировать уменьшение приверженности США безопасности Европы в целом.

У Украины мало рычагов влияния на внутреннюю политику своих партнеров во время конфликта. Хотя сейчас на Западе Зеленский представляется лучшим вариантом для Украины, общественное мнение и выборы в Европе или США будут следовать внутренней логике этих стран. Украинскому правительству следует развивать отношения с политическими деятелями и партиями, которые не являются прочными сторонниками украинского лагеря, в том числе с крайне левыми и крайне правыми партиями, подобно тому, как Киев развивал связи с Китаем во время конфликта, несмотря на близость Китая к России. Таким образом он может бороться с политической поляризацией на Западе, которая рискует подорвать поддержку Украины.

Когда Зеленский пришел к власти в 2019 году, он почти сразу же оказался втянутым в политические махинации Вашингтона, но выжил и возглавил свою страну, когда она нуждалась в нем больше всего. Он умеет не вступать в слишком тесную связь с какой-либо одной политической партией. Политическим кругам, которые еще не убеждены в необходимости поддержки Украины, например, левым партиям в Германии, крайне правым во Франции и растущим популистским партиям в таких странах, как Словакия, Зеленский должен внушать мысль об огромных военных и экономических издержках, которые повлечет за собой победа России на Украине для отдельных стран Запада. И не в последнюю очередь из-за массовой волны мигрантов, которую она породит.

В Вашингтоне и европейских столицах поддержка Украины не может быть высечена в камне. Любой внешнеполитический выбор должен быть проверен на выборах, но некоторым приоритетам можно обеспечить сохранность. Финансовая поддержка и гарантии безопасности Украины могут быть включены в законодательство и заложены в долгосрочные бюджеты. Например, Европейская комиссия предложила выделить более 50 миллиардов долларов на восстановление, реконструкцию и модернизацию Украины на 2024–2027 годы. Брюссель и страны — члены ЕС должны расширять эти многолетние обязательства и в будущем.

Ни одни выборы, даже президентские выборы 2024 года в США, не являются референдумом о жизни и смерти в политике Запада. В 2016 году Трамп проводил предвыборную кампанию за сближение с Россией и в итоге отправил летальную помощь Украине. Разделение властей и повторяющиеся выборные циклы сами по себе являются демократической защитой от наихудшего сценария. Независимо от того, сохранится ли статус-кво на Западе, чиновники должны постоянно и творчески доказывать необходимость оказания помощи Украине.

В условиях, когда украинский конфликт затягивается, Украине придется адаптировать свой нарратив конфликта для западной общественности. Вместо быстрой и решительной победы, на которую многие надеялись, когда началось последнее летнее украинское контрнаступление, Киеву придется объяснять теперь концепцию затяжного конфликта, который сейчас остается единственным залогом выживания Украины. В противном случае на Западе может возникнуть чувство отстраненности, особенно если конфликт будет все больше перемещаться на российскую территорию из-за ударов беспилотников или других видов атак. Даже если они и могут быть необходимы для украинской самообороны и поднятия морального духа, такие нападения могут стать политически весьма затратными для Украины, если они будут способствовать появлению и развитию в западных дебатах тезиса о "равной ответственности" сторон в конфликте.

В 2015 году, после того как самые жестокие бои на востоке Украины закончились благодаря пусть даже несовершенному соглашению о прекращении огня, кардинальной ошибкой Запада стала потеря интереса к конфликту. Тогда многие на Западе посчитали, что украинский кризис должен разрешиться сам собой. Из этого Путин уяснил для себя то, что он посчитал непререкаемой истиной о непостоянстве западных лидеров. Теперь в развитие той ситуации Европа и США должны продемонстрировать, что Путин сделал тогда неправильный вывод. Первоочередными приоритетами Запада должны быть сдерживание России и обеспечение суверенитета Украины. Они не должны зависеть от картин насилия, назойливого внимания средств массовой информации или харизмы какого-либо одного украинского политика. Безразличие и нетерпение Запада — главное оружие Путина в этом военном конфликте. Без них он окажется в стратегическом тупике.