Станут ли выборы в Словакии барометром “военной усталости” Европы?

В конце этого месяца Словакия, обретшая долгожданную независимость всего тридцать лет назад, пойдет на выборы. Почти год страной руководили неизбранные власти: бывший премьер-министр Эдуард Хегер подал в отставку после вотума недоверия в декабре 2022 года, и в мае этого года президент назначил временное “технократическое” правительство.

Уже несколько месяцев в опросах общественного мнения лидирует просидевший три премьерских срока Роберт Фицо и его партия “Курс — социальная демократия”. Фицо — популист, и его идеологию сложно охарактеризовать однозначно. У него неоспоримые политические способности, но при этом значительный багаж с прошлых сроков. Даже если он и наберет больше всех голосов, ему будет непросто найти готовых партнеров по коалиции. Мир словацкой политики расколот, и для формирования правительства, как правило, требуется альянс нескольких партий, и едва ли этот год окажется исключением.

Американцам следует обратить пристальное внимание на результаты грядущих выборов в Словакии, поскольку они могут дать представление о том, как может голосовать измученное конфликтом и экономическими трудностями население в преддверии собственных президентских выборов в следующем году.

В тех редких случаях, когда западные СМИ все же пытаются анализировать выборы в Словакии, они, как правило, дают превратную картину. Они предполагают, что приход к власти Фицо и его “Курса” станет сигналом о союзе с соседями (Венгрией и Польшей) с их извечными разногласиями с политической элитой Брюсселя. На самом же деле у Фицо напряженные отношения как с Венгрией, так и венгерским меньшинством в Словакии. Кроме того, эти аналитики экстраполируют на словацких избирателей свою фиксацию на России, а ни то, ни другое не способствует верному пониманию страны.

Рассмотрим несколько примеров. Лавдей Моррис из The Washington Post написал: “Европейские чиновники и дипломаты обеспокоены тем, что словацкий лидер составит компанию премьер-министру Венгрии Виктору Орбану”, — и назвал высокую поддержку Фицо “пророссийской волной в Словакии”. Между тем Андреа Дудик и Дэниел Хорнак из Bloomberg предупредили, что режим Фицо “станет головной болью для западных союзников”, причудливо назвали Орбана “старым союзником президента Путина” и предположили, что под руководством Фицо Словакия “окажется в изоляции среди стран Европы наряду с орбановской Венгрией”.

Однако словаков больше всего волнуют вопросы, непосредственно касающиеся их страны, и именно они легли в основу избирательной кампании. Если боевые действия по соседству и влияют на поведение избирателей, то в подавляющем большинстве случаев с экономической стороны.

Страна страдает от инфляции, которая уже достигла масштабов кризиса. В 2022 году она перевалила за 12%, а в этом году, по прогнозам, составит чуть менее 11%. На сегодняшний день она более чем вдвое выше среднего уровня по еврозоне. Особенно обременительны цены на продукты, а импорт сельскохозяйственной продукции с Украины сильно осложнил жизнь словацким фермерам.

Словаки гордятся членством в еврозоне и выдающимися экономическими успехами с тех пор, как фактически начали с нуля в 1993, однако по ВВП с учетом паритета покупательной способности они уступают не только Чехии, Венгрии и Польше, но и отстающей в экономическом отношении Румынии. Словаки понимают, что они не только больше не догоняют Запад экономически, но, наоборот, отстают все сильнее.

Это беспокойство отразилось в продолжающейся предвыборной кампании. Слоган Питера Пеллегрини, еще одного бывшего премьер-министра, спрашивает у избирателей напрямик: “Хотите, чтобы энергия подешевела?”. Христианские демократы говорят: “Вы заслуживаете лучшего”. А Фицо утверждает: “Люди достойны безопасности”.

На фоне экономического кризиса словаки устали от последствий конфликта. Неизбранное временное правительство продолжило поставки оружия и экономические санкции, не считаясь с лишениями внутри страны и относительной непопулярностью этих мер среди избирателей. Правительство подарило Украине более дюжины военных самолетов, но при этом отказалось спасать сограждан, застрявших в Греции во время лесных пожаров этим летом, — это решение вызвало громкий резонанс. Между властью и народом пролегла пропасть.

Аналитики считают эти выборы лакмусовой бумажкой по двум причинам.

Во-первых, политическая среда Словакии развивалась отлично от соседей и не вписывается в привычную идеологическую классификацию.

В Чехии, Венгрии и Польше элиты коммунистической эпохи в демократическую эпоху превратились в левый истеблишмент и привели свои страны в ЕС, НАТО и к свободному рынку. Националисты же и христианские демократы сохранили широкий антикоммунистический фронт, сформировав современное правое крыло.

Без опыта государственности Словакии пришлось учиться управлять делами из Братиславы с нуля. Более того, наследие коммунизма здесь трактуется иначе. У многих словаков коммунистический режим ассоциируется с индустриализацией и модернизацией, тогда как их промышленно развитые соседи запомнили скорее застой. Кроме того, воспоминания о коммунистических зверствах 1956, 1968 и 1980 годов в Словакии не столь остры, как в Будапеште, Праге или Варшаве. По ряду причин националисты и христианские демократы страны не объединились политически. Наконец, по-прежнему имеет значение то, какую позицию та или иная партия занимала в вопросе независимости в 1990-е.

Поэтому политическая среда глубоко разрознена, и ни левые, ни правые не могут претендовать на абсолютное большинство в парламенте. Это осложняет управление страной, но, с другой стороны, Словакия не вписывается в упрощенческую и заидеологизированную риторику западных наблюдателей. И когда словацкие избиратели высказываются об украинском конфликте, их мнение нельзя рассматривать через общепринятую идеологическую призму.

Вторая причина, почему словацкие выборы считаются знаковыми, связана с тем, как господствующие в стране исторические и геополитические силы способствуют сохранению статус-кво.

Словацкая геополитическая стратегия в большей степени, чем у остальных стран региона, ориентирована на статус-кво. В отличие от Венгрии, которая после Первой мировой войны потеряла две трети своей территории, и Польши, в чьих геополитических реалиях по-прежнему просматривается след Сталина, Словакия немало преуспела, обретя долгожданную независимость. Словацкий этос сосредоточен преимущественно в пределах государственных границ и не имеет диаспор. Венгерское меньшинство постепенно “ословачивается” или переезжает в Венгрию или другие страны Запада. Несмотря на боевые действия по соседству, в военном отношении словаки чувствуют себя в безопасности. Над страной по-прежнему витает призрак сдачи территории Венгрии или насильственного воссоединения с Чехией (что уже случалось в прошлом веке), но в настоящий момент ничто из этого не кажется непосредственной реальностью.

Все это объясняет нежелание страны конфликтовать с Брюсселем и Вашингтоном. Чем дольше сохраняется статус-кво, тем это выгоднее выстраданной словацкой независимости. Таким образом, если словаки все же бросят вызов предписанному Брюсселем порядку по столь принципиальному вопросу, как украинский конфликт, мировое сообщество должно обратить на это внимание.

Октябрьские выборы в соседней Польше привлекут больше международного внимания, но наверняка окажутся менее важными для США и других стран Запада. Эта страна пережила столетия российских зверств и граничит как с Россией, так и с Белоруссией. На Словакию это не распространяется.

Если победу в Словакии одержит Фицо и другие скептически настроенные к конфликту силы, западные СМИ обратятся к привычным и заезженным объяснениям: что это местная разновидность “трампизма” на марше, происки “российской пропаганды” или результат “отхода от демократии”. Осведомленный же наблюдатель увидит не в пример более простое объяснение: люди заслужили безопасность.