У Китая есть масштабное видение глобальных перемен, и к нему прислушиваются

У Си Цзиньпина есть план относительно того, как должен работать мир, и спустя год после начала меняющего традиции третьего срока на посту лидера КНР он все активнее бросает вызов глобальному лидерству Америки и ставит во главу угла собственное видение. Эта претензия снова попала в центр внимания в прошлом месяце, когда в сопровождении президента России Владимира Путина, генерального секретаря ООН Антонио Гутерриша и примерно двух десятков высокопоставленных лиц со всего мира Си Цзиньпин провозгласил Китай единственной страной, способной справиться с вызовами XXI века. “В настоящее время изменения в мире, изменения во времени и изменения в истории разворачиваются беспрецедентным образом”, — сказал Си Цзиньпин присутствующим на форуме "Один пояс — один путь". Китай, по его словам, будет неустанно работать по линии усовершенствования других стран и построения “общего будущего для всего человечества”.

Видение Си Цзиньпина, хоть и облеченное в абстрактные формулировки, отражает растущее стремление Коммунистической партии Китая (КПК) изменить международную систему, которую она считает несправедливо благоприятствующей Соединенным Штатам с союзниками. На фоне их тенденции считать Пекин напористым и авторитарным соперником он пришел к убеждению, что пришло время изменить эту систему и глобальный баланс сил, чтобы обеспечить подъем Китая и свести на нет попытки противостоять ему.

В последние месяцы Пекин, стремясь заручиться поддержкой всего мира, продвигает альтернативную модель посредством объемных политических документов и новых “глобальных инициатив”, а также выступлений, дипломатических встреч, форумов и международных собраний, больших и малых. У многих наблюдателей эта кампания вызывает обеспокоенность: мир, построенный по правилам Пекина, может сделать черты его жесткого автократического правления — слежка, цензура и политические репрессии — общепринятой мировой практикой.

Но амбиции Китая имеют место на фоне сомнений относительно глобального лидерства США ввиду их войн за рубежом, нестабильной внешней политики и глубокой политической поляризации. Между тем, такие насущные проблемы, как изменение климата, российско-украинский конфликт и нападение Израиля на Газу, обостряют дискуссию о правильности западной реакции на происходящее. При этом страны развивающегося мира давно призывают к созданию такой международной системы, в которой имели бы более выраженное право голоса. Многие из них за время правления Си Цзиньпина значительно укрепили экономические связи с КНР, включая десятилетнюю кампанию по созданию той самой глобальной инфраструктуры стоимостью до одного триллиона долларов, в честь которой в китайской столице и прошел форум с участием мировых лидеров.

Еще неизвестно, многим ли придется по нраву будущее на основе мировоззрения Китая, но явное стремление председателя Си усилить позиции в период неослабевающей напряженности в отношениях с Вашингтоном явно взвинчивает ставки в рамках этого соперничества. И как ясно показывает неиссякаемая процессия посещающих Пекин лидеров, в том числе для октябрьской встречи с Си Цзиньпином, пока одни относятся к установленному автократическим Китаем миропорядку скептически, другие внимательно слушают и мотают на ус.

Политический документ объемом более 13 тысяч слов, опубликованный Пекином в сентябре, излагает его видение в области глобального управления и определяет источники текущих глобальных вызовов. Там сказано, что “гегемонистские, оскорбительные и агрессивные действия одних стран против других <…> наносят огромный ущерб” и ставят под угрозу глобальную безопасность и развитие. В контексте “глобального сообщества общего будущего” Си Цзиньпин видит приоритетами экономическое развитие и стабильность, при которых страны относятся друг к другу как к равным и работают вместе ради “общего процветания”. Такое будущее также освободит их от “блоковой политики”, идеологической конкуренции и военных союзов, а также от ответственности за отстаивание “универсальных ценностей“, определенных горсткой западных стран.

“Как говорят китайцы, "живи и давай жить другим". Вам может не нравиться внутренняя политика России, может не нравиться китайский политический режим, но во имя безопасности вам придется предоставить им пространство для выживания и процветания”, — заявил Директор китайской программы аналитического центра Центра Стимсона в Вашингтоне Юн Сун (Yun Sun). Это видение нашло воплощение в трех новых “глобальных инициативах” Си Цзиньпина за последние два года, центральными моментами которых являются развитие, безопасность и цивилизация.

Данные инициативы перекликаются с некоторыми давними тезисами Пекина, практически лишены деталей и наполнены риторикой. Но в совокупности, по мнению аналитиков, они доказывают, что возглавляемая США система уже не подходит для нынешней эпохи, и сигнализируют о согласованных усилиях по изменению порядка, возникшего после Второй мировой войны, отстаиваемого Вашингтоном и другими западными демократиями. Нынешние международные рамки разрабатывались для обеспечения — как минимум в теории — того, что правительства, несмотря на власть над своими странами, также разделяют правила и принципы обеспечения мира и соблюдения основных политических и общечеловеческих прав. Китай извлек выгоду из этого порядка, укрепив экономику за счет кредитов Всемирного банка и расширив возможности в рамках ВТО, вступление в которую Вашингтон поддержал в 2001 году в надежде, что это поможет либерализации коммунистической страны. Чуть более 20 лет спустя Пекину это надоело.

США с союзниками с опаской наблюдают за тем, как Пекин становится не только экономически конкурентоспособным, но и все более напористым в Южно-Китайском море и за его пределами, а в контексте внутренней политики — более репрессивным и авторитарным. Это толкает Вашингтон к усилиям по ограничению доступа Китая к чувствительным технологиям и введению экономических санкций, которые Пекин считает откровенным подавлением и сдерживанием. США и другие страны осуждают его за запугивание самоуправляющейся демократии в лице Тайваня и хотят привлечь к ответственности за нарушения прав человека в Тибете, Гонконге и Синьцзяне, последнее из которых, по словам ООН, можно приравнять к “преступлениям против человечности”. Пекин подобные обвинения отрицает.

В ответ Си Цзиньпин активизирует давние усилия по подрыву концепции универсальных прав человека. “У разных цивилизаций всегда были разные представления об общечеловеческих ценностях”, — заявил Си Цзиньпин лидерам политических партий и организаций из 150 стран в марте этого года, когда запускал китайскую “Инициативу глобальной цивилизации”. Подразумевалось, что, если бы повестку дня определял Китай, никто не стал бы “навязывать другим свои ценности и модели поведения”.

В основе этого лежит довод Пекина о том, что усилия правительств по улучшению экономического положения граждан приравниваются к соблюдению их прав даже в отсутствие свободы высказываться против собственных лидеров. Также здесь прослеживается связь с тем, что наблюдатели называют растущим доверием китайских лидеров к собственной модели управления, которая, по их мнению, сыграла действительно положительную роль в стимулировании мирового экономического роста и сокращении бедности — в отличие от США, которые развязывают войны, провоцируют глобальный финансовый кризис и постоянно сталкиваются с внутриполитическими проблемами.

“Все это заставляет Китай думать, что Америка быстро приходит в упадок”, — заявил внешнеполитический аналитик из Шанхая Шэнь Динли (Shen Dingli). По его словам, это подпитывает стремление Си Цзиньпина перестроить существующий миропорядок, а не разрушать его. Пекин, добавил Шэнь, считает, что США лишь “на словах поддерживают” либеральный порядок, чтобы навредить другим. “Китай задается вопросом, кто более склонен к миру, а кто — менее способен руководить миром? Это укрепляет самовосприятие Китая, равно как и идею о том, что мы должны стремиться к еще большему величию и показать миру, что пришло наше время”, — подчеркнул он.

Для сильных лидеров и автократических правительств видение Си Цзиньпина имеет очевидную привлекательность. И хотя на Западе избегают Путина, обвиняемого в военных преступлениях и продолжающего боевые действия на Украине, и лидеров афганского движения "Талибан"*, Си Цзиньпин приглашал на форум в Пекин и их. Всего несколькими неделями ранее на Азиатских играх в Ханчжоу чествовали обвиняемого в применении химического оружия против собственного народа сирийского диктатора Башара Асада — он прибыл туда на арендованном Китаем самолете и посетил знаменитый буддийский храм. В китайском издании Global Times Асада назвали лидером “истерзанной войной страны, пользующимся уважением в Китае, несмотря на западную изоляцию”, что дает представление о зазеркальных сценариях, которые могут стать нормой в случае широкого распространения мировоззрения Си Цзиньпина.

Но более глубокий довод Пекина о чрезмерной глобальной власти в руках горстки богатых западных стран находит отклик у более широкого круга правительств, а не только у конфликтующих с Западом. Эти опасения стали как никогда актуальны в последние недели, когда внимание всего мира оказалось приковано к безжалостному нападению Израиля на Газу после атаки ХАМАС на ее территорию 7 октября. США не поддерживают немедленное гуманитарное перемирие, и многие страны рассматривают их поддержку Израиля как карт-бланш на дальнейшие ответные действия, несмотря на колоссальные жертвы среди гражданского населения.

В последние годы даже ряд стран из числа тех, кто десятилетиями поддерживал тесные партнерские отношения с США, сблизились с Китаем и его видением. “Пакистан разделяет мнение китайского лидера Си Цзиньпина о том, что наступает новая глобальная эра, характеризующаяся многополярностью и отходом от доминирования Запада”, — заявил Али Сарвар Накви (Ali Sarwar Naqvi), бывший посол Пакистана, а ныне исполнительный директор Центра международных стратегических исследований в Исламабаде.

Но многие правительства по-прежнему настороженно относятся к его политике и амбициям, а также опасаются встать по другую от Запада сторону баррикад. “Мы поддерживаем открытые отношения со всеми странами”, — заявил в кулуарах форума "Один пояс — один путь" премьер-министр Папуа-Новой Гвинеи Джеймс Марапе (James Marape) после произнесения речи с призывом к наращиванию инвестиций в зеленую энергетику своей страны в рамках возглавляемой Китаем инициативы. “Мы связаны и с Западом, и с Востоком… Мы движемся по прямой и не ставим под угрозу дружбу с кем-либо”, — отметил он.

И хотя другие, возможно, готовы поддержать Китай в призыве к созданию более представительной международной системы, возникает вопрос относительно того, как именно все будет происходить под руководством Пекина. “Китай может рассчитывать на то, что Бразилия будет денно и нощно говорить о роли многосторонности и пересмотре глобального управления... однако есть одно важное "но"", — говорит Рубенс Дуарте (Rubens Duarte), координатор бразильского исследовательского центра международных отношений LABMUNDO. Он ссылается на вопросы, распространенные в ряде стран, включая Бразилию, о том, почему Китай отстаивает концепции, которые на Глобальном Юге продвигали в течение 70 лет, и заявляет о них как о собственных. “Китай действительно пытается продвигать многополярность или просто хочет подменить мировое влияние США?” — вопрошает он.

Китай десятилетиями выстраивает международное влияние на основе экономического, используя собственную стремительную трансформацию из обнищалой страны во вторую по величине экономику мира в качестве модели, которой можно поделиться с развивающимся миром. Именно в этом ключе Си Цзиньпин запустил в 2013 году флагманскую программу финансирования инициативы “Один пояс — один путь”, приблизив к себе десятки стран-заемщиков, расширив международное присутствие Китая, пообещав "омолодить" нацию и наделить ее глобальной мощью и уважением.

“Традиционное (внешнеполитическое) мышление Китая делало значительный акцент на экономическом потенциале в основе всего остального. Становясь экономической державой, вы также естественным образом приобретаете большее политическое влияние, мягкую силу и так далее — все остальное будет соответствовать”, — сказал Тон Чжао (Tong Zhao), старший научный сотрудник аналитического центра “Фонд Карнеги за международный мир”** в Вашингтоне. Но поскольку экономический подъем Китая сопровождается геополитическими трениями с США и их союзниками, Пекин считает необходимым расширить свое видение, а также заняться решением геополитических проблем, добавил Чжао.

Конфликт на Украине лишь усиливает эту динамику. Ключевые экономические партнеры Китая в Европе укрепили связи с США и пересмотрели отношения с Пекином после того, как тот отказался осудить действия Кремля, а Вашингтон параллельно укрепил отношения с союзниками в Азии. Это “послужило тревожным сигналом для китайцев о том, что соперничество великих держав с Соединенными Штатами направлено в конечном счете на желание расположить к себе остальной мир”, — сказал Юн Сун из Центра Стимсона.

Затем, столкнувшись с ростом давления Запада и требованиями осудить Москву, Пекин воспользовался моментом и отстоял вместо этого собственную точку зрения на глобальную безопасность. Через два месяца после начала российской спецоперации на Украине Си Цзиньпин объявил об инициативе в сфере глобальной безопасности, заявив, что блоковая конфронтация и менталитет холодной войны разрушат рамки всеобщего мира. Это было очевидной отсылкой к НАТО, которую Москва с Пекином обвиняют в провоцировании конфликта на Украине.

Для Пекина слова Си Цзиньпина далеко не новы, но в последующие месяцы китайские дипломаты усилили пропаганду этой риторики и призвали Европу, США и Россию выстроить “устойчивую архитектуру европейской безопасности” с целью устранения “дефицита безопасности после окончания (украинского) кризиса”. Риторика, похоже, прижилась — президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва спустя несколько дней после весеннего визита в Китай призвал Вашингтон “прекратить поощрять конфронтацию”. Эксперты усмотрели в этом раскрытие целей Пекина, которые не связаны с созданием собственных альянсов и использованием военной мощи для обеспечения мира в нестабильных ситуациях, как это делают США. Скорее он ставит эту систему под сомнение, одновременно демонстрируя всем свое собственное, хоть и расплывчатое, видение обеспечения мира посредством диалога и “общих интересов” — очередная формулировка, опровергающая идею целесообразности противостояния стран на основе политических разногласий. “Когда страна одержима подавлением всех, кто придерживается иного мнения, то это чревато неизбежными конфликтами и войнами по всему миру”, — заявил генерал Чжан Юся на форуме по безопасности, прошедшем в прошлом месяце в китайской столице.

Пекин заявляет об успехе своей модели на примере посредничества в восстановлении связей между давними соперниками в лице Саудовской Аравии и Ирана. Также Китай направил посланника на Ближний Восток с обещанием “приложить активные усилия” для деэскалации — хотя в отчетах о его поездке не упоминалось об остановках в Израиле или Палестине. Тем не менее, риторика Си Цзиньпина не устраивает многих, кто считает Китай с его быстро модернизирующейся армией главным агрессором в Азии и ставит под сомнение его поддержку России в рамках конфронтации с Украиной.

Так, выступая в сентябре на CNN, министр обороны Филиппин Жилберто Теодоро-младший обвинил Китай в запугивании малых государств на фоне расширения контроля над спорными районами Южно-Китайского моря в нарушение постановления международного трибунала. “Если мы не дадим отпор, Китай будет приближаться к тому, что находится в пределах нашей суверенной юрисдикции, наших суверенных прав и нашей территории”, — сказал он.

Усилиям Пекина по распространению собственного видения изменения миропорядка способствует обширная сеть международных организаций, региональных диалогов и форумов, которые он образует в последние десятилетия. По мнению экспертов, поддержка этих групп — и их позиционирование как альтернативных международным организациям Запада — также стала ключевой частью стратегии Си Цзиньпина по изменению глобального баланса сил.

Этим летом в роли платформы для продвижения Си Цзиньпином своего геополитического бренда выступили основанная Китаем и Россией Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) и принявшая новых членов группа развивающихся экономик БРИКС. Страны должны “реформировать глобальное управление” и помешать другим “объединяться в эксклюзивные группы и выдавать собственные правила за международные нормы”, как сказал Си Цзиньпин лидерам Бразилии, России, Индии и Южной Африки после приглашения в блок Аргентины, Египта, Ирана, Эфиопии, Саудовской Аравии и ОАЭ в рамках первого расширения с 2010 года.

Несколько недель спустя он демонстративно пропустил саммит G20 в Нью-Дели, где присутствовали президент США Джо Байден и другие лидеры "Большой семерки". Но помимо ярких и громких событий в дипломатическом календаре Китая, его официальные лица также транслируют видение страны и ее новые инициативы в ходе региональных диалогов на министерском и более низком уровнях с коллегами из Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Карибского бассейна, а также тематических форумов по безопасности, культуре и развитию с участием ученых и аналитических центров со всего мира.

До сих пор Китаю не составляло, по-видимому, особого труда заставить десятки стран хотя бы поверхностно поддерживать аспекты его видения. Министерство иностранных дел КНР ранее в этом году заявило, что одобрение и поддержку Инициативы по обеспечению глобальной безопасности выразили более 80 стран и организаций.

По данным Пекина, поддержку ориентированной на экономику Инициативы по глобальному развитию, запущенной в 2021 году для поддержки целей устойчивого развития ООН, оказывают около 70 стран. Это перекликается с давней стратегией Китая по обеспечению широкой поддержки своей позиции в противовес позиции западных стран в ООН и других международных организациях, где Пекин также добивается все более значимой роли.

Однако ключевым нерешенным вопросом остается то, ограничиваются ли амбиции Си Цзиньпина усилиями по доминированию в глобальном повествовании и изменению правил в пользу Китая или же он действительно хочет взять на себя роль господствующей мировой державы. Существует большой разрыв между китайской и американской мощью и военным потенциалом — и их возможностями повлиять на нездоровую экономику. На сегодняшний день, по словам экспертов, Китай делает акцент на изменении правил с целью подрыва доверия к Америке в плане вмешательства или привлечения других к ответственности за внутренние проблемы — будь то гражданские конфликты или нарушение прав человека.

Успех в этом деле может иметь воздействие на то, как мир отреагирует на любой будущий потенциальный шаг Китая для получения контроля над Тайванем, давно ставшим лакомой наживой для КПК. Но действия Китая в Азии, где его вооруженные силы становятся все напористее, с одновременным осуждением военного присутствия США наводят многих наблюдателей на мысль, что Пекин действительно надеется на доминирование в регионе. Они также поднимают вопрос о том, как более мощный в военном и экономическом отношении Китай поведет себя в глобальном масштабе, если никто не станет его сдерживать. Китай, однако, подобные амбиции всячески отрицает.

“Не существует железного закона, согласно которому растущая держава неизбежно будет стремиться к гегемонии, — заявил Пекин в сентябрьском программном документе. — Все, что мы делаем, делается с целью обеспечения лучшей жизни для нашего народа, одновременно создавая больше возможностей для развития всего мира”. Затем с явной отсылкой к пути развития США его авторы добавили: “Китай понимает урок истории — что гегемония предшествует упадку”.