Al Mayadeen: энергетика Турции оказалась под ударом из-за амбиций США

С 7 октября внимание мира было приковано к позиции Турции, подготовленной создателем новой внешней политики Хаканом Фиданом. Лидер правящей "Партии справедливости и развития" (ПСР) продвигает ее, используя все имеющиеся у него возможности, носящие популистский характер.

Многие были в замешательстве, если даже не сказать, что в шоке. И возникает только один вопрос: почему? И большинство "почему" являются вопросами радикального, политического и геополитического характера.

Разве война в секторе Газа не является частью борьбы за нефте- и газопроводы? Приоритет отдаётся интересам одной из сторон, а не переговорам и политическим решениям, учитывающим интересы тех, кого непосредственно касается этот вопрос. Происходит ли это навязывание посредством формирования новых союзов или результатов ограниченных войн?

И это после того, как основные игроки обнаружили, что всё это играет решающую роль в новом и возобновившемся геополитическом конфликте?

Не оказалась ли Турция в тупике? Она проводила негативную политику в Ливии, чтобы воспрепятствовать демаркации морских границ Кипра. Анкара часто угрожала и приближалась к "красным линиям". Её партнер, Греция, тоже имеет влияние в Эгейском море.

Она воспрепятствовала свержению арабских режимов, в том числе в Египте. Она заставила его изменить свою позицию относительно демаркации морских границ. Всё это сопровождалось неограниченной поддержкой Эфиопии в вопросе строительства плотины "Возрождение", несмотря на угрозу, которую та представляет для продовольственной безопасности Египта. В общем она в целом представляет угрозу для национальной безопасности Египта!

И тут проблема гораздо глубже, вплоть до того, что Турции запрещено инвестировать в свои военные достижения и использовать их ради сохранения своей позиции и роли в Восточном Средиземноморье.

Вопрос "почему", который мы задали вначале, вытекает из этих двух факторов, увеличивших смертоносную силу "проклятия географии".

Турция находится на стыке крупных нефтегазовых месторождений. Её окружает Россия, страны Средней Азии, Иран и недавно обнаруженные запасы в восточном бассейне Средиземного моря. Большинство этих открытых и потенциальных месторождений расположены в греко-кипрских или израильских территориальных водах.

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил об обнаружении новых запасов природного газа в Чёрном море, достаточных для удовлетворения растущей потребности его страны, страдающей от нехватки валюты, набирающих темп процессов девальвации и истощения внутренних резервов.

Однако изменений стратегического характера так и не произошло. Турция стала транзитной страной для сырой ​​нефти и газа, удовлетворяющих потребности европейского рынка. Она стала энергетическим хабом для России и Ирана, находящихся под американскими санкциями. А вот на турецких месторождениях так и не начались серьезные буровые работы.

Турции также запретили присоединяться к структурам и институтам, созданным Соединенными Штатами в Восточном Средиземноморье для регулирования новых энергетических вопросов, включая добычу, линии электропередачи и терминалы по сжижению.

Вашингтон не позволил Анкаре присоединиться к "американскому энергетическому хабу" в Восточном Средиземноморье, в который входят, помимо США, Греция, Кипр и Израиль. Соединенные Штаты также не позволили Турции присоединиться к Восточно-Средиземноморскому газовому форуму (EMGF), объединяющий, помимо вышеупомянутых стран, Египет, Иорданию и Палестинскую автономию.

Соединенные Штаты пошли ещё дальше. Вашингтон выступил решительно против строительства подводного газопровода от израильского месторождения через Северный Кипр и Турцию в страны Восточной Европы и даже вплоть до центра континента.

Единственное, что Соединенные Штаты позволили Турции, – это продолжать сражаться, маневрировать и угрожать всем газопроводам, пересекающим Средиземное море. Анкара не признает границы исключительной экономической зоны (ИЭЗ), обозначенные Грецией в Эгейском море, угрожая войной в случае необходимости.

Турки-киприоты недовольны распределением природных ресурсов, считая, что эти богатства принадлежат всем жителям Кипра, а не какой-то его части. Кипр отказывается предоставлять Турции права на континентальный шельф, которыми обладают другие страны. Исключительная экономическая зона простирается от внешней границы территориального моря (12 миль от базовой линии) на 200 миль. Всё ведёт к тому, что Греция потеряет свои права на морской шельф и ИЭЗ из-за подписанных в Ливии документов. Реджеп Тайип Эрдоган поспешил подписать соглашение с ливийским Правительством национального согласия (ПНС) и сражался с его бойцами бок об бок, чтобы сохранить интересы Турции в Средиземноморье.

Единственный доступный вариант для Турции – это управлять своими энергетическими интересами с помощью негативной политики. Потому что это разрешил Вашингтон. Соединенные Штаты ещё не разработали всеобъемлющий и последовательный подход к газовой балансу в регионе. Кто будет его поддерживать? Глобальный гегемон, поборники многополярного мира или "новый совет директоров" под руководством Америки? Тогда кто будет гарантом этого регионального баланса и распределителем ролей?

Как это будет сделано? Постфактум, военными действиями или диалогом по региональному урегулированию?

Соединенные Штаты считают, что у Турции есть карт-бланш, в частности, в энергетическом вопросе. Это быстро превратило бы её в сверхдержаву. Географическое положение с лёгкостью позволяет Турции стать энергетическим хабом.

Вашингтон тестирует другие сухопутные и морские маршруты, чтобы сдержать натиск своих союзников – Турции и Египта. Он придерживается политики стратегической двусмысленности в управлении этим файлом. Это наилучший вариант для Америки в то время, когда старый мировой порядок рушится, и на смену ему приходит новый. Соединенные Штаты пытаются сдержать амбиции Турции в Средиземноморье. Именно поэтому Америка пытается построить коридор в Европу через Индию, что, несомненно, окажет негативное влияние на функционирование Суэцкого канала.

Эта американская стратегическая двусмысленность. Ясно лишь одно – это продолжение политики "созидательного хаоса". Конфликт на Украине и противостояние с Китаем – её часть. Война в Газе – это тяжкое испытание и поворотный момент в газовых войнах, бушующих в регионе и мире в целом.

Получится ли навязать желаемый баланс в этом уравнении? Или это явно указывает на геостратегическую важность восточного бассейна Средиземного моря, в котором недопустимо внезапно менять правила игры?

И то, и другое. Эта нерешительная позиция, колеблющаяся между популизмом и имперскими амбициями, не имеет ничего общего с политикой. А что насчет нерешительных дипломатических инициатив?

Турция – это одна из стран, наиболее пострадавших от гегемонии Америки и её единоличных решений в восточном бассейне Средиземноморья, непосредственно касающихся личных дел республики, в том числе курдского вопроса. Вашингтон был непреклонен в отношении попыток Анкары изменить баланс сил в рядах сил, сражающихся на благо Соединенных Штатов!

Вопросов становится всё больше, поскольку события в Газе не имеют ограниченных последствий. Итоги этого конфликта многое определят. Самое главное – кто будет определять будущее этого региона, рисовать его карты и распоряжаться его богатствами.

Заняла ли администрация Эрдогана такую ​​позицию после тщательного анализа результатов президентских выборов в Турции, прошедших в мае 2023 года в два тура? Эрдоган – это выбор без выбора? Или же экономический кризис вернул его в "дом послушания"?

Или это намек на то, что надвигается буря, подобная событиям 11 сентября? Сможем ли мы спрятаться, чтобы нас не накрыло последствиями Конвенции Монтрё?

Какими бы расчетами не руководствовалась Анкара, война в Газе показала новые лица Эрдогана – от "гуманитарного проповедника", как на арабо-исламском саммите, до лектора по истории Османской империи в стиле турецких сериалов.

Это, очевидно, лишило Эрдогана статуса лидера исламского мира. Он был преданным союзником Соединенных Штатов, с которым можно было вести переговоры через госсекретаря. Сделка по истребителям F-16 и согласие на вступление Швеции в Евросоюз не позволят ему и дальше уклоняться от встречи с американскими лидерами.