FT: в 2024 году политика будет в центре внимания из-за череды выборов в мир

Прошедший год сложился так, будто никакой пандемии не было и в помине. Разрекламированная всемирная рецессия так и не наступила. Рынки выросли. Модным словечком стала “дефляция”. Мир после пандемии неожиданно напомнил 2019 год — последний, когда все шло своим чередом, после чего коронавирус якобы изменил нашу жизнь навеки.

И все же в итоге 2023 год в очередной раз напомнил нам о том, что большинство событий оказывается причудливой смесью неожиданного и предсказуемого. Далеко не все эксцентричные ставки “от противного” сбываются. Экономика Европы еще больше отстала от американской. А акции американских технологических гигантов с огромной капитализацией снова оказались на коне.

Учитывая это, десятка самых надежных прогнозов на 2024 год сосредоточена на дальнейшем развитии текущих тенденций. Цена денег, инфляция и крупные технологии останутся в центре глобального разговора, хотя и в ином ракурсе. Политика же окажется в центре внимания по одной простой причине: никогда прежде выборы не были столь важны.

В следующем году выборы запланированы в более чем 30 демократических странах, включая три крупнейших — США, Индию и Индонезию. Вообще, проголосовать сможет целых 6% мирового населения — и это крупнейшая доля с 1800 года, когда такие исследования только начали проводиться, утверждает Deutsche Bank. И избиратели не преминут выплеснуть всё накопившееся недовольство.

Недавний рост числа разгневанных популистов отражает глубинную тенденцию — недоверие к действующим властям. В конце 2000-х в пятидесяти самых густонаселенных демократических странах действующие власти успешно переизбирались в 70% случаев. Теперь они одерживают верх лишь в 30% случаев. Лидеры Индии и Индонезии пока что идут против течения, чего нельзя сказать о президенте США Джо Байдене.

Раньше чиновники пользовались очевидным преимуществом высокого поста и всенародной известности, но сегодня само по себе это уже не гарантия популярности. За последние 30 лет рейтинги американских президентов в течение первого срока неизбежно падают все ниже и ниже. Рейтинг Байдена находится на рекордно низкой отметке для этого этапа президентства и составляет всего 38%. И многие из его коллег в развитых странах оказались в не менее плачевной ситуации. Это сулит большие перемены в когорте мировых лидеров.

Сюрреалистическое затишье 2023 года в последние недели года сменилось легкой эйфорией, поскольку инфляция падала быстрее, чем многие рассчитывали. Это, в свою очередь, разожгло надежды, что процентные ставки продолжат падать. При этом упускается из виду одна ключевая тенденция.

В год предвыборной кампании политические лидеры склонны увеличивать расходы, а не сокращать их, что сулит дальнейший дефицит. В США программы расходов Байдена уже довели дефицит до 6% ВВП. Это не только вдвое превышает долгосрочный уровень самих США, но и впятеро — средний показатель развитых стран.

Ключевой вопрос — это страховая премия или дополнительная выплата, которую инвесторы в облигации потребуют за риск владения долгосрочными обязательствами. В 2010-е, когда инфляция была низкой, а центральные банки скупали облигации миллиардами, этот риск практически исчез. Сейчас же долги и дефициты намного больше, чем до пандемии, инфляция не вполне снизилась, а центральные банки перестали быть крупными держателями облигаций. Даже если инфляция продолжит снижаться, инвесторы наверняка потребуют дополнительных бонусов, чтобы и дальше поглощать огромное количество государственных облигаций. Это означает, что процентные ставки, в частности долгосрочные, упадут не так сильно, как в предыдущие циклы дефляции.

По многим причинам — от нехватки кадров на рынке труда в западном мире до конфликта на Украине — иммиграция резко выросла: с 2019 года она подскочила на 20% в Канаде, почти на 35% в США и на все 45% в Великобритании.

Эти потоки, сколь угодно непопулярные, несут огромное облегчение экономикам, охваченным кадровым голодом. Голландский правый популист Герт Вилдерс занял первое место на выборах прошлого года, выступив с резкой критикой миграционной политики. Мигранты также стали одним из ключевых вопросов избирательной кампании в Польше, которая стала менее гостеприимной к волнам новых беженцев, несмотря на острейшую нужду. Население трудоспособного возраста в Польше сокращается, и лишь приток иммигрантов переломил ситуацию.

Следующая горячая точка — США, крупнейшая экономика мира, где иммиграция растет, а в 2024 году предстоят выборы. Хотя иммигранты и не требуют высокой заработной платы, помогая тем самым снизить инфляцию, они вызвали гневную отповедь, чьим олицетворением стал Дональд Трамп. Его главная мишень — нелегалы, чья численность в 2023 году превысила численность легальных иммигрантов на 1,6–2 миллиона человек. Кто бы ни победил на выборах, неприязнь к ним наверняка усугубится, а их приток замедлится. Наряду с этим иссякнут и выгоды, которые они приносят.

Процентные ставки выросли настолько резко, что казалось практически неизбежным, что предприятия с долгами стремительно обанкротятся, потребители примутся экономить, рынки рухнут, грянет рецессия, и в результате в 2023 году миру предстоит классический крах.

Но экономика, как минимум американская, оказалась на удивление устойчивой. И вот одна из причин: американцы прикипели к более низким ставкам. Компании инвестиционного уровня продают облигации на более длительный срок (в среднем на 12 лет), поэтому недавнее повышение ставок еще не сказалось в полном объеме. Американские домовладельцы в по-прежнему платят по ипотеке среднюю ставку в 3,75% — тогда как новые ипотечные кредиты обходятся вдвое дороже.

Еще один момент: в 2010-х главной ареной стали не государственные финансовые рынки, а частные. И вот там как раз появились признаки ослабления — так, приток средств в частные фонды замедлился, а продажи частных компаний сократились. Но частным фирмам нет нужды отчитываться о доходах столь же часто, как государственным фондам, поэтому еще какое-то время это провисание не даст о себе знать в полную силу.

Однако, пусть и мало-помалу, но пар из экономик и рынков все же выходит. В каком-то смысле мы уже видим этот процесс на биржевых площадках. Индекс S&P 500 не достигал нового максимума уже целых два года и сейчас превышает среднее значение за 150 лет всего на 20%. Для сравнения, в конце 2021 года этот показатель составлял 45%. Поскольку стоимость займов по-прежнему относительно высока, экономика наверняка скатится вниз, хотя, быть может, и избежит классического спада.

В 2023 году экономика США выросла на 2,5% — впятеро быстрее европейской. Таким образом, разрыв, росший годами, если не десятилетиями, увеличится еще больше. Европа может показаться вовсе безнадежной, и острая критика ее экономических перспектив редко когда вызывает серьезный отпор.

Но на фоне нулевых ожиданий даже скромные перемены к лучшему могут возродить бодрость духа, и в прошлом году это наглядно продемонстрировала Япония. Европа сможет последовать ее примеру в этом. Энергетический кризис вследствие конфликта на Украине постепенно ослабевает, а инфляция упала более чем с 10% до 2,5%. Еще недавно падавшая реальная заработная плата теперь прибавляет по 3% — высочайший темп роста за три десятилетия повышает покупательную способность потребителей.

Европейцы пострадали от недавнего повышения ставок сильнее американцев, потому что у них больше ипотечных кредитов и других долгосрочных займов с плавающими ставками. Но теперь боль, связанная с ужесточением денежной массы, потихоньку стихает, и в будущем Европе грозят меньшие неприятности, чем США. Кроме того, триллионы, накопленные потребителями в пандемию, в США в основном тратятся, а в Европе продолжают копиться. По данным JPMorgan, избыточные сбережения домохозяйств на данном этапе составляют 14% годового дохода по сравнению с 11% два года назад.

Рынки это заметили. За исключением компаний с мегакапитализацией, обеспечившими высокую доходность в США, средний показатель европейских акций в 2023 году превзошел по доходности мощный американский рынок. И приведенные выше признаки сулят дальнейший рост в 2024 году.

Многие аналитики-китаисты продолжают повторять “линию партии” про стремительный экономический рост на уровне 5%, но это превышает реальный потенциал чуть ли не вдвое. На вопрос, почему же Пекин не предпринимает более решительных шагов по спасению пошатнувшейся экономики, китайские политики отвечают: ну, раз официальные темпы роста в порядке, то зачем же лишний раз суетиться?

За этим абсурдом стоит не что иное, как глобальное бахвальство. Президент Си Цзиньпин стремится к тому, чтобы Китай обогнал США и стал ведущей мировой экономикой, и его чиновники внимательно отслеживают прогресс — но в долларовом выражении, а не по паритету покупательной способности, в отличие от западных ученых. Номинально ВВП Китая сейчас составляет 66% от ВВП США (для сравнения, в 2021 году этот показатель составлял 76%). Агрессивный стимул может ослабить юань, что, в свою очередь, приведет к дальнейшему сокращению экономики в долларовом выражении — и отодвинет верховного лидера еще дальше от поставленной цели. Так что лучше продолжать этот фарс и притворяться, что Китай не угасает.

Глобальные инвесторы на эту чепуху не ведутся и будут лишь сокращать свое присутствие в Китае. Чистые прямые иностранные инвестиции в страну впервые достигли отрицательного уровня. Пекин сможет избежать кризиса своей игрой “расширяйся и притворяйся”, но это не убережет его экономику и рынки от потери доли в сравнении с другими странами.

Не так давно многие небольшие развивающиеся экономики процветали за счет продажи сырья крупнейшим странам и росли в ногу с Китаем. Сейчас ситуация изменилась: эта связь прервалась. И сегодня угасание Китая представляет собой для остального развивающегося мира скорее новые возможности, чем вызов.

Еще недавно Китай привлекал свыше 10% прямых иностранных инвестиций всего мира, и от разворота этих потоков больше всего выиграли развивающиеся страны-конкуренты во главе с Вьетнамом, Индией, Индонезией, Польшей и, прежде всего, Мексикой, чья доля увеличилась более чем вдвое до 4,2%.

Инвесторы переезжают в страны, где могут доверять экономическим властям. В пандемию правительства развивающихся стран воздерживались от чересчур масштабных займов. Их центральные банки избегали крупных покупок облигаций, а когда инфляция вернулась, повышали ставки быстрее коллег в развитых странах. Даже Турция и Аргентина, некогда олицетворения безответственности, вернулись к ортодоксальной политике.

В начале 2023 года многие аналитики опасались, что рост ставок возродит нестабильность 1990-х, когда каждый год объявляли дефолт десятки развивающихся стран. И что же в итоге? За прошлый год дефолт объявили лишь два небольших развивающихся рынка (Гана и Эфиопия), но ни одной крупной страны. Развивающиеся страны поражают не хрупкостью, а, наоборот, стойкостью, и мир наверняка обратит на это внимание в следующем году.

В конце 2022 года стоимость доллара по отношению к другим основным валютам достигла максимума за два десятилетия и с тех пор начала снижаться. История учит, что циклы падения доллара в среднем длятся около семи лет. Есть признаки того, что спад может ускориться. Даже сейчас доллар остается переоцененным по отношению ко всем основным валютам.

Большинство экономистов по-прежнему уверены, что доллар сильно не упадет, потому что альтернативы ему все равно нет, а инвесторы никогда не устанут скупать американский долг. Это слишком самоуверенно. Двойной дефицит США (федерального бюджета и текущего счета) составляет более 10% ВВП — это более чем вдвое выше среднего показателя других стран. С 2000 года чистый долг США перед остальным миром увеличился более чем вчетверо и достиг 66% ВВП, тогда как другие развитые страны, наоборот, сокращают долговую нагрузку и превращаются в чистых кредиторов.

Поиск альтернатив продолжается. Центральные банки переводят свои резервы в соперничающие валюты и скупают золото рекордными темпами. Объединенные Арабские Эмираты недавно составили компанию России и другим производителям нефти и стали принимать оплату в других валютах, помимо доллара. И если усугубляющееся долговое бремя Америки замедлит ее экономику быстрее, чем ожидалось (что совершенно не исключено), то в 2024 году доллар столкнется с двойной угрозой.

В 2023 году акции технологических гигантов США вновь выросли на фоне повсеместного убеждения, что они — единственные, у кого хватит средств, чтобы извлечь выгоду из следующего крупного проекта — искусственного интеллекта. Однако лишь трое из членов “Великолепной семерки” считаются крупными игроками в области искусственного интеллекта: Microsoft, Alphabet и Nvidia. И лишь одна компания, Nvidia, зарабатывает на искусственном интеллекте реальные деньги. Остальные, озаренные модным светом, заметили, что их рыночная стоимость выросла значительно больше, чем реальные доходы.

Это знакомый синдром: новшества настолько будоражат инвесторов, что они бегут вкладываться в любые компании, даже слабо с ними связанные, пока не одумаются и не поймут, что большинству из них серьезные заработки все равно не светят. Мы уже видели это в эпоху доткомов (“Пузырь доткомов” — период с середины 90-х до начала нулевых, когда акции интернет-компаний показывали рекордный рост, прим. ИноСМИ), видим и сейчас. Однако ставка на доходы “Великолепной семерки” в 2024 году уже рушится: да, быстрый рост у Nvidia, однако почти нулевой у Apple и, наоборот, спад у Tesla.

Мания искусственного интеллекта развернулась на весьма необычном фоне: остальная часть технологического сектора ушла в мини-рецессию. Приток венчурного капитала резко сократился. В прошлом году более 1 100 технологических компаний во главе с Amazon, Alphabet и Microsoft увольняли сотрудников. Из-за чистой потери в 70 000 рабочих мест технологический сектор в 2023 единственный, помимо кинопроизводства, ушел в минус. И в 2024 году вероятнее всего дальнейшее сокращение, а не бум.

Без сомнения, многим пандемия внушила подозрение к закрытым помещениям, но бары, рестораны и другие развлекательные заведения в основном снова битком. Чего нельзя сказать о кинотеатрах. Продажи билетов на внутреннем рынке США даже не превысили 900 миллионов — по сравнению с 1,2 миллиарда в 2019 году и почти 1,6 миллиарда на пике 2002 года.

Проблемы Голливуда хорошо известны: это, в первую очередь, вызовы со стороны потоковых сервисов и других сетевых платформ, а также ограничения, присущие его традиционной рецептуре, по которой выпекаются боевики-блокбастеры. При этом недооценивается усугубляющаяся тенденция фильтровать сценарии через “прогрессивную” призму: это повышает их привлекательность для либерально настроенных 30% населения, но отталкивает остальных. Наконец, во многих новых лентах можно усмотреть корыстную подоплеку, причем, пожалуй, грубее всего она проявилась в “Наполеоне” — политизированной пародии на одну из самых противоречивых фигур в истории.

В трактовке Ридли Скотта император был не великим военным стратегом, непоборником республиканской революции, не реформатором государственной службы и образования, — а лишь капризным коротышкой и кровожадным убийцей. Завершается фильм списком погибших на поле боя. На вопрос, смотрел ли он это кино, мой друг-консерватор французского происхождения ответил: “Разумеется, нет”. Он знал, что Голливуд непременно подгонит Наполеона под свое политическое прокрустово ложе. Киноакадемия, может, и встретит его рукоплесканиями, но кассовых сборов такой подход всяко не восстановит.